Последние комменты юзера Григорий Перельман

Григорий Перельман: да не, ПарфёнЪ, тут вот чо произошло: целый пласт авторов нахуй под воду сполз с концами, а оставшихся с новыми разделяет пиздец какой водораздел в смысле непонимания, отчего никому лабать не интересно, типо как в пустой колодец орать

Григорий Перельман: да вроде нихуя особо не изменилось, кроме уровня креосов. было много говна, и в нём жемчуг. осталось одно говно, и в нём нет жемчуга. как то так.

Григорий Перельман: ровно так написано, хорошая мемуаристика такая

Григорий Перельман: мне понравился этот вирш

Григорий Перельман: Что пиздатей? Мужики иль бабы?
Тут ответ простой, всё досконально ясно:
Мужыков я не приемлю в этом смысле
как бы....
Баб ебу. И это, бля, прекрасно!

Григорий Перельман: это прекрасный образец стремительного домкрата

Григорий Перельман: Мой дедушка тоже ушол на войну, без винтовки.
Даже патронов не дали ему.
Дали полено, а может и вилы.
Жердью могло быть орудие это, а может дубиной корявой.
Вместе с такими же он побежал, по яйца в снегу, продираясь.
На танки, пугая врага криком победным, звериным.
Враг подо Ржевом своё получил, несомненно.

Деда я чту, и мне жаль, что погиб он, бедняга, в этой поганке
Больше ж мне жаль, что теперь охуевшие внуки пишут хуйню.
Видно Россия такая страна, что и войны её не научат смиренью.
(с)

Григорий Перельман: так хуле - Никита локомотив известный

Григорий Перельман: 1.
Великий писатель земли русской мучался сомнениями в тиши кабинета. В такт поступательному движению стрелок на каминных часах промежь висков тикали быстрые и скоропостижные мысли. Мелкие, и без признаков гениальности.

Он оглаживал во все стороны торчащую боярскую бороду, нервно теребил кисточки пояска – нитяного, плетёного, коим опоясываются (согласно Далю) крестьяне по рубахе. Рубаха тоже была народная: косоворотка в бешеных огурцах. Но думы, при том, бродили космополитичные и по-европейски злые. Страшно далеки от народа были эти думы. К тому же беспокоил почечуй, геморрой по Далю.

Основной же причиной дурного настроения был прочитанный накануне претенциозный, наглый, ёрнический опус мелкого заштатного писаки Дениса Плотникова. Со свойственным бездарям нахрапом, тот впёрся в алтарь народной словесности – сельско-литературный заповедник, тщательно созданный его, Великого Писателя, усилиями! Разве он, этот подлый разночинец Плотников, отращивал бороду? Он сутками прел в онучах, вживаясь в народный быт? Он решительно отказался от туалетной бумаги в пользу бересты и мочала?! Нет! Так какое же право этот Плотников имел писать о корове, рубахе и тёплых ароматных говяжьих шлепках под ногами?! «Притча», ишь ты!

Хуже всего, что это было не о корове…. И не о волке, и не о варане. Это было об овраге. А скотник Егор вообще непонятным образом напоминал о его собственной, Великого Писателя, религиозной концепции… Денис издевался, это было понятно. Вроде над собой, а вообще-то непонятно над кем и, похоже, над ним, мыслителем и духовидцем…Сволочь какая! Непонятно, да к тому же изящно и смешно! Развелось, паразитов….Ладно! Он ответит на подлый выпад, он покажет почём фунт мускулов и бронзы лихо! Он напишет…!

Вот только что? О чём написать, чтоб проняло? У вредоносного Плотникова в самом конце в сельскую простоту оврага спускался метеозонд. Этаким намёком на исключительность и широту мировоззрения – мол, шлепки шлепками - а мы и грамоту разумеем. Что ж ! Он ответит залпом из всех башенных орудий непотопляемого линкора собственного духа. Разворотит Плотникова торпедами воображения. Разрежет как апельсин на дольки лазером жгучей иронии. Он напишет….

Великий Писатель земли русской застучал по клавишам.

-- Антоша, ты очень занят? Пишешь?

В комнату заглянула жена. Он кивнул. Всклокоченные брови ходили ходуном в напряжённом злорадном восторге. Почечуй свербел чуть ли не сладостно. Он уже зашёл на страницу к самозванцу, и теперь пальцы отбивали торжествующую дробь:

«Денис – у которого повис! Ха-ха-ха-ха-ха-….!!!!!!!!!!!!!!»

Отбив положенные 132 знака, он кривясь от наслаждения подписался только что зарегистрированным ником: Граф Толстой Возродившийся Из Пепла.

-- Уф-ф-ф… - отвалился он на спинку кресла в лёгком изнеможении, будто после серьёзной любви, - Пишу, Сонечка….

