Последние комменты юзера Atlas

Atlas: Юноша в моральном плане, скажем прямо, был немного лукав. Он уже изведал легких денег быстрого секса, были у него эпизоды весьма скандальные, так что обращение соседа он принял за неуклюжее заигрывание(был у него такой опыт, чего уж там скрывать). Ну а сосед, старой закалки человек, ни о чем таком не подумал и обрадовался, когда молодой предложил радиолу - всю целиком, на детали. И даже любезно вызвался занести ее в квартиру.
Здесь я немного в замешательстве, ибо не знаю, оставить голубую линию фоном или отметить ее выпукло и ярко? Понятно, что в дальнейшем разум пустит молодость под нож, но ведь возможны нюансы!
И вот заходит кудряшка в квартиру, удивляется всему, радует истосковавшегося по общению хозяина. Сердце оно ведь не камень! Злое сердечко твое. Ах, Витюша, соседушка... как же ты не видишь...Как долго я ждал...
Впрочем, он берет себя в руки, и как дважды два - на пальцах, объясняет суть своего открытия. Надеясь усилить интерес к себе. Невольно. Это я еще не решил. Хотя похотливый конструктор из Оборонсервиса - это бомба! Конкурс рванет играючи! Гей-некрофил из Оборонсервиса насилует жертву! Прямо вижу заголовки.
Но вернемся к нашим козликам.
Дядечка положит соседа под нож в научных целях, типа продуманное коварство или ради сохранения тайны своего открытия или, что еще страшнее, - грехопадения. Такая вот канва. Детали можно густо приправить всякими безголовыми бройлерами, с удивительно лиловой кожей и запекшейся кровью на срезе шеи... Так и снуют под ногами, а прихлопнуть - не поднимается рука. Ведь каждого из них создал вот этими руками... Как их, ручных, теперь лишить лишней минуточки посмертной жизни...

Atlas: Это у меня фантдоп родился, гы-гы, талантливый. Сосед Главгера, типа марксист - упоротый такой инженер из НИИ, из тех, что перфокарту на дому вилкой просекают. Цепкий мозг Империи, ушедшей в никуда... И вот дядька этот крепкий, видя вокруг разврат и сатанинские игры, перенес работу на дом. Препарировал там помаленьку - на кухонном столе. Списанную ЭВМ, заполнившую собой большую часть крошечной "однушки", обменял в родном институте на ваучеры - свой и родителей, тогда еще бодрых, и ругавших его за бестолковость. Словом двигал потихоньку науку и все-таки подвинул.
Тихо вымораживаясь от одиночества, дядечка начал клепать себе друзей из подопытных животных. Он их держал в великом множестве, вызывая протесты соседей, несравненным запахом. Впрочем, всем как обычно было начхать, так что дело никуда не пошло. А зря!
Вся фишка в том, что он их неживыми сшивал. Из разных, понравившихся ему зверюшек. И в этом, он свой смысл жизни видел. Идейный такой исследователь, бульдозер на скаку остановит, ага, цепкий.
Тут столкнулся он у лифта с соседом. Тот радиолу старую в помойку выносил. Молодой парень, кудрявый, с легкой голубизной во взгляде. А дядьке лампы - страсть, как были нужны! У него ЭВМ на них работала, да и прочие приборы из института списанные. Один осциллограф чего стоит: разверточка четкая, а диапазон... где вы найдете такой диапазон... А стабильность частоты? Это же чудо какое-то, а не кварц! Такой кристалл не худо и на пальце носить. Делали ведь раньше - если из германия, так чуть ли не слиток, а кварц прямо куском... Словом, лампы были нужны.
И соседи заговорили.

Atlas: ...скрипнуло со стороны шифоньера, с высокой зеркальной дверцей. На пол упал пиджак, тихо брякнула тусклая звезда, приколотая к лацкану. Инженер перешагнул через Витюшу и потянул пронзительно завизжавшую дверь. От этого тягучего, оглушительного скрипа у него захолодело внутри. Где-то ниже пупка поселилось морозное жжение и он, словно зачарованный, или во сне, уставился внутрь шкафа. Вешалки были раздвинуты и невероятное, невозможное существо, закрыв глаза, сидело скрестив ноги.
― Мариночка, что же это! Ты ревнуешь? ― засуетился инженер. Он с каким-то новым чувством вглядывался в это малоподвижное и обычно молчаливое существо. Безобразные шрамы, каждый из которых был ему знаком и выстрадан, покрывали все ее тело. Обнаженное, покрытое гноящейся слизью. Чудо еще, что она до сих пор...
― Успокойся, родная! ― он протянул было руку, но быстро отдернул, едва она заворочалась. ― Я дам тебе кусочек! ― пообещал он, и с улыбкой посмотрел на приходящего в себя Витюшу.
Ноги пришлось привязать. Они так и свисали с края стола, спутанные веревками. Инженер придвинул кухонный стол к раковине, и теперь, запрокинутая Витюшина голова покоилась внутри неопрятной эмалированной чаши, с отколотыми и заржавевшими пятнами. Он испуганно водил глазами и что-то мычал сквозь кляп, закрепленный лейкопластырем. Кадык ходил ходуном на запрокинутой вверх шее, под тоненькой, беззащитной кожей. Крупные пупырышки страха усеивали ее так трогательно, что инженер не сдержался и попробовал срезать одну. Витюша заверещал, забился, а когда горячий сгусток крови плеснул ему на плечо, потерял сознание.

