Последние комменты юзера Владимир Павлов

Владимир Павлов: Ахтунг будет до слюнявого клокотания спорить с каждым, кому не понравится его пронизанный гороховыми ветерками (ибо где такое писалось, где?!) текст, с грацией циркового тюленя ныряя в лингвистическое биде своего вокабуляра, дабы "остро" (с его точки зрения очень остро) парировать любой выпад

Владимир Павлов: Ахтунг тщетно старается убедить читателя в своем величайшем богоданном новаторстве. Переиспражненная старая знакомая тема с цельными, как в средневековых моралите, типами: обреченными на доброту положительными героями и вывернутыми наизнанку негативами - отрицательными. На этих болванках с неумелостью кустаря нанесены колебания, сомнения и прочая постмодернистская муть души. Муза ахтунга - богиня психоанализа - явно страдает синдромом Кушинга: ожиревшие, неповортливые глаголы, розовощекие лубочные метафоры, странные лингвистические полипы (ненужности, окрошка слов) Подмывшись ваткой и выжав ее в стакан, она предлагает это ахтунгу как напиток богов, а тот, поверив, доносит и до читателя капли сей Амриты.

Владимир Павлов: Вот где должно лежать подобное:

Владимир Павлов: Ох, уж это зыблющееся, онанирующее сетературное сознание, вечно кружащее вокруг иллюзорного, как мошкара вокруг фонаря! Пока наливное яблочко его самомнения катится по поверхности жизни, перегорает его слабенький аккумулятор, рассчитанный на парочку охов-вздохов, парочку припадков зуда обнаженных нервов, принимаемых за вдохновение

Владимир Павлов: Автор словно моет унитазы в общественном туалете, шумно выжимая побуревшую тряпку в тазик, из которого затем поит читателя

Владимир Павлов: Автору предложили спокойно уйти, но автор пожертвовал человекоподобием, как ящерица хвостом, и остался

Владимир Павлов: Одна из сорных мыслей, которую должно выполоть в уме автора - это мысль о собственной литературной пригодности

Владимир Павлов: Брандахлыст из нифилей подается под видом изысканнейшего напитка, за который читатель должен непрерывно говорить спасибо. Мои комментарии куда живее твоих вторяков, благодаря им последние и читаются. Имей благодарность, тварь

Владимир Павлов: Благополучное небытие этого механически-жизнерадостного истукана не смог бы прервать даже отзыв Бахтина

Владимир Павлов: Чувствуется, что у автора открылся третий глаз в жопе, черное око, широко отверстое, с пульсирующей зеницей и коричневыми извилинами на вогнутом яблоке, ибо он видит в своем опусе то, чего не видит читатель

Владимир Павлов: Погружаясь в данный стишок, структура которого проще самого простого рецепта поваренной книги, сердобольный читатель, рискнувший примерить ущербное авторское восприятие, чувствует дурную дрему, мутное, разбавленное состояние паркинсонического полусна. И, когда читателю уже тесно дышать прахом плоского авторского мирка, нарисованного чем-то розовеньким на использованной прокладке, автор продолжает уверенно строчить, а его мысль засасывает некая дыра за периферией сознания, врожденный дефект, который описывается лишь формулами генетики.

Владимир Павлов: Случайные узоры эпитетов на каракулях смысла благоухают, как цветы в открытом гробу

Владимир Павлов: Эта одноголосая симфония на гигантском клистире меня потрясла...

Владимир Павлов: Я думал, до конца не дочитает никто, но сыскались и потерпеливее меня. Воистину, безгранично терпение русского читателя ко всяким словоисказителям с большой дороги

Владимир Павлов: Вот так навозное насекомое, катящее ком журнальных штампов, стало центром внимания и завоевало читательские симпатии. Даже Алена не выдержала и заступилась за бедняжку. Я даже вижу, как ее напудренное лицо с червеобразными губами и длинной, с намеком на раздвоенность, губой, не выражающее никакого движения мысли, искажается гневом: нашлись же такие выродки, которые не взрыднули от жалости к дитяти!

Владимир Павлов: Наконец-то дошло, откуда эффект дежавю! Сюжет взят из старенькой рекламы подгузников и адаптирован под слоганы рекламного ролика кормов для животных

Владимир Павлов: Все это было бы не так важно, Олег. Но юмор сего текста нужно откапывать под километровыми слоями пошлости. Автор явно искал дешевой популярности

Владимир Павлов: Нет, Олег, ты сам-то понял, о чем это? Признайся честно, что нет. Да и никто не понял. Вот Алена, скорее всего, вообразила, что Вишенка, Печенька, Лиса, Колобок - архетипы коллективного бессознательного, а рассказ - ярчайший образец неосимволизма. Евгений, наверное, подумал, что автор умно и тонко стебется над визовой ситуацией в ЕС. Синька, в силу чрезмерной обтекаемости мозга, решил, что поднимается тема страдания детей, а уж коли так, то надо хлопать. Вот так худо сработанный текст о гнусной дезинтеричке и ее фекальных похождениях завоевал сердца читателей Литпрома

Владимир Павлов: Бьюсь об заклад, никто из читателей не видел в тексте того, о чем пишет в комментарии автор. Исходя из этого, верно #7

Владимир Павлов: 17 Во как! А где это все в тексте? Там этого нет