iambakulin

Я не вижу колпака светящих фар —
за глазами волочусь в соседний бар.
Там ищу их, побираясь по стене,
только глаз моих здесь не было и нет.

Слепота моя — не главная беда.
Знаешь, что бы я не делал — всё не так.
Потеряться в баре и найтись в сети?...

Мы не знакомы. И не будем никогда.
Я наблюдал тебя в иллюминаторе машины.
В чудачествах Лабафа, новых людях, городах.
Во взгляде марафонца, растирающего жилы
перед стартом. В его одышке после белой ленты.
И в непоколебимости простой константы
перед давлением, планетой и моментом....

Как вырыться из одеяла, Монте-Кристо?
В соседях не аббат и никаких обид
на тех, кто выжил без тебя, кто горем не убит.
Оставив слежку за фигурой шахматистам,
я остаюсь ничком лежать внутри.

Мой кокон тёпел —
пух и пепел в нём причудливо смешались воедино....

Пять утра.

Зенки штор захмелели,
развалился лениво диван.

Из бутылки струя еле-еле
(спешкой белою пешки — едва)
продвигается в рюмку,
как в дамки —
суета в данном деле вредна.

Покидаю родную каюту:
лето в латы, на улице люто,
светофор спозаранку горласт....

Ты мрамор, mon amour.

Стесав с себя одежду,
ты таешь наяву:
нежна и белоснежна.

Кто высек тебя до
шлифовки моих глаз?
Я так в тебе увяз,
запутался, утоп,
что выход не найти
уже ни с картою, ни без.

И с грацией ладьи
внутри зрачков
всплывает бес....

Всякий раз, теряя землю под ногами — мы
страшились одиночества и моногамии.
Волна волос разбилась вдребезги о скалы скул —
из тех обломков нам в ту ночь досталось по куску,

на них: часть карты, направлявшей в никуда,
водоворот....

Если человек не насекомое,
то почему тогда пригород —
всегда Мухосранск или Тьмутаракань?
Кажется, кроны
к закату прикованы,
сизый янтарь простирается
из колпака горизонта
в фальшивую даль,
где мы были и пели нестройно
в прослойке меж леса
и берега хилой реки,
где нырок
провоцировал редкие волны,
сходящие к пальцам
усталой, холодной ноги....

Дом — тюрьма.
Всё кутерьма
из цейтнота и дерьма.
Срок сменяет предыдущий,
с потолка свисают туши,
отраженье мутно в луже
крови, та тика́ет липко вниз.

Вместе с ней стекает жизнь.

От звонка и до звонка
по прожилкам, позвонкам
всё стекает, и стекает, и стекает,
истекла....

Капля за каплей из крана
бьётся о бортики ванны:
две тысячи сорок четыре,
две тысячи сорок пять...
Я выхожу в коридор и
там продолжаю считать.

Шнурую одну и вторую,
наушники, прочая сбруя...
....

Я благодарен пустоте своей за то,
Что не хранит ни твоих писем, ни моих иллюзий.
И даже нами заново построенный Содом
С годами тоже неизбежно обратится в мусор.

Пусть уголь сбережёт в себе пожар,
Подобно мне он чёрен в чреве, тело мажет, да коптит....