Atlas: По выходным инженер ездил на "птичий рынок". Вставал затемно, неспешно собирался и долго трясся в полупустом трамвае через весь город. Путь был неблизкий и он, сжимая в руках крепкий холщовый мешок, рисовал в воображении нового любимца.
"Что-то такое пушистое, трогательное, но без умильности... ― думал он деловито. ― Чтобы не привязываться, не страдать душой... Какой нибудь кролик... Глупый, безмозглый кролик. Черный, с горячими ушками. Жирный."
Так тешил он себя в дороге, наблюдая, как рассвет преображает город. Солнце, еще бесформенное в утренней мари, чудилось ему пятиконечной звездой, венчающей всю его жизнь. Привычной красной звездой, одну из которых уронили ему на пиджак в семидесятом... Даже подумать страшно, сколько лет прошло!
Тут он мрачнел и, как ему казалось ― с ненавистью, смотрел на дремлющую кондукторшу в оранжевом жилете. "Порядка нет! ― ворчал он про себя, нащупывая в кармане острый ланцет. Дважды он был обманут шустрыми молодцами на рынке, и с тех пор носил его с собой. ― Нет на вас... Гречки! ― привычно заканчивал он и улыбался, вспоминая встречу с министром. Трамвай оглушительно громыхал в ущелье тесных улиц, дребезжал на поворотах звонком, когда вагоновожатый дергал свисающую с потолка веревку. А инженер улыбался своему отражению в стекле, уносясь мыслями далеко в прошлое...
Идея, прямо скажем, была позаимствована у кригсмарине. Немецкие подводники еще в первую мировую проводили рейды у берегов Бразилии, и выживаемость экипажа, психологическая стойкость, в таких дальних рейсах была жизненно необходима. Ну и позаимствовали методу, после победы многое стало доступно, тайны одной страны становились секретами трех. А что поделать, если нацисты как-то ухитрились обогнать всех на свете...
Расписали, словом, они тему: старшим стал научный руководитель, депутат чего-то там, а соавтором записали его ― молодого инженера, проделавшего все расчеты. И львиную долю практических экспериментов. Пачкаться кому же хотелось! Разработок у немцев нашуровали столько, что возиться с каждой перспективной темой не хватало рук. И допуск, не будем забывать. Завладеть секретами оказалось пол-дела, а вот использовать...
Короче, получилось! Да так, что Звезду ему сам Громыко вручил. Едва не заработав преждевременный инфаркт, когда увидел творение инженера. Накрыл тогда в питомнике ладонью взволнованное рукопожатие и сказал:
― Спасибо, товарищ!
И ушел на подгибающихся ногах, потрясенный достижениями советской науки. И вот теперь Витюше предназначалось поставить жирную, смачную точку в этой затянувшейся истории. Золотая звезда вспыхула в видении так ярко, что инженер сладко зажмурился, переживая катарсис. Многочисленные его зверушки засуетились, задвигались, ощутив эманации хозяина. Тут внезапно...

