Снобизм

* * *
Может, и снесли бы их кони, да пристал черногривый Мечик, потерялся и вовсе умер в поводьях. Слез с коня Збышек, нырнул в двуколку. Уцепилась пальчиками-ледышками Малгожата, сладкая мята, повисла гирей на шее, причитая-всхлипывая: ой, лы-ышенько!...

Солнечные улочки Сан-Ремо,
Кипарисов талии девичьи
Обнимает полусонный демон
У фонтана на Императричи.
Далеко страна с зимою белой,
Здесь жила история этрусков,
В кабаке в дурмане лимончеллы,
Тихо слышен разговорный русский.
И пускай душа не знает меры,
И в пути пускай устали ноги,
Милые мои карабинеры,
Отпустите нас за ради Бога....

Я тебя закатаю в асфальт своего вдохновенья.
Ты попала. Поверь мне, что не просто слова.
Оглянись на ходу — под твоей ускользающей тенью
Пробивается к свету моих заблуждений трава.

Я хочу заблуждаться в природе рассеянных взглядов,
В карусели обычных, ничем не раскрашенных, дней,
В неизбежности смерти от капли искристого яда,
В безмятежности танца блуждающих рядом теней....

это утро не такое как все
в нем слишком много цемента
я пошел пешком на работу
едва проснувшиеся глаза домов
таращились одноцветно

этот день как лицо не загримировать
ему не почистить зубы
не намазать кремом от сухости
причесываю ногами уличную прядь
плотский человек из плоскости

день одолжи мне вечер
до следующей зарплаты
я еще платежеспособный
сделаю из него немое кино двадцатых
трогательное и нервное

надену на себя бар
положу ...

Стали темны на Земле вечера –
что-то слишком возвысилась Козья гора.

Быстро проходит пасмурный блёклый день,
И мир попадает в её мрачную тень.

И вот, решила тогда немчура
поставить на Козьей горе прожектора.

И с криком: «Jar, Jar!...

Роджеру Зелазни

Я – ворон!
Мой путь лежит через небо,
И установлен
Я буду именно там.
Я – воин,
Сражаюсь я с именем Небыль,
И постановлен
В статусе высшим богам.
Я сломлен.
И тысячи раз восстановлен.
Подобен мне
Крепкий античный металл....

овеществляй желания хоботом своих неваляшек
в этих блестящих стволах спрятался кокаин
выработай привычку расстегивать кожаную рубашку
когда подвывает подложечка сосущим гимном

прогони полковника бронепанцирных войск
совокупи глаголы разных времен
и может быть капелланом под полурасплавленный воск
будешь до дырочки в голове всенепременно прощен

укорачивай шепотом смерти ленточку пулемёта
увеличивай крылом бабочки мировой беспорядок
и не жди пока это снова сделает кто...

Уподобляясь
новым
трендам
Я
коллапсирую
как личность
Но кто-то скажет:
«Что за бред, а?»
Ведь анти
превращается в античность.

Возможно
это палимпсест,
Возможно
просто новый гаджет.
Я за ротацию
невежд,
Но априори вышла лажа....

Мы душители наших сирот в водоемах надежды
Мы наездники плоти в пустых Алькатрасах себя
Нам и фаворский свет не раскроет опухшие вежды —
И мы сдохнем слепыми детьми, никогда не любя.

Мы залили похлебку из веры в пустые глазницы
И как флагом ей машем неистово перед толпой
Время есть у нас чтобы напиться, но нет — помолиться
Притворяемся вместо того чтоб быть просто собой

Втихаря верим в Бога, но всех уверяем что в Ницше
Но просрали все шансы на рай — все сто десять из ста<...

Сапоги, сапоги, нецелованная рука,
синема – построение чёрно-белых картинок в ряд,
хрупкая шея, обвитая лапами старого паука -
любовника из Милана,
караул итальянских солдат

Волны страсти – удар и потом откат.
Канарейка в клетке, разглядывание гениталий в лорнет....

