Последние комменты юзера Григорий Перельман

Григорий Перельман: это про санкции со стороны прогрессивного американского человечества, наш особый российский путь, национальную идею и апокалептичность всего сущего

Григорий Перельман: да и не надо. это я так. разговор поддержать.

Григорий Перельман: это комплимент или диагноз?

Григорий Перельман: Пеккер-то себя узнал, явно

Григорий Перельман: чоэто? у меня Анна наливает всё правильно. до сих пор ругает меня ггг

Григорий Перельман: это метафора....

Григорий Перельман: пронзительно

Григорий Перельман: это возмутительно!!!

Григорий Перельман: кстати только ёбаный кретин мог придумать сравнение георгиевской ленты с колорадским делами. эта гиперпошлость сознания. ну да ничего нового в этом нет. коли сами говноеды, то и остальных хочется подрезать под себя, убогих

Григорий Перельман: нету нихуя Парфён. ещё часа четыре нет и не будет. потом поднесут.
а целиком пока негде, это наброски разные

Григорий Перельман: ну и маленькая пометочка. США может не ставить Россию фхуй сколь угодно долго. вместе со всем остальным миром. но тут одно маленькое НО, нас бы давно не было. лет так 1000, с тех пор как нас не ставят фхуй. но за это время мы выебали практияески всех экстремалов, пытающихся подтвердить этот тезис.
вот то, что россияне в массе своей в хуй не ставят абсолютно никого, начиная собственную власть - это да, правда. мы самая демократическая страна мира- нас просто не ебёт никаое правительство, социальное устройство, геополитика и прочая поебень. мы привыкли выживать и безусловно выживем при любом раскладе. по крайней мере до той поры, пока последний крест с последней шеи не сорвут.

Григорий Перельман: гггг. ещё один вылез
брозер, пойми ты наконец: не было, нет, и не будет никогда такой страны как Украина. и народа нет. потому что нет собственной культуры и языка, а это основа любой государственности. вы вторичное порождение генетических мутаций, и всё. долбоёбы вздорные с одной извилиной. в массе спокойные быки, местами - гоношистые и вороватые уебаны. всё, больше про ва сказать нечего. единственно, чего вам нужно - чтобы кто-то вас кормил. но если с Россией это прокатывало, то с ЕС и пендосами такое не прокатит. они за каждую копейку вас нагнут и будут пользовать во всех проекциях. одно то, что вы настолько тупы, что не можете понять этой элементарной вещи ставит вас на уровень народов Руанды. ну и разумеется в массе у вас дохуя гонора вкупе с неспособностью посмеяться над собой. то-бишь основная черта вашего удивительного кишлака - тупость.

Григорий Перельман: ахтыш........блять(с)
Натрий, прости меня за всё, что я говорил тебе про кривые ноги и маленький член, ну
прошу, брат, снеси это безобразие нахуй

Григорий Перельман: я тибя Парфён собираюсь атхуярить гггг

Григорий Перельман: я кстати Бабанина люблю.как кривое дерево. типо лишайника. в смыслерастущей на говне. плесени.

Григорий Перельман: канонизируют Бабанина. мы постоим.
- жоан, тынпее хочешь понять
-- то, что мой хуй в твоей жопе
--ужас!да?! ну!
--Крым наш и балтика 30
-- да ебагись было 20 и похуй
/мерзавка!/
бьёт залупой себе ро щекам. девушка недоумевает. крымнаш

Григорий Перельман: Игорь,у надо было реабилитироватся за соввсем говно ггг

Григорий Перельман: для жени про киевский мак дак

Афганская лента

1.

Биг-Мак оказался таким же дерьмом, как и рядовой гамбургер. Булка мокрая, котлета фашисткая, сыр никакой. Молочный коктейль, взятый исключительно из чувства протеста, усугубил отвращение к сетевому ресторанному бизнесу. Коктейль не был молочным. Или не был коктейлем. Нечто густое и приторное. Низкокалорийное, вероятно. Существует же диетическая кола? Есть такая кола, будь она проклята вместе с фантой, спрайтом, и здоровым образом жизни. Аминь.


Человек отправил пластиковое ведёрко вслед за сопливым огрызком. В ближайшую урну. Прокуренный зёв равнодушно сглотнул, отзвавшись глухим нутряным чавканьем. Всё. Обед закончен. Или это был ланч? Обедают по-людски, а это вискас для приматов. Ланч, вероятно. Биг-Мак, ланч, хайтек. Явления одного порядка. Иноземная зараза. Криво ухмыльнулся, прикуривая. Страна-то не его, хе-хе! И тут же помрачнел, затянувшись. А его, что, лучше? Одним мирром мазаны, братья славяне, хрен редьки не слаще, и диагноз сходный, к доктору не ходи. Блудим-с. И хоть получаем, бывает, за интимные услуги, но и требования клиентов растут, и фантазии всё более нездоровые, и болезни одна другой хлеще, и....

-- Ну, разумеется, куда нам ещё смотреть? Только помойку и разглядывать. Оно, конечно, познавательней, чего уж там, столько всего интересного, а бабы для нас как облупленные, да?

Резво повернулся, и провалился в недоумение. Ксю?!

-- Ага, она самая, -- разрешила немой вопрос элегантная, в светлых тонах выдержанная особа, - Не признал? Постарела?

-- Гм...-- прокашлялся он, приходя в себя, - Вопрос, конешно, интересный, девушка...э-э-э...возможно мы с вами где-то чего-как и того, но вот память, память, эх! Может, очки эти, они вводят в заблуждение, так сказать, искажают.

