Последние комменты юзера Девиатор

Девиатор: Гуси не голуби

От виршей о голУбках вянут уши…
И это – правда (может быть, не вся!),
Я с детства к голубям был равнодушен –
Пристрастен исключительно к гусям.

Представьте: под дождём, один, в пустыне,
Исполненный фантазий о гусях,
Я встретил одинокую гусыню –
Она была, как видно, на сносях.

И вид гусыни с гузкой подраспёртой
Сразил меня – и разум мой угас!
… Над птицей, безобразно распростёртой,
Очнулся я, наверно, через час.

Шёл дождь. Шёл град. Потом остановился.
Стоял я нем, печален, бледнолиц.
Лишь яйцеклад трагически дымился
Над скорлупой раздавленных яиц.

Иной воскликнет: «Гадко, мерзко, скверно!»,
Но страсть есть страсть – не знаю, что сказать,
Один Литпром поймёт меня, наверно:
Гусей ебать – не голубей ебать.

Девиатор: Кайф метаморфоз
(на основе личных материалов тов.Пупкина)

Мне было пять. Я залезал в чулан
И в темноте подкуривал свой план.
Я в семь уже способен был вздрочнуть –
Порок и грех ласкали мою суть.

Страна менялась. Сверстники росли:
Кого-то враз скрутили патрули,
А кое-кто – по лезвиям ножей –
Вскарабкался до высших этажей.

Я ж, перманентно пьяный в тарарам,
Бывало, бил мордасы фраерам,
Любил любить в кругу своих подруг
(Как правило, до онеменья рук).

Лет тридцать так и прОжил, эхе-хе…
В безделии, в пороке и грехе.
Но как-то раз, ничком упав в кровать,
Я сразу начал Библию читать.

И так читал шесть дней. И шесть ночей.
Я трясся от евангельских речей,
Глаза запАли, заострился нос:
От святости случился передоз.

Как будто кто-то тумблер повернул:
Проснулся в Вене (я ж в Москве уснул)!
Весь в мраморе (совсем не мой!) сортир,
В руках – сертификат на пять квартир!

Я выбрит и, представьте (антр ну) –
Заправлен член в красавицу-жену,
Я сам не свой от славных перемен
(Есть даже группа, я – её фронтмэн)!

О, дивный рок, о, кайф метаморфоз!
Мой ноутбук залит потоком слёз…
И лузерам я выдал на «Литпром»:
«Жена-красотка… Вена… всё путём!»

Их мир греховный сразу же затих…
Но не сказал никто: «Да это ж псих!
И сразу видно – конченый мудак!»,
Но вдруг один ответственный редак

Явил ко мне нескромный интерес…
Да, я воскрес! Воистину воскрес!
Грешил, грешил… Но больше не грешу.
Ношу свой нимб и яйца не чешу.

Девиатор: А это мой кавер:







И второй:

Девиатор: Тризна по Геннадьичу

Он был перманентно нетрезвый,
Точней – просто пьяный в дугу,
(В кармане носил пачку лезвий,
А в ухе – большую серьгу).

Но всё-таки был он – особым,
Таким не похожим на нас!
Позвольте сегодня – над гробом –
Сказать про него пару фраз.

Стихи его были корявы,
Но, в целом, порой – ничего,
Ведь он их писал не для славы:
Душа так просила его!

Любимая музыка – Штраус
(Как он под неё голосил!),
Он джинсы носил «Леви Страус»
(Таких я вовек не носил!)

Да, был он ужасен, не скрою:
Приземист, глаза – алычой,
Но мы же и сами порою,
Как он, остро пахли мочой!

Не надо, ребята, судачить
Про явно рязанский акцент…
Он был графоман. Это значит
Практически – интеллигент.

Его доконала проказа…
Теперь он отмыт и отпет.
Спи, Шаня Геннадьич Помазов,
Ты был невъебенный поэт!

Девиатор: Закономерность

Семёнов кропает рассказы,
Сонеты – Пахомов Иван,
Слагает Стеблов парафразы,
Апокин ваяет роман.

И тот, и другой… и четвёртый
За свой сочинительский зуд
С издателя требуют твёрдой
Оплаты – а то загрызут!

И только один Голдберг Миша
(Ещё бы – вот ушлый еврей!)
Стихов и рассказов не пишет,
Он с юности был похитрей

И стал психиатром известным,
Он лечит теперь день и ночь
Чужих графоманов и местных –
Гипнозом, наркозом и проч.

У Голдберга Шаня Помазов
Любимый теперь пациент,
Увы, без стихов и рассказов
Живёт в настоящий момент.

За то, что он склеил корону,
Атласную мантию сшил,
Ботфорты купил у знакомых...
И в этом по дому ходил.

Девиатор: Записки дворянского писателя

Дворянское гнездо. Типичный
Вишнёвый сад на берегу.
Витиеватый звук скрипичный
Доносится… Лежу в стогу

С крестьянкой – голой почему-то,
(Однако, сильная мигрень!),
Живот распучило от «брюта»,
Панама сбилась набекрень.

Ещё вчера – санкт-петербургский
Великосветский декаданс…
А нынче – с этой дурой курской?
Фи… Моветон… И мезальянс!

Прости мне, друг, сию небрежность,
Обычную для северян:
Поверь, крестьянская промежность
Порой нежней, чем у дворян.

…Рассвет всё явственней и краше,
Заголосили петухи…
Надену ссаные гамаши
И побреду писать стихи.

Девиатор: Демиан, какой конфликтный настрой, окстись. Каламбура я не заметил. Ну и вспоминать о «поэзии» в применении к этим столбекам — смешно. Как и называть тему — «серьёзной». Кандидат Нехитров — по-моему, планка задана уже в заголовке.

Девиатор: Черный кубек, двужопое насекомое — съебись-ка отсюда. Твоё место на Графомановнет и на Градуснеке.
Демиан — смешай-ка «серьёзную» тему с неговном, если у самого ума больше, чем таланта, а я заценю.

Девиатор: Ебаный пиздец. Вот уж высер, так высер! Асилил с титанизмом.
Но понравился только маркетинговый ход аффтара: хуярить всё сразу, одной вагонеткой.

Девиатор: Из письма поэту

… ты всё ещё лыбишь на свой плиточный шоколад?
любаешь почеферить из солдатской кружки?
а здря: лукай, как хмылится циферблат
настенных часов у твоей подружки

он тебя изуродует, этот больной кретин
только за эти вычурные неологизмы
а желающих сделать это – не он один
(утверждаю искренне, без цинизма)

и бежать бесполезно – такой вот нюанс!
у нас тут – как между молотом и наковальней!
(как всё-таки режет ухо и глаз диссонанс:
ещё бы! чифирь – и в викторианской спальне!)

Девиатор: Неофициальный протокол скрытого наблюдения

- Она целует
в темноте
оставленные кем-то волосы…
- Лобковые?
- Да нет, не те –
подмышечные…
- А-а-а… (Вполголоса):
- Смотри-ка, зажигает свет!
- Смотри СЮДА – на шторах полосы!
- Следы сметаны, краски? – Нет,
ты что – дурак? (Опять вполголоса):
реально – сперма, командир!
- Ну ни хрена себе субстанция:
Она же плавит тюль до дыр!
- А мне не видно – вот дистанция!
- Теперь она достала нож
и рвёт растрёпанные простыни!
Легко такую не возьмёшь…
- Бля, локти все уже с коростами!
Живут же люди: дом, камин…
Ебут их так, что шторы – в семени!
А тут вот мёрзнешь, как пингвин,
Вот так и смёрзнешься до времени!
- А это чем она звенит?
- Похоже, командир, что саблями!
- Ты что гнусишь – опять ринит?
На этой службе все ослабли мы…
- Она ножом по колбасе…
А ножик-то кровавый, с каплями!
- Да это кровь от фрикасе
Ну, этого… с гусём и цаплями!
- Нет, ни хуя, молчать, сержант!
Я старый опер – чую почками:
Труп точно спрятан за сервант –
Вот этот, с красными цветочками!
- А что там из-под простынИ?
Опять пучками чьи-то волосы?!!
- Ни волосы, ни просто ни…
…ни-ни… хыр-хыр… — Эй! (громким голосом)
Сержант, не спать! Ещё чуть-чуть –
и мы расправимся с прохвостами!
- Эх, командир, такая жуть:
Смотреть, как кто-то лижет прОстыни…
Потом целует в темноте
Оставленные кем-то волосы…
Потом – ножом по бересте…
и долго воет страшным голосом!
- Эх, парень! Зелен ты, курсант…
А баба-то, похоже, мается…
У баб ведь, как оно, сержант? –
От недоёба всё случается!

Девиатор: Электрическая сука

…Зубы падают на кафель –
Мне приятен твой оскал,
На спине следы от вафель,
А на члене – чёрный кал.

Ты трясёшь своей брюшиной,
Мерно серьгами звеня –
Фрикционная машина,
Ненасытная мотня!

На хуй мне теперь до гроба
Танцы, водка, конопля?!
У меня теперь зазноба
Электрическая, бля!

Всех соседей гложет зависть:
Затопили мне клозет,
А намедни попытались
Отключить в квартире свет!

Ты застыла враскоряку
На каких-то два часа…
Не заставят, гады, плакать
Электрического пса!

Не придётся в позе томной
Вновь набраться суке сил:
Генератор автономный
Я вчера себе купил!

Девиатор: Разные виды планиды

- Хули там страдать перед отправкой
Над затеей, смыслом и над рифмой?! –
Думал литератор Алекславка. –
Это ж, блять, стехи – не логарифмы!

Что там Маяковский гнал про «радий,
Грамм добычи, годы и труды»?
Мне заветы стрелянного дяди –
Класть в пизду… или ещё куды!

