Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Маргинал (отрывок из "Этика бессознательных" )Маргинал (отрывок из "Этика бессознательных" )Автор: Maksim Usacov Он был той самой гнилью, которая поразила наше общество. Той самой грязью, мерзостью, пакостью, скверной, гнусностью и дрянью. Наверное, он мог долго продолжать, но словарь синонимов Абрамова на этом обрывался. Не менялся смысл. Да он был всем этим. И гордился. Маргинальная литература, как и все причастное к ней, держаться только на гордости. Больше ничто не питает её. Он понял это еще в бытность свою служащим, или как модно ныне – клерком. Единственное на что он может положиться и во что он может врасти – это в гордость. Все остальное – иллюзия. Ведь кто такой маргинальный писатель? Почему-то его родители представляли маргинала этаким панкующим, вечно бухим, с жиденькой козлиной бородкой, щеголяющий вонючей косухой, красной рубахой (мама вечно кричала «толстовка», но что это такой Виктор даже не представлял) и с ужасной синей береткой. Бог весть, откуда родители выкопали этот гомосекский образ, но, когда заходил разговор о создании семьи, устройстве быта и прочей чепухе, он всякий раз упоминался как последняя черта, дно ниже которого пасть невозможно. В общем, цеплялось к маргиналам наносное. Но ведь не толстовка сделает из простого писателя, каких сейчас как воробьев в парках, того самого гнилого и гадкого маргинала.Вот, например, он – Виктор. Одежда не дешевая, без лишнего пафоса, не от кутюр, но качественная, из натуральных материалов, чаще на заказ, чем магазинная. носил костюмы, чаще в полоску. Зимой предпочитал ходить в шерстяном пальто. Прическа тоже ничего необычного. Каждую месяц он приходил к парикмахеру, к которому его посадили еще в детстве, повторял привычное «канатка» и получал аккуратную, ровную, с прямыми висками. Наблюдая за тем как он прогуливается по прибрежным склонам, стуча бамбуковой тростью, можно было предположить что угодно, но догадаться, что этот молодой человек маргинальный писатель – практически невозможно. А ведь не бесталанный, и даже не безызвестный. Истинный сын века противоречий, в котором религия умудрилась перемешаться с атеизмом, а высокие идеалы – испачкаться во всяком дерьме, сперме и прочей педофилии. Настоящая мразь, сознание которой втиснуто между образностью и правдой. Конечно, как он их понимал. Либералом до кончиков ногтей. Настолько, что слово хуй в его текстах терялось за гражданской позицией и моральным долгом. Также естественно было то, что плевал он на ценности свободного человека и на самого homo, тем более что беспокоится о том, кого нарекли разумным, считал ниже своего достоинства. Он был тоже противоречивым. Виктор закрыл словарь и положил в корзину для пикников. На море волнение, но по сравнению с городом ощущалось удивительное спокойствие. Даже солнце горело ярче и грело изысканней. Так что и мысли лезли всякие. Вот, к примеру - кровь. Люба оказалась права. Мария была более деликатна, но в еврейках всегда больше чуткости. Хуже всего, что не ошиблась Анастасия, хотя, казалось бы, как она-то смогла? Мнение остальных, оставленные на полях телефонной книжки – жуткого анахронизма, но в коже и с тиснением – еще один крестик. Все правы. Он – гнилой плод цивилизации. Хотелось плюнуть им всем в лицо. Еще раз. – Какого цвета кровь? – любил спрашивать он всех знакомых, а родственников вообще без разбору, не обращая внимание на возраст. Женщин обязательно. Кто знает как не они? Ведь в них кровь периодически вырывается из круговорота. – Вот странно, – еще раз подчеркивая свою маргинальность, говорил он, – сейчас кровь любимая тема. В литературе льются кровавые реки, которые впадают в кровавые океаны кинематографа. Даже в пустыне музыки и то бывают кровавые дожди. Но что такое эта кровь? Некий бездушный и неопределенный поток материального. Жидкость, которая стала бесцветной из-за постоянного муссирования её красноты. Но красная ли кровь? Отвечали по разному. Иногда плакали, бились в истерике, читали нотации, искали истину, придумывали новые цвета, но чаще всего посылали. Только Игорек, молодой гомик, отчего вбивший себе в голову, что маргинальный писатель просто обязан быть голубым, хлопал удивленно ресницами и спрашивал: – А какая же еще? – У Игорька, кроме неудобных лично ему, Виктору, сексуальных привычек, было еще две раздражающие черты – банальность и молодость. – Игорек, зачем я с тобой вожусь? – интересовался Виктор, тяжело вздыхая. – Совсем не возишься, мы с тобой даже не спали, – обижался тот. Он поворачивался спиной и делал вид, что ищет гальку, чтобы бросить в море. Пустые пляжи в грязных клочках февральского снега – редкое для города уединение и баланс чувств. Гальки было много, но надо было вставать с теплого камня и идти в тень. – Трахались, Игорек. Надо говорить трахались. Если твой интеллигентный рот не в состояние выговорить соответствующее слово – пусть хотя бы будет «трахались», – в словах Виктора не было попыток обидеть. Он просто делился этим миром. Конечно, так как он его понимал. – Игорек, это ты уходишь от ответа. Какого цвета кровь? – Без разницы, – заявлял тот, но все-таки не выдерживал и отвечал, хотя и чувствует подвох. – Красная. Ну, алая. – И все? – уточнял Виктор. – Ну, – отвечал Игорек и пожимал плечами. Ему действительно было без разницы. – Ты не находишь удивительным эту странная слепота? – интересовался Виктор. – Да мне-то что? Кровь красная, – заявлял приятель. Но Виктор был слишком мразью, чтобы успокаиваться на этом ответе. – Ну, хорошо. Если с абсолютными категориями еще возможен компромисс, то с относительными все слишком зыбко, чтобы с ними можно было договариваться. Ответь мне Игорек, – Виктор держал паузу, во время которой доставал сигару и раскуривал. Хватало нескольких секунд, чтобы Игорек посмотрел ему в глаза, – Ответь мне Игорек в таком случае: каких оттенков красного может быть кровь. – Оттенков? – переспрашивал Игорек. – Именно. – Не знаю. – Во-о-от, – тянул Виктор, – Это главная наша беда. Практически рядом существуют нечто, но мы даже не в силах заставить себя вглядеться в него. Для нас существует только слишком обобщенное и оттого неживое, отдаленное от конкретного человека – меня, тебя, их. В общем, люди предпочитают жить в выдуманных понятиях, а не в конкретных его, мира, участках. – А какого цвета кровь? – спрашивал в свою очередь Игорек, чтобы от него наконец отвязались. – Я тоже человек, – отвечал Виктор и внимательно смотрел на собеседника, – И слаб. И не хочу передать эти образы кому-то просто так. Чтобы узнать истину надо с этой истиной встретиться нос к носу, – Виктор пожимал плечами, – Ты видел кровь? – У стоматолога. – И как? – Слушай, не помню! – Вот так вот, – Виктор удовлетворенно затягивался. – Опыт опосредованный, опыт непосредственный… Все ведет нас к тому, чтобы утешится понятиями, а не ощущением. Неужели твой опыт не дал тебе знаний? Неужели ты не увидел оттенки? – Слушай, мне удаляли зуб. Это знаешь, больно, – сердито произнес Игорек. – Хорошо, – произнес Виктор. – Ты еще видел где-то кровь? Свою, чужую. – Наверное, видел, – Игорек всплеснул руками, – Я, что буду всякую чепуху помнить? – Чепуху? – крикнул Виктор, – чепуху? Виктор вскочил и пнул носком камушек. Тот взмыл на мгновенье вверх и громко плюхнулся в море. Вслед камню в море полетела сигара. – Ладно, ладно. Успокойся, – попытался его утихомирить Игорек. – Ты же ведь видел кровь? – спросил Виктор, приблизившись к Игорьку вплотную. Тот вздохнул. – Наверное, видел. – Где? – Должен был видеть, скорее, – поправился Игорек, – У нас во дворе мужик с крыши упал. Я почему-то мозги на асфальте запомнил, а вот какого оттенка кровь – нет. Ну и еще пару раз. Виктор скинул куртку. Он достал из заднего кармана брюк складной ножик. Игорек вздрогнул и опустил глаза. – Смотри! – крикнул Виктор и полоснул себя по мизинцу. На камень упала пару капелек крови. – И еще смотри! – Виктор закатал правую штанину и провел ножом по голени, – чувствуешь разницу? Игорек заворожено молчал. – Видишь оттенки? Это одинаковая кровь, сукин сын!? Одинаковая?! – заорал Виктор. – Нет, – пробормотал Игорек съежившись. – Разная. Виктор улыбнулся. – Дай твою руку, – произнес он. – Правую? – спросил Игорек. – Давай правую. Игорек послушно протянул руку ладонью вверх. Виктор с размаху полоснул по ней ножом. – Ой! – воскликнул Игорек и отдернул руку. – Похожи наша кровь? – спросил Виктор. