Пульс ЛитПрома: последние комментарии

гарантийщик: нельзя быть настолько талантливым, считаю

гарантийщик: если бы я только знал в своём юношестве такой разящий стиль кунг-фу, то сделался бы брутальным альфой

гарантийщик: Автор, что ты творишь?! В трёх абзацах так искусно обозначить всю суть!

Антон Чижов: Автор по структуре как кристалл. Сложный такой сталагмит.

Седнев: Немного обеспокоило, почему он сам не последовал мэйнстриму, а стушевался

Лев Рыжков: Автор не так прост.

Антон Чижов: хехе. вот и Олег ознакомился с легендой

Седнев: Это бонба!

Антон Чижов: может распишешь меня, ну. а то я в бытовухе совсем закоснел

гарантийщик: ну, в том ведь не упрёк вовсе, да и было это давно. более того я сам был на тот момент заправлен штофом янтарного изрядно. ггг

на мыло отпишусь обязательно. спасибо, Антон

Антон Чижов: вот что значит пьянство, память как дуршлаг

Антон Чижов: совершенно забыл всё. кинь мне письмо на

a16081967@gmail.com

c напоминанием, может озарит и вспомню чего как

гарантийщик: с твоего позволения интригу сохраню) а касательно краткого автографа,, почту за честь и поймаю на слове, ибо ты мне как-то много-мало лет назад обещал пару строк про девочку и кота) и если я эти строки когда-нибудь заполучу от тебя в рукописном варианте, это, действительно, будет дорогая сердцу вещь.

Антон Чижов: заинтриговал с рукописями

есть перьевая ручка. даже не одна. люблю ручки и часы бгг. могу чего-нибудь новое и короткое тебе написать. как автограф.

гарантийщик: #19 весьма вкусно изложено. впрочем, то для меня не новь - твои изложения.

к слову мне как-то даже доводилось видеть твои рукописные тексты) не спрашивай только где) ггг

Бим: Не братва , это уже какой -то кайфожорство не сусветное,и медленное и быстрое и голюциногенное, ох Господи Господи.

Антон Чижов: вот где я в коротком именно словами, размерами и пунктуацией поиграл. сохранил, как память о времени экспериментов.



тупее нет чем проснуться на русской печи в октябре часов в восемь не утра разумеется позже когда день безвозвратно сгорел а точнее затух как окурок и слава богу

засыпал точно помню весь в высоких паскалевых мыслях а прочухался с рвотною думой о той только не скажу о какой потому что их двое и думаю что третья виной этому потному бреду

бред вздёрнул с томных кирпичей и вывалил с душных небес в дребезжащий сумраком холод

три шага по дуге, кракалястой и шаткой навскидку, а на деле -- лекально выверенной кривой, той, что избегает скрипящих половиц, что хранит грязные тайны даже от бога, а он притаился в углу, милосердный, и смотрит сычём вместе с мамой своей, сверлят состраданием, горней мукой за подлеца

я как тот первосвященник копошусь, отделённый от вседержителя тонкой завесой, колдую с причастием, и молюсь во святых благоверному блезу паскалю, страстотерпцу и гордецу, юродивому отцу изысканно каменных мыслей.

Выпиваю две рюмки подряд. Химически синего стекла разрывной дуплет: пуля в живот и контрольный. В первой тонет паскуда любовь, а вторая валит галльского любомудра. Похоть в нокауте, гордыня убита.

«Господи, Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя». Чинный поклон. «Пресвятая Богородица, спаси нас». От души, без лукавства. Колом встаёт что-то в памяти на тему Честного и Животворящего Креста, я желаю облобызать этот крест, сентиментальный весь до соплей, слепо нащупываю, а его нет, он с грудины сместился во снях, и спрятался между лопаток. Становится гадко. Желание лобызать пропадает. Разворачиваюсь к святому семейству спиной. И решительно иду вон с избы. Кадить дьяволу.

Какой-то мудак назвал осень «тихою». Она не тихая, блять. Она, сука, фригидная. А к вечеру – глухонемая. Ебал я эту осень. По весне. Сейчас бесит. Скорей бы зима, пиздец, и конец личной истории.

До грядущего заплыва в недельный чад меня отделяет пяток нервных затяжек. Третья вновь станет первой. Воротя рыло в сторону от красного угла, я скроюсь за грязной кухонной занавеской, налью, выпью стоя, налью ещё. А потом буду традиционно ныть и выть. Может, плакать. Может, в голос материть на горбу приютившийся крест, идиота-француза, и давно попутанных баб, от которых одно лишь похмелье.

«Это полная жопа, чувак, – нервно шепчет мне ангел-хранитель, -- Очнись, падла, встань и ходи!»

«Жопа, -- соглашаюсь я, -- Истину глаголишь, пернатый. Только цимес в том, что она, эта жопа, мне нравится, так-то».

Ангел, взбледнув, отлетает.

Су-мрак окончательно валится в мрак.

Разлаписто бреду назад в избу.

Глушить осень водкой.



Аминь.

Антон Чижов: тут ещё вот что

чисто приятие/неприятие. на уровне восприятия живописи.

вот у Чехова Пёстрые великолепны по исполнению. Но не моё. А вот "Архиерей", "Палата", В овраге" - моё. А особенно "Моя жизнь", рассказ многим вообще неведомый. И из пьес больше всего люблю неоконченные или наброски. Иванов, например.

гарантийщик: к слову, никогда не приходило на ум проводить такой сравнительной аналитики. но из краткого, что меня зацепило более - это, пожалуй, Мальчик у Христа на ёлке Фёдора Михайловича. в целом же, допускаю, что в те времена многие классики шли на поводу у издательств всяческих журналов, практикуя краткую прозу. иначе бы не издали вовсе. хотя то домыслы.

Антон Чижов: а, ещё детская книжка у Пушкина. очень ржал. великолепно. просто весь Хармс дальнейший.