-- Я Жанночка, пусик! А о чём?

-- О чём..э-э-э… - писатель задумчиво глядел на супругу, и вдруг просветлел мелькнувшей идейкой:

-- О чёрных дырах, милая, о чёрных дырах.

2.

Я решительно обкорнал надоевшую бороду. Косоворотку сменил продвинутый твидовый клифт, пропахшие псиной онучи – лаковые копытца завзятого плясуна. Я заряжен на успех, как протон Резерфорда и прыгаю козликом. Я сам и Резерфорд, и семейка Кюри, и Нильс Бор в одном гладко выбритом лице.

Идея чёрных дыр поглотила меня целиком, как и на заре туманной юности. Тот же гормональный азарт и страсть к познанию. Дыры засосали меня целиком. Я лишь частично торчу из космической воронки. Жернова аннигиляции выдавливают из меня космически необъятные ощущения. Как из тюбика. Вязкие колбаски, сгустки и пузыри словосочетаний. Мне не хватает слов. Как всегда. Сложных не постиг, обычными не желаю. Судьба барабан…тьфу, -- аргонавта. Прусь за галактически-бесценным руном сквозь туманности смыслов и толчею бессмысленных в своей отстранённости звёзд. Пру в никуда со страстной гуманистической целью – вывернуть водоворот черноты наизнанку и освятить вселенную собственным живительным светом. Стать сверхновой звездой в подёрнутой жалкой рябью созвездий вселенной мирового духа….

Я лечу наугад. Как всегда. Из навигаторов у меня только дедушкин компас и универсальный энциклопедический словарь. Оба прибора врут, я сбиваюсь с изначально неведомого курса и неуклонно кренюсь влево и вкось, расходуя горючее бесплодно прожитых лет. С далёкой голубой планеты на меня критическим взором глядят в телескоп различные астрономы от литературы. Из оврага в спину улыбается Денис Плотников. Ведь он, наверное, уже нашёл свой овраг? И кому из нас лучше? В овраг закатился метеозонд личного солнца, и вполне возможно, что им там светло и уютно вдвоём? А я лечу, как Демон Ночи, надо мной глумятся обе реальности, старая и вывернутая на себя Новая и обе скалятся россыпью звёзд.

Не хватает собственных слов, не хватает мыслей и путь мой во мраке. Я листаю словарь, подсвечивая страницы мёртвой зеленью фосфорных стрелок. В темноте я пытаюсь отыскать математически выверенную формулу для своих брызжущих жидкой радиацией чувств. Вот! Я наткнулся на гравитационный коллапс, и в припадке восторга делаю антраша в безвоздушном пространстве, отчего дрожит мебель….

-- Ты чего бесишься то?! Топаешь, как конь, соседи прибегут! Головой-то как – думаешь ва-а-аще?!

Это моя бывшая путеводная звезда Жанна, порядком померкшая звезда любви, звезда надежды…. Теперь, скорее, разлезшаяся, раскисшая во все стороны холодная планета, из орбиты которой я только в силу привычки и не могу вырваться. К тому–же база подготовки к полётам записана на неё, и я в любой момент могу стать вполне случайным космическим мусором….

-- Извини, зая, погорячился….Нарвался, понимаешь, на один сюжетец, так-сказать, -- ключ к решению….

-- Смотри не нарвись опять…по настоящему …нарвался он….Какой ключ? К чему?! Что ты там чирикаешь? Всё про чёрные дыры, небось?!!

-- Да! – насколько могу горда выпрямляюсь я, испытывая кислородное голодание, - Про чёрные дыры сознания, про воронки антигравитации, антиволи и атидуха. Про аннигилирующее равнодушие…

-- Достал уже! Лучше бы делом занялся, как все! Твой Плотников, над которым ты издевался – уже в Париже, Гонкуровскую получил! Ты видел, какая у его жены шуба?! Ты тачку его видел?! Что рожу кривишь? Толстой, блин, граф…. Ты идиот по Достоевскому, а не граф! Был бы граф – написал звёздные войны! Да что с тобой, а…!!!

Я мечусь, как свободный радикал духа на кошачьих лапах, замкнутый в сорокасемилетнем сгустке органики. Скриплю восемнадцатью зубами, чувствуя, как почечуй наливается кровью…Почечуй?…Откуда это, что-то знакомое по Далю….Из прошлой жизни…. Я листаю словарь, в тщетной надежде поймать за хвост удачу. Теория струн…теория большого взрыва….измерение…излучение…изобарный процесс….известь… Известь, ****ь такая!!! Я швыряю словарь в угол и мычу от ненависти, как нобелевская корова Дениса Плотникова. Господи, если ты есть, объясни – за что мне всё это?! Почему я всех так ненавижу?! У меня нет ни здоровья, ни воображения – как мне писать о дырах? Где найти слова, ведь язык мой – враг мой! Кто подскажет, кто озарит….

