Григорий Перельман: будешь тут срать — пойду и напишу гадостей под всеми твоими креативами. обидных и справедливых. не доводи до греха. тут не место срать гуляшом, здесь серьёзные поцоны тёрки трут.

14:18 02-10-2011К креативу Снобизм:: - Встреча на дне океана

Григорий Перельман: знаешь что, Кастя...
это не для тебя метафоры. а для паука.
ты ваще ничего не понимаешь, смирись с этим

14:02 02-10-2011К креативу Снобизм:: - Встреча на дне океана

Григорий Перельман: осень раньше пахла прелой листвой, дождём, слегка — равнодушием к жизни. небо плющило, но привычным безумием. порой его резали чайки. серые люди в одинаковом драпе сосредоточенно пиздовали в светлое никуда сквозь ватный сумрак вечного, как орз настоящего.
сейчас осень другая. багрец пазнет дерьмом, злато жидкой дриснёй растеклось по газонам. монотонная серость сменилась безумием ярких одёжек. из десяти мудаков ровно пять одеты в жизнерадостно дикие куртки. пурпур рулит, чаек как спиздило, небо сплошная озоновая дыра, разъёбанная в хлам ноосфера. на лицах пиздующих в никуда сплошная забота. для них нет ни грядущей зимы с её сраными ёлками, мандаринами на снегу, рождеством и крещением. нет распутной весны, нет уродливо душного лета. эта сволота навсегда застряла в осени, с её псевдокрасотой, унынием, тоской по ушедшему, кислотным дождём, инфляцией, бездомными псами.
блядям уже зябко, обама мудак, путин форева.
вяло регулирую оптику на мелкашке, щурясь от едкого дыма и праведной злости.
внизу чурки. много. надо что-то решать.
сейчас забычкую, и порешу.
это осень.

13:13 01-10-2011К креативу Вращаются диски:: - Осенний вальс (chanson remix)

Григорий Перельман: какой жалкий самопиар…

11:53 01-10-2011К креативу Вращаются диски:: - Осенний вальс (chanson remix)

Григорий Перельман: пути ваши и решения нам известны, дада
нащот горца согласен. стилистика эклектичная выдаёт.

11:45 01-10-2011К креативу Вращаются диски:: - Осенний вальс (chanson remix)

Григорий Перельман: пьяная рожа! горца на тебя нет!

20:24 29-09-2011К креативу Критика:: - Открытое обращение ЛИТПРОМУ

Григорий Перельман: Гельмут, я не уточнял. По причине врождённой деликатности/равнодушия. Но где-то там, на островах банановых.

20:19 29-09-2011К креативу Критика:: - Открытое обращение ЛИТПРОМУ

Григорий Перельман: Я спокоен, швейк, и даже согласен, чтоб под моим уценённым было токо пара болотных ебланов.
но тут бля литературный сцайт, а не политсру ебучее!111

20:15 29-09-2011К креативу Критика:: - Открытое обращение ЛИТПРОМУ

Григорий Перельман: я одного не пойму:
ПОЧЕМУ ЭТА КАМЕНТОРЕЗКА БЛЯЦКАЯ ОПЯТЬ В ПУЛЬСЕ?

ОТКРОВЕНИЯ вроде как не сдохли ни разу.

20:02 29-09-2011К креативу Критика:: - Открытое обращение ЛИТПРОМУ

Григорий Перельман: Гельмут, она щаз на бермудах отдыхает. я ей посоветовал загорать спокойно и пару недель в сеть не лазать. она согласилась, что так будет лучше.

19:05 29-09-2011К креативу Критика:: - Открытое обращение ЛИТПРОМУ

Григорий Перельман: ГДА ВАША ЙОБАНАЯ ТОЛЕРАНТНОСТЬ, ДРУЗЗЯ?!
и это...

СВОБОДУ ДАНАЕ ДАН!!!

