Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Было дело:: - Точка пересеченияТочка пересеченияАвтор: Быпр Литр бензина. Хотя бы литр бензина с капелькой масла – и я спасён. Этого мне хватит, чтобы перетянуть через железную дорогу, а там до леса рукой подать. На опушке меня наверняка заждались, там и бензин, и масло, и кофе…Вот только в баке сухо, как в Сахаре. Подтекающий топливопровод, встречный ветер и ненужный крюк над рекой – и всё. Параплан лежит в траве, лопасть винта перстом указующим нацелилась в небо, а я на обочине голосую за развитие автотранспорта. Водителям, везущим на дачи домочадцев, рассаду, гамаки, кошек и чёрт знает ещё что, мало дела до человека с канистрой в руке. Как всегда в такие моменты, совесть услужливо напоминает, что сам не без греха – точно так же пролетаю мимо голосующих, вот теперь пожинаю плоды… Спустя тридцать минут и две сигареты вижу, как из потока автомобилей вываливается нечто, поднимает тучу пыли и останавливается рядом. – Закурить есть? – чумазая личность в покрытой пылью кожаной куртке с трудом слезает с мотоцикла. – Найдём. – Я протягиваю ему пачку, а сам с вожделением поглядываю на здоровенный бак его аппарата. Литров двадцать пять, не меньше. – Чего кукуешь? – Он достаёт из пачки сигарету, прикуривает, закрывшись от ветра, и с наслаждением затягивается. – Бензину прошу. – А где твой аппарат? – он оглядывается вокруг, приседает пару раз, разминая затёкшие ноги. – Вон, в траве. В глазах под ресницами, припорошенными пылью, загорается искорка интереса. – Покажи. В воздухе я ваших видел пару раз, а вот на земле… – Пошли. Он присаживается перед парамотором, уважительно трогает винт: – Летаешь, значит… И сколько кубов? А редуктор зачем? Минут двадцать мы обсуждаем тяговые возможности моего мотора, вернее, обсуждает он – я едва успеваю отвечать на его вопросы. Он с интересом рассматривает экипировку, особенно ему нравятся перчатки: «Говоришь, ветер держат? А кожа на холоде дубеет, у меня вот итальянские, дорогущие, а всё равно потрескались». Потом с багажника мотоцикла снимается рюкзак, на свет появляются консервы, хлеб и бутылка какой-то газировки. Мы неторопливо беседуем, едим его хлеб и курим мои сигареты. Под шум проносящихся грузовиков течёт разговор, случайный разговор на пересечении горизонтали и вертикали… – Холодно было, ветер злой какой-то, дождь собирался. После поворота с Ленинградского встал за дальнобойщиком… Тихо за ним, ветра нет, прошёл километров двадцать – чувствую, пригрелся, засыпаю. Рванул на обгон - не рассчитал малость: навстречу «джип» здоровый, летит километров сто сорок… Как протиснулся – сам не знаю. Вот дальнобойщик матерился, наверное, до сих пор уши горят. Он меня от ветра спрятал, а я его так… – Отошёл от склона, но невысоко, хотел за гребень уйти – да вовремя подумал, что там ротор. Довернул налево, к своим, а свои уже вон где. Высоты нет, почти пешком по ёлкам иду, если бы над просекой не подхватило – свил бы себе гнездо… Мы рассказываем друг другу истории, а сами думаем о своём – об этом почему-то не принято говорить, можно только догадываться по огонькам в глазах... "…Уехать в ночь, выскочить из города затемно. Смотреть, как пляшет на асфальте пятно света от фары, всё бледнее и бледнее – уже светает, по обочинам стелется туман, зябко, утренний холодок лезет за шиворот… А впереди посветлело небо, вот-вот встанет солнце – и спешишь ему навстречу, дорога отсвечивает розовым до самого горизонта… Солнце появляется неторопливо, наливается светом, и скоро становится жарко – приходится снимать куртку. Дорога оживает, появляются встречные и попутные – зевающие дачники, продуктовые фургоны, дальнобойщики. Эти торопятся поутру проскочить самые людные места, гонят так, что с дороги сдувает, когда такая махина проносится рядом… Полдень, жара, на заправках вечные ухабы, запах бензина и плохой кофе. Суета на дороге: вроде три полосы, а не протиснешься, неумёхи в полированных авто забили левый ряд, сигналят друг другу… Ближе к вечеру спокойнее, самые торопливые умчались или нашли себе столбы, остались те, кто едет по делу или для души. Солнце садится, ещё часок-другой – и можно приткнуться на обочине, откупорить пиво и вздремнуть – от Питера до Тулы неблизко, и хорошо бы в ночь опять тронуться в путь, а пока закрыть глаза и слышать во сне, как шуршит под колёсами асфальт, и расслабить наконец ладони, в которых ещё осталась дрожь руля…" "…Смотреть со склона вниз, в долину, в туман, чувствовать щекой утренний ветер… Завтрак на старте: пастуший сыр, такой солёный, что слёзы из глаз, обжигающий кофе – слава человеку, который изобрёл термос! – и ожидание, томительное ожидание. Сад камней: в траве на склоне солнце ласкает древние валуны. В небе вспыхивают первые облачка, сосед защёлкивает карабины и подмигивает в ответ на твой взгляд, где-то в груди щекочет холодком предчувствие удачи… Пора! Выпрямляешься во весь рост и шагаешь грудью навстречу ветру, и шорох крыла за спиной, и щемящий миг, когда нога перестаёт касаться земли… Ветер держит тебя на своих плечах, стропы запели, и улыбается солнце сквозь полупрозрачную ткань крыла. Небо становится ближе, пахнет дикой травой и горячим камнем… И крылья, разноцветные крылья одно за другим взмывают в воздух – нам хватит места для всех, сегодня небо принимает нас радушно…" Бак доверху залит, топливо сдобрено отличным маслом для двухтактных двигателей. Собеседник мой дёргает ручку стартёра у меня под мышкой, лицо его расплывается в довольной улыбке, когда моторчик, фыркнув раз-другой, заполняет воздух клёкотом. Шумит в ушах воздух, отталкиваемый назад лопастями. Мы уже не слышим друг друга, я показываю жестом, что взлетаю. Он вытягивает вверх большой палец и отступает в сторону. Крыло – в воздух, разбег, газу, газу… С небольшим креном отрываюсь от земли, набираю высоту, разворачиваюсь и прохожу над обочиной. Он смотрит снизу, закрывая глаза рукой от солнца. Машу ему. Точка пересечения осталась внизу. Разных людей ведут разные дороги. Горизонталь и вертикаль расходятся, возможно, они больше никогда и не пересекутся – ему сейчас налево, а мне вверх… Хотя не пересекаются только параллельные, а для этого они должны быть прямыми – у нас так не бывает… Я так и не узнал, как его зовут. Надеюсь только, что ему придутся впору перчатки, которые я оставил на сиденье его мотоцикла. Теги:
0 Комментарии
#0 10:45 28-07-2006Эдуард Багиров
Бля, очень хорошо. Зачетный крео. Быпр, ты случайно Ричарда Баха не знаешь лично?! )) 2 Скотин Бля, если бы..... напомнило анекдот, кода гномик на заправке просит: -капните мне пожалуйста три капельки бензина и капельку масла. заправщик: -а в шинку тебе не пукнуть? понравилось. отлично Очень классно! хороший текст не побоюсь сказать - духовный Вышак. Вышак. отлично! очень душевно хорошо зоебись... формат тоже порадовал гдето между ебаных...слишком дохуя эпитафий согласен Хорошо, меланхолично. Зачет приятный тегзд (большое спасибо также, что в конце никого не зарезали и не выебали вжопу) Класс. Понравилось... Автору - риспект! Молоток!!! Неплохо так... зачот охуенно. просто охуенно! Класс очень неплохо. захотелось летать. Еше свежачок Поэт, за сонет принимаясь во вторник,
Был голоден словно чилийский поморник. Хотелось поэту миньетов и threesome, Но, был наш поэт неимущим и лысым. Он тихо вздохнул, посчитав серебро, И в жопу задумчиво сунул перо, Решив, что пока никому не присунет, Не станет он время расходовать всуе, И, задний проход наполняя до боли, Пердел, как вулкан сицилийский Стромболи.... Как же хуй мой радовал девах!
Был он юрким, стойким, не брезгливым, Пену он взбивал на влажных швах, Пока девки ёрзали визгливо, Он любил им в ротики залезть, И в очко забраться, где позволят, На призывы отвечая, - есть! А порой и вычурным «яволем»!... Серега появился в нашем классе во второй четветри последнего года начальной школы. Был паренёк рыж, конопат и носил зеленые семейные трусы в мелких красных цветках. Почему-то больше всего вспоминаются эти трусы и Серый у доски со спущенным штанами, когда его порет метровой линейкой по жопе классная....
Жнец.
Печалька. Один молодой Мужик как-то посеял кошелёк свой и очень опечалился, хоть кошелёк и был совершенно дрянь форменная – даже и не кошелёк, а кошелёчишко, но вот жалко до слёз – столько лет в карманах тёрся, совсем по углам испортился и денежек в нём было-то всего 3 копеечки, а вот роднее родного – аж выть хочется.... Если верить рассказу «Каптёра» о самом себе, позывной ему дали люди за его домовитость и любовь к порядку. Возможно. Я бы, конечно, дал ему другой позывной, да уж ладно, менять позывной – плохая примета. Но «Каптёр» правда домовит и хорошо готовит. Годков ему где-то двадцать или двадцать три....
|