Я не утонул в далёком море,
Не сгорел в пожарах под Москвой,
Осушал болота, двигал горы,
Но накрылся медною пиздой.

Трубы, да тромбоны, да валторны,
Вытянули, что-то из меня.
Все, к чему стремился я упорно,
По большому счету всё херня....

За ситцевой шторкой таится тряпичный черт.
На фартуке груша, на ней восседает червь.
Варенье по пальцам безвольно в рукав течет
Хотя понимает, что течь ему нет зачем.


Рената, Регина и Ривка едят гивеч.
У них с понедельника гости, дурной геволт....

Атанас Петрович спешил домой. Шутка ли, полгода калымил вдали от родного очага. Продажных сисек не мял, беленькую и не нюхивал, только пиво когда — никогда. Да и жена Галина, провожая, просила, чтоб не шатался по улицам без надобности, Москва всё-таки…
Атанас жену уважал и слушался....

I
Знакомый ваш, музыкант Сергеев
бродит теперь в окрестностях Пиренеев,
где сильные ветры и солнце немилосердно печёт.
На плече Сергеева сидит его Киса,
она только изредка спускается с плеча пописать,
а потом опять забирается Сергееву на плечо....

Мы все ещё спим, или уже спим, или спть не ложились. Жызнь движется, и ниибёт. Из странного мы узнаём: что Нимчег, красавица наша, рассекает в пижамных штанах и футболке(что блять за нонсонс?!), что большая половина ресурса трезва нахуй настолько, что и сказать страшно, что Тарантула наш Евгений думает о вечном, что Сиржант не думает прыгать, что главред совершенно трезв, что Лютый совсем проебался, Ябли нет, Щикатила съебал в эмираты, Медвежуть плачет, я утешаю Медвежутя, Швейк носит термобельё и ссыт на к...

Ем доширак, пью растворимый кофе
Раз в сутки посещаю туалет
Но в общем-то дела мои неплохи
Мне провели пиздатый интернет
Не моюсь, не стригусь, зарос щетиной
И на щеке от кнопок клавы след
Но никогда не брошу паутину
Почти халявный быстрый интернет
Ушла жена – кладу я хуй на это
Рука и целофановый пакет
И масса порно-сайтов интернета –
Спасёт меня великий интернет!...

гной и пригоршня горного хрусталя с бирюзой
и такие маленькие шарикоподшипники ржавые
бисер, перья, янтарь с мезозоевской стрекозой
и конечно же ядовитые наполовину живые жабы
.
ах контузия-мать да художественный баклан
и немного желания быть на войне полезным
стая мессеров сбита, бебельплац сожжена до тла
ктулху в небо серьёзно глядит из чувашской бездны
....

– Что с тобой такое? Что происходит, объясни?
– Густой мазут космоса вялой кляксой растекается у меня на глазах.
– Ты ненавидишь его, правда? Я вижу это облако ненависти, окутавшее нас. Может ли он это почувствовать?
– Может, конечно. Заклятый враг и узурпатор духа, он огрызается своей чернотой, неуклонно остывая и бронзовея....

Я руки поломал — вот кризис отношений.
Без помощи теперь не в кухню, не в сортир.
Но главное из этих всех лишений,
Что Дунечка покинула мой мир.

Любимая Дуняша Кулакова,
Которую я часто ублажал,
Она всегда к соитию готова,
Превыше всех и всяческих похвал....

… Слушая улицы гетто…

***
Ну, вот и всё…
Привет-пока, Париж.
И только миф твоих-моих затей
Развеян той, по ком сейчас грустишь,
А я с тобой
По трассе на Марсель.

Ну, вот и всё…
И некуда спешить,
Догнав рассвет, как много лет назад,
Где станет вновь пунктиром белым нить,
Латая путь,
Сплошная полоса....