-- Посмотри – что лучше?

Я дёргаюсь, как паралитик и непонимающе смотрю на мою Венеру, мою полную Луну.

-- Что?! Я хотел сказать…

-- Что лучше – брюки, или юбку?! Брось ты свою хрень, посмотри хоть на жену – или уже совсем не интересно, как жена выглядит?!

Как всегда выглядит. На тридцать девять. Не интересно.

-- Лучше…юбку, конечно.

-- К юбке надо колготки! Ты носил колготки?!

-- Тогда брюки. Тебе всё одинаково…к лицу. Одевай брюки. Конечно. Чай не лето, холодно уже. Брюки однозначно. А ты куда, кстати?

-- Значит, всё-таки юбку… У, бесовская одёжа!!! Мужики козлы…одеваешься для них, стараешься, а им…. В бассейн.

Можно дышать свободно. Курить в комнате, пить пиво и стоять на голове. Колготки, юбка и шуба сели в машину и уехали в бассейн. Чтобы всё снять и остаться в чём мать родила. Интересно девки пляшут: полдня рыться в шкафу, злиться, злить – чтобы всё снять и плюхнуться в воду. Загадка мироздания вцелом. А и правда? Какой смысл залупаться, копать, искать новое, когда всё равно…. Ну-ка, ну-ка….

В словаре я нахожу букву Ч. Поиски надо было начинать с этой буквы. Ещё несколько лет назад. Да ведь я через Ж обычно всё делаю…Вот!

«Черные дыры»! «..космические объекты, сущ. которых предсказывает общая теория относительности…так…гравитационный коллапс – во, я близко уже подобрался!…обнаружить только по косвенным данным….вот!…однако их существование нельзя считать окончательно доказанным». Точка.

Моё стремление осветить найденные чёрные дыры бессмысленно. Их просто нет. Их выдумали такие, как я. которые ищут тьму, чтобы выглядеть светом. Я не Граф Толстой Восставший Из Пепла. Не Демон Ночи. Не Свободный Радикал. Я, скорее, -- Николай Кавалеров, Завистник и мне надо возвращаться к Бабичеву. Куда мне ещё возвращаться?

Новое – хорошо забытое старое. Я сопя стаскиваю с антресолей дедушкин баул. Натягиваю косоворотку в огурцах. Поясок, нитяной и плетёный. Наматываю онучи поверх итальянских бареток. Наклеиваю кусками вдохновенно отрезанные пряди, пользуясь Сонечкиным лаком для ногтей. Вышло кривовато, но криво на криво – вылитый Антон Чижов. Сую в карман армяка пачку заныканной домовитой Соней зелени и пару брошек, найденных на трюмо. Я ухожу в последний путь, бегу из родового имения. Ей станет легче, и она, безусловно, смирится с утратой. Найдёт утешителя. Какого-нибудь молодого Нептуна в бассейне, или Сатурна, но с баблом. Её галактика шире моей.

Я еду в электричке, выхожу на немыслимо засраной станции. Делаю глоток из чекушки, хорошеет в душе, бодрит. Я иду на поиски Плотниковского оврага. Возможно мы встретимся, потому как и овраг у нас у всех один, и чёрные дыры одни и те-же.

Возможно, он встретит меня неласково, и даже намнёт бока. Но потом мы помиримся, разведём костёр. Хлебнём из чекушки, напечём картофелю. И укрытые дружелюбным, тихим, оврагом от задувающих в мире ветров, будем добродушно и пьяненько щуриться на вползающий в наше последнее и общее пристанище малиновый метеозонд.

Закончатся поиски слов.
Слова перестанут иметь основное своё, РАЗДЕЛЯЮЩЕЕ значение.

Придёт понимание.

Григорий Перельман: ах ты сука плагиатор!

Григорий Перельман: водки всегда жалко. это вечные ценности.

Григорий Перельман: Хоттабыч интересно пишет. Свой ход мысли.

Григорий Перельман: это про санкции со стороны прогрессивного американского человечества, наш особый российский путь, национальную идею и апокалептичность всего сущего

Григорий Перельман: да и не надо. это я так. разговор поддержать.

Григорий Перельман: это комплимент или диагноз?

Григорий Перельман: Пеккер-то себя узнал, явно

Григорий Перельман: чоэто? у меня Анна наливает всё правильно. до сих пор ругает меня ггг

Григорий Перельман: это метафора....

Григорий Перельман: пронзительно

Григорий Перельман: это возмутительно!!!