Пульс ЛитПрома: последние комментарии

Седнев: Как тебя, кстати, звать?

Седнев: Хорошее упражнение, но сходство весьма отдаленное. Пластикой движений мой долговязый очень напоминает лже-профессора Верховцева после разоблачения, из мультика "Тайна третьей планеты". Я даже когда-то знал его имя, но не представляю ситуации, где это знание могло бы мне пригодиться

ЛУНАЛУ: Седнев.

Я тоже вышла — просто подышать, развеяться. Он уже там. Стоит этот долговязый — антенна тоски, с сигаретой, будто она держит его, а не наоборот. Лицо как дежурство: всё давно кончилось, но смена идёт. Про него я знаю больше, чем хотелось бы: жена — бодрая тень на электросамокате, дочка — как чайный пакетик после третьего раза — без цвета и смысла. Ветеринары оба — лечат скот, себя уже вычеркнули.

Стоим молча. От его влажных шуток у меня телесное «нет», от его взгляда — лёгкая аллергия на человечность. Наверное, думает, что я высокомерная. А я просто не хочу разговаривать. И не хочу, чтобы он пытался. Он дымит, будто караулит вход в ад. Не отворачивается, не отходит. Смотрит — и дымит. Медленно, будто проверяет, сколько я выдержу. У него нет намерения — просто привычка занимать воздух. Вдыхаю не свежий воздух, а сигаретный дым, который он сначала втянул в себя, прогнал по всем внутренностям, а потом с удовольствием выпустил мне в лицо. Вот он — скот. Честный, природный, с табачным дыханием и сигаретой вместо хвоста. А я — скотство. Делаю вид, что выше, что у меня вкусы, эстетика, внутренний мир. Но стою тут же, рядом, вдыхаю тот же дым и строю из себя наблюдателя. Он — скот, потому что просто есть. Я — скотство, потому что всё понимаю и остаюсь.

Петро Залупа: Про вымогательство

Петро Залупа: Зорро как живой блядь

Петро Залупа: Ефим разжег горн, взял в руки кувалду и начал ей хуярить по раскаленой железяке. Гулкие удары молота разбудили семью молодых мышей и они сразу же начали ебаться и шуметь. Мальчик не слышал этого, но почувствовал сердцем что все это не зря. Утром, когда он вернулся домой отец сидел за столом и ел гречневую кашу. — Папа ты не умер еще ? — с удивление спросил Ефим. На что отец, не поднимая от тарелки головы ответил: Ты так молодом стучал, что я не смог спокойно умереть!

- вот папа посмотри что я выковал! — и с этими словами Ефим вручил отцу железную хуйню чем-то отдалено напоминающую лошадь

Петро Залупа: Кто платит, тот и заказывает музыку ыыы

Седнев: слов

Седнев: Точне даже - кот наплакал

Седнев: И это я еще молчу про способ написания "не разборчив". Такое позволительно в длинном тексте, а не в таком, где слов с гулькин нос

Шева: #20 : гражданская позиция доступно изложена. Понравилось. Поддерживаю.

А по крео: 8 повторов не понравилось. Остановился бы на 7. гг Но после повторов текст очень силен. И сразу в голове всплыла Ирма. Будто реинкарнация. Потом уже в каментах прочел, что не только у меня.

Седнев: Я иногда выхожу на улицу покурить. Очень часто у подъезда курит долговязый сосед, про которого я знаю, что у него жирная жена, задорно раскатывающая на электросамокате, и абсолютно бесцветная дочка. Еще по обрывкам разговоров знаю, что они с женой медики. Он мне пох, но меня раздражает, что он там стоит - это предполагает соседский разговор, в воздухе висит напряжение, потому что, ни он, ни я не хотим разговаривать. У него влажные руки, мне приходится придумывать что-то, избегая рукопожатия. Возможно, он где-то там внутри интересный, яркий и чувственный, но для меня он ничем не лучше бродячей собаки. Он мешает мне расслабиться и тупо попырить на девчонок, снующих туда-сюда. Это ли не скотство!

ЛУНАЛУ: Да хоть куда поставь, хотела только понять почему про скот

Седнев: Если предыстория такова, получи новый раздел. Но это надо было в каментах к Ирме и оставить.

ЛУНАЛУ: Трупик надежды

Автор: Ирма

< принято к публикации 15:54 09-06-2025 | Лев Рыжков | Просмотров: 631>

Степные ветра раздувают меха,

А в днях Турбиных свежо и морозно.

Невеста в цвету ждёт жениха,

Жаркая ночь пыльно-звёздна,

Нет конца и края войне.

Кто помянет "витька" на обочине?

За ошибки врачей платишь вдвойне,

Фронтовые коты ласковы, тушёнка просрочена.

Море волнуется раз на освобождённом побережье.

Кто-то пьёт водку, сидит у костра,

А у меня таргет на вырост, трупик надежды.

Месяц — за два,

На тумбочке кубышка трамадола,

В изголовье зубастая дама с веером,

На стене маленький космос, за стеклом бенгальский овод,

Горшок с засохшим денежным деревом.



И если быть честной , я не плакала, рёвом ревела Седнев

Седнев: Если быть честным, мне про меха совсем не зашло. Дальше читал вполуха. Я человек суеверный, можешь попросить поменять рубрику, если разозлилась

ЛУНАЛУ: Не ответил, но как красиво сделал вид, что заботится. С намёком — мол, не проси, а то каааак расскажу. Тоже стих читал? Текст Седнев, плач, проклятие молитва. Но про скот.., да это и уже и не важно

Седнев: с

Седнев: Я не стану отвечать на этот вопрос. Мне было бы жаль, если б Вы огорчились и получили неправильный импуль, умерив темп своих публикаций здесь

ЛУНАЛУ: Седнев, почему про скот?