Последние комменты юзера rak_rak

Пеня прёт прямо как в сказке

Белоснежку пёрли Гномы

Я хочу анальной ласки

С здоровенным, толстым ломом

Я хочу, чтоб час грядущий

Не один вонючий пидор

Свят-покой мой не нарушил

Пока пью я пива литр.

В вашем споре победит тот, у кого лучше подвешен язык, а не тот, у кого больше знаний, да?

"Вот кто-то с горочки спустился,

Наверно, милый мой идет.

На нем защитна гимнастерка,

Она с ума меня сведет..."

Уже в который раз Вера пела эту песню, смеялась, и тут же хорохорилась и старалась выглядеть невозмутимой.

Поэтому Ваня и исчез на пять лет. Невозможно было выжить в том аде, с сумасшедщей Верой. Заживо придавил бы...

"..На нем погоны золотые

И яркий орден на груди.

Зачем, зачем я повстречала

Его на жизненном пути!.."

Вера пела, в застывших её глазах, дрожало марево полуденного зноя, нога подрагивала и подергивалась, а заветный БУГОРОК, только из-за которого, собственно, и должен был появиться ее суженый, непрестанно сочился пахучими выделениями. Вера вцепилась обеими руками в скамейку, все мышцы ее напряглись, по телу пробежала дрожь. Оргазм приближался: Вера уже могла различить зеленый верх и серый низ. Вдруг в голове что-то щёлкнуло - и Вера вскочила с лавки и побежала. Желтые зубы, зеленыё волосы, болтающиеся до пупка груди, серые галифе, заправленные в сапоги,- всё ЭТО вскочило, закричало и бросилось на показавшегося на горизонте Ваню. Он закричал в ответ, и побежал прочь, раскинув руки, но Вера настигла его, бросила на землю, и стала мять его и драть за волосы, поднимая вокруг них столбы дыма. Настасья Ивановна уже тоже бежала к ним, с закатанными рукавами, в фартуке, и с топором. Все трое возились червивой кучей, целовали друг друга, смотрели друг на друга сияющими глазами и плакали. Но то были слезы счастья.

- Почему же ты так долго не пИсал? – спросила Вера, с ужасом разглядывая раздувшийся Ванин живот. - Хочешь черешни?

- У нас будет маленький, Вера, - сказал Иван, погладив себя по раздувшемуся животу. – После Прохоровки я был переброшен в эксперементальную лабораторию, и мне сменили пол. Как боецу, понюхавшему пороху, так сказать. А потом мне сам товарищ Жуков булки жал! Помню, сказал мне: «Капитан Каштанов, вы не посрамили честь Отечества, этим можно, и даже нужно гордиться». Ну вот. А в авангарде, сама понимаешь, совсем не сахар. Ради меня все шли напролом. Но я не имел контактов с штабными крысами из подразделений снабжения!

- Как я боялась! Каждый день плакала, каждый Божий день! У бабушки выкидышь случился, когда мы узнали, что ты в битве под Прохоровкой участвовал.

- Да, Веруня, жарко было тогда, очень жарко. Драли меня все, и фрицы, и наши. Все очко в огне было. Хохот, шлепки, мат, койка трясется. Я не знаю, каким чудом я уцелел. Для меня фетишь - ецца в горящих танках. Уже больше двух лет с тех пор прошло, после операции-то, а у меня, знаешь, все так крепко стоит! Помню ребят всех, до сих пор ощущаю липкий жар, которым обдавало рот, когда мои проказники били струями прямо мне в лицо, – Иван глубоко вздохнул и поник головой.

- Ну конечно, конечно, Ванечка, - разом заговорили Вера и Настасья Ивановна. – Вон смотри, весь мокрый и в гавне сидишь пятый час. Иди, мы пока здесь все уберем.

Иван вышел на крыльцо, достал пачку «Virginia Slims», закурил.

- Ванька теперь будет первой бабой на деревне, - сказала Настасья Ивановна, счищая с лавки дерьмо. – Мужики будут бегать табунами, заразы. Только ты, Веруня, не обращай на это внимание. Дай ему огулять полсела, а потом, гляди и свадьбу сыграем.

Вера вышла из дома и через минуту Настасья Ивановна услышала истошный крик. Она испуганно ринулась из кухни, приговаривая «Господи Исусе, не ешь моих детей!» и пятиточечно крестя на ходу тощий зад.

Через каких-то десять минут возле их дома столпилась почти что вся деревня. Кто-то бубнил себе под нос, кто-то плевался, приговаривая «Да что же это такое, житья от этих пидаров нету!». Женщины смеялись, и злобно поносили Веру и Настасью Ивановну. А Вера сидела на лавочке, обхватив себя руками, и бессмысленно смотрела перед собой, по обыкновению напевая "Вот кто-то с горочки спустился". Настасью Ивановну швырнули в горящий рядом костёр, потому, что у нее случился обморок при виде повешенного озверевшими жителями села капитана 5-й танковой роты героя войны Ивана Каштанова,

болтающегося на веревке, перекинутой через ветку клена, с прибитым к груди куском фанеры, на которой был начертан лозунг "СМЕРТЬ ПИДОРАМ И ТРАНСВЕСТИТАМ!"

"- Почему же ты так долго не пИсал? – спросила Вера, с ужасом разглядывая раздувшийся Ванин живот."

Афтор, ты не против, если я слегка препарирую твой текст?