Над глагольной рифмой не поплачешь:
«Срать» да «жрать» – ну где там рифма проще?
Так вот вдруг проснёшься – и хуячишь:
Чтоб попримитивней и поплоще!

Не хер редакам в ахуе плакать,
Разбирая кучи неликвида
Про собачку, что не может какать –
Такова редакции планида…

Я же, раззудив стило поэта,
Восемь(!) поэтических романов
Загружу в приёмник этим летом!..
(Такова планида графомана).

Девиатор: Мамо,

Стихи мои, увы, бездарны,
(И здесь кокетства ни на грамм)
Среди творений лапидарных
(Коих немало тут и там),

Мне суждена стезя пародий
(Такой вот суженный аспект),
А вот за то, что нравлюсь (вроде
конкретно вам) – большой респект.

Девиатор: Нелёгкие роды

Намедни, возвращаясь от подруги,
(Надравшись, по традиции, «в говно»),
Я ощутил знакомые потУги…
Нет!.. пОтуги? А, впрочем, всё равно…

Стеная, я добрался до дивана,
Лёг враскоряку, отирая пот,
И, судорожно выпив два стакана,
Стал тихо ждать околоплодных вод…

Я ж не пишу – я ж каждый раз рожаю:
Такой вот ненаучный феномЕн!
Вы спросите, сомненье выражая:
«Но это… больно! Ну, а что взамен?»

Вот исповедь рожавшего поэта:
Приятного немного, так сказать:
Совокупляясь с Лирой тет-а-тетом,
БеременЕешь сразу – и рожать.

Потом – от страха! – внутрь два стакана.
Потом вскрываешь душу – как живот.
Потужишься немного возле ванны…
И чувствуешь: ну вот ОНО… ну вот!

Бывало, ждём, едва лобок побрив мы,
В обнимку вместе Лирою косой,
Когда на свет спрессованные рифмы
Полезут характерной колбасой…

Но всё никак! Такая вот зараза
Мне преграждает путь на пьедестал,
И кажется, что круг у унитаза –
Как Ада круг у Данте (я читал).

А иногда – какою-то лавиной
Кривые строчки лезут из очка:
И аж блюёшь какой-нибудь сверхдлинной
Поэмой об изящных пустячках.

Мой крест – рожать! Пусть боли и удушье!
Рожать, разоблачаясь донагА,
Рожать – и никакого малодушья!
Рожать стихи. Такая вот тягА.

Девиатор: Чёрный куб, ты жалок! Обижаться на вилюйского дрочера — это даже мне не по силам. Кури грибы дальше. Но это не поэзия. Ну, ты знаешь.

Девиатор: Я вижу, Черный куб, ты ещё смешнее, чем видно по твоим грибным высерам. «Навек и аминь» — это шыдевр! Ты, прав, твоя блевота не достойна кавер-версий.

Девиатор: Мысли на лоне природы

В этом мозгу темно
В этом мозгу еженощно сгорают контакты,
Но кислота никогда не спасала духовных рабов…
Смысла немного в смешеньи обрывочных мыслей и фактов,
Данный стишок – только следствие местных грибов.

В этой степи курган,
А перед ним тупиковый тоннель и лопата:
Божий наместник вторую неделю неделю копает могилу тебе,
Снова стальною кормушкой он жаждет привлечь невропата:
Местные жители толк понимают в грибной ворожбе.

А ВЫРОЖДАТЬ стехи…
А вырождать стехи этим мутным потоком
Прямо на бедные головы КАСТЫ врага,
Это – не страшно, но… всё-таки слишком жестоко,
Может, купить билет, да и пойти… на бега?

Девиатор: Написал на это дли-и-и-иннющий кавер — на таком материале легко отрываться. Назвал его «Пиздетство». В конце концов всё его содержание сократил до одного названия.
ПИЗДЕТСТВО

Девиатор: За двести метров до свободы

…над белорусскою таможней –
ни грамма воздуха свободы
мой чемодан пустопорожний
топорщится от кислорода

в нём офицер свои проценты
напрасно ищет. (нет, ребята,
там нет ни ломаного цента,
ни фунта стерлинга, ни лата)

воззрился офицер фискальный
с такой усмешкой неприятной
на мой прикид национальный,
на шаровары в жёлтых пятнах

- Вы в Прагу, Вары? — Нет, ну что вы!
я – в Лондон, а потом – на север:
дышать мечтаю вересковым
туманом и топтать их клевер.

здесь воздух – явно не шотландский,
ну кто ж воняет так, уроды!
(а кола кажется шампанским,
за двести метров до свободы)

каких-то двести метров – Польша,
там с бульбой пирожки забыты
(от них ведь только жиру больше
и обостряются гастриты!)

да бог с ней, с родиной Шопена –
она лишь пункт для пересадки,
всё на хуй – Краков, Прага, Вена!
я – в Эдинбург, и взятки гладки!

там слаще всё – ежу понятно,
и воздух там поаэробней!
(а шаровары в жёлтых пятнах
сменю на килт: в нём ссать удобней).