--А если так? - эксклюзивная оптика сместилась повыше, являя не менее эксклюзивный взгляд, в котором не ошибиться, а только затеряться, или утонуть, или...

--Или так?

Он почувствовал, как небритой щеки касаются нежные и знакомые губы. Сразу качнуло вслед куда-то рванувшему сердцу, прямо в эти глаза, как ребёнка, что к маме. Нет! Как слепца, что наощупь.Именно так!

-- Не-не, так не покатит, родной, не забывайся. Что за дела?! Обнимашки в общественных местах – это моветон, осадите сударь. И папироску гадкую брось.

Чёрт бы её побрал, дрянь манерную! “Обнимашки”!

Сударь поник, тупо наблюдая, как выпорхнувшая из несостоявшихся объятий леди отбивает номер. На очередном ультрамодном приборчике. Знакомый такой, яркий штришок. Тяга к сиюминутным ценностям. Но подобраны цацки со вкусом, оживляют. Утончённости придают. Самобытный, характерный изгиб. Только ей свойственный росчерк. Вон, как изящно выпорхнула. Стремительно, деликатно, и наотрез. Как всегда.

Это точно она. Не спутаешь.

Ксения.

Сука.

Жарит, однако. Папироска и впрямь мерзкая, хоть бы и сигаретка, и прилична вполне. Просто духота, город южный. Не для всех, не для местных, но для него – точно юг. Здесь он варяг, заморский северный гость. Гостя плющит, гостя нахлобучило, гость изрядно раздражён. В частности, зол на конкретную непонятку: гость он, или так, погулять вышел?

Глаза местных безответны. Не по-российски скорбно, а уверенно, сыто, с характерной любопытствующей круглецой. Любопытствуют, что за мрачного виду хрен получил квант остракизма. Вяло, впрочем, интересуются, дрябло. Запнулись взглядом на тёмной жуковатой тени, и съехали дальше, в сторону, где на длинных ногах вибрирует и стрекочет яркая жизнерадостная стрекоза. Взоры оживляются, но прикинув возможные риски, стремительно разжижаются, заострившийся было зрачок расползается, заливая радужку, блеск становится поверхностным, жирным....

-- Сальным, -- громко и бестактно высказался человек в ближайшие калорийные очи, -- Как едим, так и глядим.

--Шо? -- густо поинтересовались не менее насыщеные здоровьем губы, и ещё несколько взглядов сползли с нарядной стрекозы на угловатое насекомое чуть поодаль.

Становилось не просто жарко, а, пожалуй что и удушливо. Липкое марево прорезала нервная струйка озона. Запах грозы. Бодрящий аромат грядущих неурядиц.

-- Тефтельки, говорю, заурядные в этом шалмане, - пояснил он, доверительно делая шаг навстречу, - Думал с салом чего на кишку метнуть, а вот обломался. Такая же бацилла, что и везде. Незалежность есть, а сала нет. Чеши грудь, соси ноги. Ну, и за что боролись?! А до кучи – Крым, вынь да положь, ага.

Наиболее ярким впечатлением от последующих дебатов остался крик. Остальная возня, -- за грудки и по морде, и с ноги в ответ, и ещё в сторону, - всё было бесформенно и зыбко в напаленной скукой жаре. Тупо и привычно, как гаммы Ганона, проигранные с бодуна. Зато Ксюха вступила мощно. Пильнула аудитории по ушам надрывным меццо-сопрано, воткнула в губастую рожу дозой контральто, спустила на тормозах в его сторону, на манер Эллочки захлебнувшись грудным перекатом, бурным и низким, шипящим и булькающим. И всё в движении. Феерично!

Этот сольный выход скомкал окружающий его мир, сузив до габаритов невесть откуда взявшейся тачки. Тонировка обеспечивала зеленоватый полумрак в салоне, сумрачным было и выражение глаз водилы. Характерный взгляд, генетически беспокойный и неодобрительный. Стёкла Ксюшиных очков были столь же непроницаемы, как и лицо вцелом. О том, что творилось за остеклением можно было только догадываться. Или аккуратненько прояснить.

-- Рубашку порвали, уроды, -- неуверенно пожаловался он.

Лицо осталось бесстрастным.

-- Не, я правда не постигаю: кто были все эти люди, а, Ксюха?

Молчание, полумрак, напряжённый семит в зеркале.

-- Ладно. Раз так, тогда - так. Спасибо за гостеприимство, милая. Остановите самолёт, я сле...

Звук оказался конкретнее самой пощёчины. Сразу и по ушам. Щека зашлась позже.

Он безучастно разглядывал мелькающий за окном город. Пару раз осторожно скосил глаза: женщина рассеянно массировала изящную руку, выражение лица не изменилось. Будто и не было ничего. Разве что взор водителя потеплел, и стал настырно солидарен. Пассажир хмыкнул. Фальшивей мужской солидарности только пресловутая сыновья любовь. Ну и женская дружба, пожалуй. Мимикрия под искренность чувств. Сраный эрзац. Муляж. Гонево.

-- Чего ты там бормочешь?

Во как. Разладилась система безопасности. Замкнуло по жаре напрочь.

-- Клим!

Славное имя дали родители. В самый раз для подобных ситуаций. Доской под рёбра. Коротко, зло. В замкнутом пространстве очень результа....

-- Я с тобой , кажется, разговариваю!

Главное -- не пересолить. Лицо попроще, голос помягче, и без резких движений, плавненько.

Григорий Перельман: да, жень

Григорий Перельман: гггг
друзья, там исходник говно