18:06 29-09-2011К креативу Про скот:: - Не всё коту сливки снимать Часть 1

Григорий Перельман: Биг-Мак оказался таким же дерьмом, как и рядовой гамбургер. Булка мокрая, котлета фашисткая, сыр никакой. Молочный коктейль, взятый исключительно из чувства протеста, усугубил отвращение к сетевому ресторанному бизнесу. Коктейль не был молочным. Или не был коктейлем. Нечто густое и приторное. Низкокалорийное, вероятно. Существует же диетическая кола? Есть такая кола, будь она проклята вместе с фантой, спрайтом, и здоровым образом жизни. Аминь.

Человек отправил пластиковое ведёрко вслед за сопливым огрызком. В ближайшую урну. Прокуренный зёв равнодушно сглотнул, отзвавшись глухим нутряным чавканьем. Всё. Обед закончен. Или это был ланч? Обедают по-людски, а это вискас для приматов. Ланч, вероятно. Биг-Мак, ланч, хайтек. Явления одного порядка. Иноземная зараза. Криво ухмыльнулся, прикуривая. Страна-то не его, хе-хе! И тут же помрачнел, затянувшись. А его, что, лучше? Одним мирром мазаны, братья славяне, хрен редьки не слаще, и диагноз сходный, к доктору не ходи. Блудим-с. И хоть получаем, бывает, за интимные услуги, но и требования клиентов растут, и фантазии всё более нездоровые, и болезни одна другой хлеще, и…
-- Ну, разумеется, куда нам ещё смотреть? Только помойку и разглядывать. Оно, конечно, познавательней, чего уж там, столько всего интересного, а бабы для нас как облупленные, да?
Резво повернулся, и провалился в недоумение. Ксю?!
-- Ага, она самая, — разрешила немой вопрос элегантная, в светлых тонах выдержанная особа, — Не признал? Постарела?
-- Гм...-- прокашлялся он, приходя в себя, — Вопрос, конешно, интересный, девушка… э-э-э… возможно мы с вами где-то чего-как и того, но вот память, память, эх! Может, очки эти, они вводят в заблуждение, так сказать, искажают.
--А если так? — эксклюзивная оптика сместилась повыше, являя не менее эксклюзивный взгляд, в котором не ошибиться, а только затеряться, или утонуть, или...
--Или так?
Он почувствовал, как небритой щеки касаются нежные и знакомые губы. Сразу качнуло вслед куда-то рванувшему сердцу, прямо в эти глаза, как ребёнка, что к маме. Нет! Как слепца, что наощупь.Именно так!
-- Не-не, так не покатит, родной, не забывайся. Что за дела?! Обнимашки в общественных местах – это моветон, осадите сударь. И папироску гадкую брось.
Чёрт бы её побрал, дрянь манерную! “Обнимашки”!
Сударь поник, тупо наблюдая, как выпорхнувшая из несостоявшихся объятий леди отбивает номер. На очередном ультрамодном приборчике. Знакомый такой, яркий штришок. Тяга к сиюминутным ценностям. Но подобраны цацки со вкусом, оживляют. Утончённости придают. Самобытный, характерный изгиб. Только ей свойственный росчерк. Вон, как изящно выпорхнула. Стремительно, деликатно, и наотрез. Как всегда.
Это точно она. Не спутаешь.
Ксения.
Сука.
Жарит, однако. Папироска и впрямь мерзкая, хоть бы и сигаретка, и прилична вполне. Просто духота, город южный. Не для всех, не для местных, но для него – точно юг. Здесь он варяг, заморский северный гость. Гостя плющит, гостя нахлобучило, гость изрядно раздражён. В частности, зол на конкретную непонятку: гость он, или так, погулять вышел?
Глаза местных безответны. Не по-российски скорбно, а уверенно, сыто, с характерной любопытствующей круглецой. Любопытствуют, что за мрачного виду хрен получил квант остракизма. Вяло, впрочем, интересуются, дрябло. Запнулись взглядом на тёмной жуковатой тени, и съехали дальше, в сторону, где на длинных ногах вибрирует и стрекочет яркая жизнерадостная стрекоза. Взоры оживляются, но прикинув возможные риски, стремительно разжижаются, заострившийся было зрачок расползается, заливая радужку, блеск становится поверхностным, жирным....
-- Сальным, — громко и бестактно высказался человек в ближайшие калорийные очи, — Как едим, так и глядим.
--Шо? — густо поинтересовались не менее насыщеные здоровьем губы, и ещё несколько взглядов сползли с нарядной стрекозы на угловатое насекомое чуть поодаль.
Становилось не просто жарко, а, пожалуй что и удушливо. Липкое марево прорезала нервная струйка озона. Запах грозы. Бодрящий аромат грядущих неурядиц.
-- Тефтельки, говорю, заурядные в этом шалмане, — пояснил он, доверительно делая шаг навстречу, — Думал с салом чего на кишку метнуть, а вот обломался. Такая же бацилла, что и везде. Незалежность есть, а сала нет. Чеши грудь, соси ноги. Ну, и за что боролись?! А до кучи – Крым, вынь да положь, ага.
Наиболее ярким впечатлением от последующих дебатов остался крик. Остальная возня, — за грудки и по морде, и с ноги в ответ, и ещё в сторону, — всё было бесформенно и зыбко в напаленной скукой жаре. Тупо и привычно, как гаммы Ганона, проигранные с бодуна. Зато Ксюха вступила мощно. Пильнула аудитории по ушам надрывным меццо-сопрано, воткнула в губастую рожу дозой контральто, спустила на тормозах в его сторону, на манер Эллочки захлебнувшись грудным перекатом, бурным и низким, шипящим и булькающим. И всё в движении. Феерично!
Этот сольный выход скомкал окружающий его мир, сузив до габаритов невесть откуда взявшейся тачки. Тонировка обеспечивала зеленоватый полумрак в салоне, сумрачным было и выражение глаз водилы. Характерный взгляд, генетически беспокойный и неодобрительный. Стёкла Ксюшиных очков были столь же непроницаемы, как и лицо вцелом. О том, что творилось за остеклением можно было только догадываться. Или аккуратненько прояснить.
-- Рубашку порвали, уроды, — неуверенно пожаловался он.
Лицо осталось бесстрастным.
-- Не, я правда не постигаю: кто были все эти люди, а, Ксюха?
Молчание, полумрак, напряжённый семит в зеркале.
-- Ладно. Раз так, тогда — так. Спасибо за гостеприимство, милая. Остановите самолёт, я сле...
Звук оказался конкретнее самой пощёчины. Сразу и по ушам. Щека зашлась позже.
Он безучастно разглядывал мелькающий за окном город. Пару раз осторожно скосил глаза: женщина рассеянно массировала изящную руку, выражение лица не изменилось. Будто и не было ничего. Разве что взор водителя потеплел, и стал настырно солидарен. Пассажир хмыкнул. Фальшивей мужской солидарности только пресловутая сыновья любовь. Ну и женская дружба, пожалуй. Мимикрия под искренность чувств. Сраный эрзац. Муляж. Гонево.
-- Чего ты там бормочешь?
Во как. Разладилась система безопасности. Замкнуло по жаре напрочь.
-- Клим!
Славное имя дали родители. В самый раз для подобных ситуаций. Доской под рёбра. Коротко, зло. В замкнутом пространстве очень результа....
-- Я с тобой, кажется, разговариваю!
Главное — не пересолить. Лицо попроще, голос помягче, и без резких движений, плавненько.

страницы: 1 « ... [491] [492] [493] [494] [495] [496] [497] [498] [499] [500] »

Главная	Авторы
Редакция	Сценарное бюро
Откровения	Заслать текст