Atlas: «Где ты ходишь, ногами усталыми? ― распевно гнусил со сцены чтец. ― Носишь вечности тяжкий оков!». Владлен Сергеевич поморщился и сложил салфетку.
― Каково, а? ― искательно заглянул в лицо Скарабеев. Туго облитый серым с зеленой искрой костюмом, он ерзал словно жук, на соседнем стуле.
«Какаво! ― оглушающе расхохотался Владлен, бессмертный и бесплотный. Как-ка-во! ― закряхтел полосатый барсук критического эмпиризма.»
― Неплохо! ― Бабакин приложил салфетку к губам. ― Но право, пора! Вы же, понимаете!
― Да, да! Конечно, Владлен Сергеевич! ― засуетился Скарабеев. ― В кабинете все готово, прошу!
«Ланиты нежных дев и суетные травмы... ― Бабакин подхватил на лету фразу чтеца и мысленно поднял бровь. ― А этот жук знает толк в удовольствиях! Если бы не вздорное пристрастие к поэтической стезе...». Храня надменное выражение, прошел напрямик ― мимо сцены, слыша почтительный шепоток, прокатившийся между столиков.
― Мордехай Бабакин! ― громыхнуло из темноты. Владлен Сергеевич от неожиданности едва не сконфузился. ― Великий мастер ложи возлагает на вас поножение особой важности!
«Нет, надо заканчивать с этой театральностью!» ― подумал Бабакин устало. Навстречу из темноты вывернулся Кругликов ― магистр ложи, всей своей внешностью оправдывая возложенную на него фамилию.
― Мы все так волнуемся! ― жарко зашептал он, увлекая Бабакина за талию. ― Совершенно непередаваемое волнение...
Владлен Сергеевич величественно кивнул:
― Понимаю, такой день!
― Нет, дорогой вы наш! Драгоценнейший! Это целая эпоха! Не подведите, а? Там ведь одних алмазов тыщь на триста! ― простонал он втискивая в руку, перетянутый бечевкой пакет. Он так по-купечески ввернул в разговор эти тысячи, что Бабакин непроизвольно сморщился. Тут у него нестерпимо засвербило в носу, он чихнул и очнулся от воспоминаний в пыльном сумраке чердака.
«Никчемная, вздорная идея! ― не мог унять сердцебиения он. ― Глупость несусветная! Курьер-порученец!». Владлен Сергеевич едва не застонал от видения развернувшейся бездны, но спохватился, запечатав непослушные губы ладонью. Часто всхлипывая ноздрями, огляделся в душной полутьме. «Куда! Куда бежать? Где укрыться от этого исчадия?». Уже слыша яростный топот на лестнице он, обдирая бока, протиснулся в слуховое окно, толкнулся что было сил ногами, и... застрял в треугольной раме.
На чердаке было темно и тихо. Матрос для храбрости шумно высморкался на пороге и неуверенно гаркнул в пустоту:
― Выходь! Стрелять буду!
В ответ, откуда-то справа, прилетел сдавленный писк и отчаянная возня. Револьвер оглушительно плюнул огнем. Вязкую темноту взорвали бесчисленные крылья и ополоумевшие голуби заметались меж стропил.
― Экий балбес! ― прогудел давешний голос. ― Быть ему отныне гидрой безмозглой!

Atlas: ― Сымай бранзулетку! ― ощерился пьяный матрос, брызгая слюной. ― Видишь? ― он показал револьвером в нарукавную повязку. ― Р-революццый-оный патруль!
― Он, курва, к цветным металлам неравнодушен! ― раздался звучный голос.
Матрос испуганно завертелся. Ни души. Только ноябрьский ветер шебуршит поперек Литейного, и этот штафирка в путейской фуражке рядом.
― Ты? ― с угрозой навис он над штатским. ― Шутки вздумал!
― Господи, какой же дурак! ― вздохнул другой голос, и все эти невидимые захохотали на разный лад, раскатисто и громко.
― Не подходи! ― матрос прижался к стене, остервенело размахивая наганом. ― Порешу гадов!
― Да ты сначала себя порешай! Загадка природы! ― снова забулькали невидимки разноголосым смехом. Штатский подобрал полы пальтишка и припустил прочь, вдоль молчаливой шеренги домов.
― Врешь, не уйдешь! ― взревел матрос, вскидывая револьвер.
― Не стреляй! ― шепнул голос. ― Все равно не попадешь!
― Он же моряк! ― весело изумился кто-то.
― Да какой он моряк! ― расхохотался другой. ― Разве что выгребную яму проплыл, когда скуденое у товарищей попятил!
И снова они загоготали, визгливо захлебываясь.
― Пусть попробует! ― пророкотал низкий бас и все вокруг умолкло в почтении.
Евграфий взвыл и помчался вслед штатскому, тяжело бухая флотскими ботинками.

Atlas: Ага, эпиграф хорош

Atlas: Гы, а текст где?

Atlas: Ух ты! Каков молодец!

Atlas: Кавлеристы на отдыхе. Допрос пленных белогвардейцев. Прямо как списано из фильма.

Atlas: Зашибись! Поздравляю! Создал новый информационный повод. Сегодня же расскажу друзьям как-бы "по секрету". Убедительная версия, так глядишь Григория каким-нибудь Святым Валентином наградят.

Atlas: Как-то все больше любовь изображают через обязательства.

Atlas: Весело. Брендом каким-то становится эта манера. У Бушлата и здесь.

Atlas: Круто, но что-то меня раздражает. Прости, аф.

Atlas: Кто-нибудь смеялся? Название вроде обещает.

Atlas: Нра

Atlas: Нра

Atlas: Хорошо-то как! Подсознание выглянуло из-за плеча и кольнуло в бок: - Не балуй! Успеешь...

Atlas: Экая провокасьон, как раньше в КВД практиковали. Подождем, пойдет ли гной. Хитрец. Поздравляю.

Atlas: Женское. Плюсану.