Последние комменты юзера Лютый ОКБА

Лютый ОКБА: Стоят на балконе Толстой и Кассиль
А где-то кричат перепёлки...
Рубаху, свой крест обнажив, снял
-Носи!
Совочки… Ведерки… Метёлки...

Лютый ОКБА: с мадрида есть кто?
вечером никто не проежжал?

Лютый ОКБА: Юзефович говорил о Канте исключительно префосходно, правда до того как утратил мошонку, и в англоязычной верберации, что, замечу, совсем не одно и то же.

Лютый ОКБА: Это, разумеется, отсылка к Канту, а от того к Юнгу, но тем не менее…

Лютый ОКБА: Дания была взведена на голгофу забвения Исландией. Там нельзя ходить по мху. А, меж тем, Исландия и есть мох. Неравнодушен ко мху был и Толстой, заросли госпожы Берс он называл «мшистым логовом обмана», в письмах к Гегелю.

Лютый ОКБА: впизду, невозможно четать. сплошной чорный шрифт. дай пробелов, сына, абзацев дай

Лютый ОКБА: это вещ! чистый рекоменд. я пролоббирую.

Лютый ОКБА: Как будто глядит воспалённо
Из мрачных могильных плит
Мозаичная Барселона
То есть, ёпта, Мадрид..

Лютый ОКБА: И мы что? правильно! увидим в нём отражение того, кто так близорук. Самоих себя, а возможно, и всю эпоху.

Лютый ОКБА: Этот логический пазл, только тогда и станет по настоящему интересен, когда все его осколочки лягут зеркалом в отфарматированную раму данного HTMLа.

Лютый ОКБА: Почему немцы из Австрии? И почему действуют от имени шведской организации? М?

Лютый ОКБА: По Толстому у меня всё. Теперь к немцам. Рослые мужчины в аккуратных костюмах и пенсне. По моему, Нейфельд верен своим традициям, и вводит нас в какую то логическую игру.

Лютый ОКБА: А что Толстой? Толстой не Дюма, не перепутаешь.
ХАХАХАХАХА

Лютый ОКБА: "… Введенский, несмотря на это, был близок с Лилей Брик
И потому, Введенскому, настал, ваще кирдык..."
Кто то из обериутов так написал на дне рождения Хармса, в Харькове.

Лютый ОКБА: Заметили? Последнее слово все таки за прозой.

Лютый ОКБА: Так, описывал в 30хх Хармс противостояние Великих поэтов и Писателей земли русской.
Гоголь падает из-за кулис на сцену и смирно лежит

Пушкин (выходит, спотыкается об Гоголя и падает)
Вот чёрт! Никак об Гоголя!

Гоголь (поднимаясь)
Мерзопакость какая! Отдохнуть не дадут!

идёт, спотыкается об Пушкина и падает

Никак об Пушкина спотыкнулся!

Пушкин (поднимаясь)
Ни минуты покоя!

идёт, спотыкается об Гоголя и падает

Вот чёрт! Никак опять об Гоголя!

Гоголь (поднимаясь)
Вечно во всем помеха!

идёт, спотыкается об Пушкина и падает

Вот мерзопакость! Опять об Пушкина!

Пушкин (поднимаясь):
Хулиганство! Сплошное хулиганство!

идёт, спотыкается об Гоголя и падает

Вот чёрт! Опять об Гоголя!

Гоголь (поднимаясь)
Это издевательство сплошное!

идёт, спотыкается об Пушкина и падает

Опять об Пушкина!

Пушкин (поднимаясь)
Вот чёрт! Истинно что чёрт!

идёт, спотыкается об Гоголя и падает

Об Гоголя!
Гоголь (поднимаясь)

Мерзопакость!

идёт, спотыкается об Пушкина и падает

Об Пушкина!

Пушкин(поднимаясь)
Вот чёрт!

идёт, спотыкается об Гоголя и падает за кулисы

Об Гоголя!

Гоголь(поднимаясь)
Мерзопакость!

уходит за кулисы, за сценой слышен голос Гоголя: «Об Пушкина!»

занавес

Лютый ОКБА: Цветаева в ту пору была цепным псом нигилизма, и не писала о любви к образам. Ставила слог жестче и концентрированней была её желчь.

Лютый ОКБА: Вот посмотрите: Тарковскай-

«Стол накрыт на шестерых -
Розы да хрусталь...
А среди гостей моих -
Горе да печаль.

И со мною мой отец,
И со мною брат.
Час проходит. Наконец
У дверей стучат.

Как двенадцать лет назад,
Холодна рука,
И немодные шумят
Синие шелка.

И вино поет из тьмы,
И звенит стекло:
»Как тебя любили мы,
Сколько лет прошло".

Улыбнется мне отец,
Брат нальет вина,
Даст мне руку без колец,
Скажет мне она:

«Каблучки мои в пыли,
Выцвела коса,
И звучат из-под земли
Наши голоса».

И Ахматова, через много лет...-

«Я стол накрыл на шестерых...»

Всe повторяю первый стих
И всe переправляю слово:
- «Я стол накрыл на шестерых»...
Ты одного забыл — седьмого.

Невесело вам вшестером.
На лицах — дождевые струи...
Как мог ты за таким столом
Седьмого позабыть — седьмую...

Невесело твоим гостям,
Бездействует графин хрустальный.
Печально — им, печален — сам,
Непозванная — всех печальней.

Невесело и несветло.
Ах! не едите и не пьете.
- Как мог ты позабыть число?
Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,
Что шестеро (два брата, третий -
Ты сам — с женой, отец и мать)
Есть семеро — раз я на свете!

Ты стол накрыл на шестерых,
Но шестерыми мир не вымер.
Чем пугалом среди живых -
Быть призраком хочу — с твоими,

(Своими)...
Робкая как вор,
О — ни души не задевая! -
За непоставленный прибор
Сажусь незваная, седьмая.

Раз! — опрокинула стакан!
И всe. что жаждало пролиться, -
Вся соль из глаз, вся кровь из ран -
Со скатерти — на половицы.

И — гроба нет! Разлуки — нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть — на свадебный обед,
Я — жизнь, пришедшая на ужин.

… Никто: не брат, не сын, не муж,
Не друг — и всe же укоряю:
- Ты, стол накрывший на шесть — душ,
Меня не посадивший — с краю.

Лютый ОКБА: А вот еще, интересная деталь, подмеченная мною у того же Нейфельда:
«Ми приехать из Аустрия и хотеть наградить вас прэмия Альфрэд Нобэль»
Видите, после «Аустрия» нет запятой. Они торопяться, выпаливают на одном дыхании, словно скороговоркой. А ведь, нам известно, что в ту пору, иностранцы. а уж немцы, тем более, были уважаемы и говорили тихо, значимо. И уж точно, не торопясь и не проглатывая пауз.

Лютый ОКБА: Очень похоже на абсурдно-долгую стихотворную дуэль между Тарковским и Ахматовой. Помните: «Ты стол накрыл на шестерых...»