Досчитать до ста

Автор: Доктор Просекос Чего, спрашивается, я повелся на эту авантюру? Все потому, что Он меня никогда не обманывал. Все, сказанное Им, рано или поздно оказывалось правдой. Вот и сейчас Он, затягиваясь своим ароматическим табаком, кропотливо забитым в антикварную трубку, произнес:
- А ты попробуй досчитай до ста.
- Досчитаю. И что?
- Увидишь, что будет.

До этого у нас шла дискуссия на тему, что такое внимание. Он сказал, что внимание это энергия.

- Знаешь, мне прикольно с тобой разговаривать, но твоя метафизика меня немного подзадрала, если честно.
- Ну?
- Сейчас ты скажешь, что если я пристроюсь за каким-нибудь прохожим и буду идти за ним, глядя в затылок, не спуская с него глаз, то часа через три он все же обернется и увидит меня, да? – я пытался придать своим интонациям как можно более ехидные оттенки.
- Ни в коем случае! То, что внимание - это энергия, причем самая материальная, я могу объяснить более примитивно.
- Ладно, валяй. А сможешь уложиться в три предложения?
- Окей. Всего три предложения. Итак, как бескомпромиссный работник рекламной сферы ты прекрасно знаешь, что тебе необходимо привлечь к той или иной продукции внимание как можно большего количества телевтыкателей. Первое предложение. Ты придумываешь хитроумные ходы, напрягаешь весь своей «криатифф», рожаешь соответствующий продукт, запускаешь его по «ящику». Второе предложение. Люди смотрят это дело, потом бегут в магазин за прорекламированной тобой шнягой, дают продавцу или производителю бабки…
- А-а, хочешь сказать, что бабки – это энергия. Снова метафизика? Я же просил.
- Ты перебил, поэтому я в три предложения не уложился. Беру для своего объяснения четвертое. Короче, тот, кто толкает тебе товар, берет у тебя бабки, а потом идет и… покупает на них электроэнергию.

…Он затягивался трубкой, Он всегда делал это так, будто глотал из нее спокойствие. Начало затяжки было всегда судорожным, но по мере наполнения легких дымом его лицо расслаблялось, глаза умиротворялись. Меня осенило от безупречности Его логики. А сейчас вспомнились Его слова «Вот увидишь, что будет», сказанные им по другому поводу.

Тогда Он предложил другой эксперимент. Надо было остаться в комнате в полном одиночестве, отключить телефоны, закрыть шторы, сесть удобно в кресле и спросить себя вслух: «Что я сейчас делаю?» И тут же себе ответить: «Сижу в кресле и спрашиваю себя, что я сейчас делаю и тут же отвечаю себе на этот вопрос». «Повтори так тридцать раз. Увидишь, что будет». Я принялся проделывать эту процедуру… такого кайфа от парения мысли мне никогда пережить не удавалось.

- Считать до ста надо не абы как, - говорил сейчас Он. - Это нужно делать вдумчиво, нужно постоянно держать в голове счет, понимаешь. Нельзя сбиваться на другие мысли. Если чувствуешь, что внимание куда-то утекло от главной темы, верни его к счету и начни все заново. Считай так, будто, кроме этого счета ничего нет. Лучше представлять себе цифры на электронном табло. Электронное табло представить можешь?
- Ага.
- Ну, вот и прекрасно.
- Так что будет?
- Увидишь, что будет.

Он оставил меня дома наедине со своими мыслями. Я закрыл глаза:
«Раз, два, три…», - в голове включился электронный счетчик. Процесс шел легче, чем казалось с начала.

Преодолевая первую десятку, мозг успел отчитаться о хорошо проделанной работе. Концентрация была достаточно высокой, да, красные цифры одна за другой сменяли друг друга на обратной стороне век. Однако на цифре 13, а может, 14 или даже 15, со мной произошел легкий конфуз. В голове шевельнулась мысль: «А перед кем это отчитывается мой мозг о проделанной работе?» Перед Ним? Или перед собой. Если перед собой, то мое сознание разделено надвое, и одна часть его оправдывается перед другой. За что, спрашивается? И кто это сейчас обо всем этом думает? Третья часть сознания? «18…18…18»

Вот блин, а я, кажется, отвлекся. Ладно, начинаем эксперимент заново.
«Раз, два, три…» Отлично. Сейчас я легко преодолел второй десяток, оставалось еще примерно три четверти пути, но я был бодр и полон желания довести свой эксперимент до конца. Впрочем, мой ли это был эксперимент? Ну, подошел ко мне Он, ну, мы разговорились… Нет, в первый раз мы разговорились года еще три назад, но это не имеет никакого значения… В общем Он попросил досчитать меня до ста. Точнее говоря, мы как бы заключили пари.. Нет, не было никакого пари ни с каким другим человеком… Но что-то напоминающее пари было? Было! И это было пари с самим собой! А Он? А Он был посредником между одной моей частью – тем, человеком, что еще не начинал считать, и второй частью меня, тем, кто сейчас рьяно отсчитывает эти цифры. Хорошо, не было бы Его, был бы кто-то другой. Или это самое предложение, предложение досчитать до ста, я получил бы из иных источников, например, прочитал бы где-нибудь в Интернете или на заборе...

Вот это я загнул! Загнул и улетел. Сколько там натикало? «27»? «35»?... Опять заново? На «Раз, два, три рассчитайсь!» Вспомнил детскую игру. Там нужно было бросать кубик и двигать фишки по числам – от одного до ста. Дойти до финиша было не так легко: остановка на некоторых цифрах грозила пропуском хода, с некоторых можно было слететь до самых единиц. Бывало, я нередко приходил к концу первым… Наученный опытом, я сейчас думаю обо всем этом тихонько, где-то одной десятой частью… ну, ладно, одной седьмой частью своего сознания. Вспоминаю игру детства, как говорится, на полшишечки. Если кто-то и следит за мной, то видит на моем лице блаженную улыбку. Я могу спокойно считать, представляя огненно-красные цифры и немного думать о своем. «Шесть три, шестьдесят четыре, шестьдесят пять, шестьдесят шесть - как хорошо идет! - (где тут можно слова «хорошо идет» написать тонкими-тонкими, еле видимыми буквами?), шестьдесят семь – да! Шестьдесят восемь, шестьдесят девять!»……………. Пропасть, в которую я лечу, почему-то темно-синего цвета. Что этом мире такого темно-синего цвета, что он так сильно бьет в голову на цифре «69»?

У нас никогда не было романтических прелюдий, она сразу просовывала мне руку в штаны, потом расстегивала ширинку. Вера становилась на колени начинала долго-долго рассматривать мой член, который, конечно, не мог оставаться равнодушным к такого рода вниманию. Вот, кстати, когда можно было уверовать, что внимание это энергия. Самыми жаркими были упражнения в позе «Мужчина сзади, женщина, упершись локтями в подоконник смотрит в ночное небо». Цифра же «69» была в наших отношениях самой асексуальной. Я помню, как мы почти каждое утро просыпались в ней, и редко припоминаю, как в ней засыпали. Это я говорю о своей последней подруге, той, с которой просуществовал два года, что было рекордом для моих непостоянных отношениях с женщинами. Самое приятное в них было то, что когда мы расставались, моя душа не болела, так как, собственно, душу друг в друга мы и не вкладывали. Конечно, секс был первоклассный, но секс, к счастью, не болит, когда всего лишаешься…

Ой, блин! Снова улетел. Сразу не подумал, а ведь мне надо было внутренне подготовиться к приближению столь сильной цифры. Ведь секс проникает в мысли чертовский легко. Ничего, это надо было пережить, зато больше такое не повторится.

Начинаю опять. «Раз…» Меня осенила мысль: а может, я в предыдущие разы не мог досчитать до ста от того, что начинал с этого слова, а считать надо было со слова «один»? «Один» или «раз»? Блин, надо было спросить у Него. Чего же я тогда тормознул? Да, когда Он мне предложил досчитать до ста, надо было задать один единственный вопрос: а с какой начинать цифры? Например, так. Он появляется из дымки.

Он (из дымки): А ты попробуй досчитай до ста.
Я (улыбаясь): Досчитаю. И что?
Он (из дымки): Увидишь, что будет.
Я (улыбаясь): А с какого цифро-слова начинать?
Он (из дымки): Ну, начни с цифро-слова «раз»…

«Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять… девяносто девять!!!» Сейчас будет сто! Тихо, тихо, не дергайтесь. Я подхожу к финишу на цыпочках. Вот она, моя вожделенная сотня. Сейчас я вопьюсь в нее поцелуем, запущу руку к груди, сброшу платье и повалю на пол. Нет, не так. Сегодня мне двенадцать, я сижу за праздничным столом, передо мной торт с дюжиной свечей. Я буду задувать их по одной. С пламенем последней немного поиграю. Сначала воздушной струей немного наклоню его в одну сторону, потом в другую, потом чуть к себе, и только после этого: «Фу-у!» В глазах немного потемнеет, а потом я буду пожинать плоды своего труда: в детстве ел бы торт, сейчас - «Увидишь, что будет». Интересно, что же там?..

Опять сорвалось! И все из-за этой единицы. Все же надо было начинать с цифро-слова «один». Да, надо было стартовать с «один». Это точно, и на это указывает тот факт, что я снова отброшен в начало счета. И вот главное свидетельство этого: если бы я сразу начал считать со слова один, то и не вспомнил бы о нем. А раз вспомнил, значит, слово жгло, не хотело меня отпускать. Как же я закрою счет, в основе которого лежит неправильное слово – слово «раз». Видите, какое оно жалкое, завалившееся на бок. «Раз». Нет, может, и ничего так слово – я даже чувствую, что явного зла в себе не таит, но для такого важного дела оно какое-то слишком уж наивное, неполовозрелое, мальчишеское, что ли. Уж Он точно не одобрит такой халтуры. Кстати, теперь я понял, что это был совершенно обычный материальный человек, а никакое не воплощение меня самого, вы уж простите, там, в начале счета, я был немного не в себе, но сейчас все в прошлом.

Итак, «один»! «Один, два! Один, два!»… Открываю глаза: что делают мои руки? Они как исправные механизмы работают веслами. «Один, два!» Охуеть: я на галере. Мою спину сжирает солнце, я страшно хочу пить, но я вынужден грести. Я готов переебать веслом надсмотрщика, чтобы он, не задумываясь, скормил меня акулам. Но не могу даже приподняться, так как прикован и могу видеть слева только его ноги, справа - море до самого горизонта. Кто меня сюда затащил, и кто прекрати эту пытку?

- Это тоже своего рода достопримечательность нашего города. Местный Биг-бен, - говорила экскурсовод перед группой туристов, показывая на электронное табло с ядовито-красными цифрами. – Самые большие часы страны находятся на высоте двадцать семь метров, появились они в тысяча девятьсот восьмидесятом году. На каждой из четырех сторон часов находится по восемнадцать тысяч лампочек. Ширина табло семь метров двадцать сантиметров, высота – четыре тридцать.

- Интересно, есть ли у этих часов душа, - спросила одна туристка свою подругу, запрокидывая голову вверх.
- Мы работаем над этим, - неожиданно ответил проходивший мимо мужчина и выпустил изо рта порцию розового дыма.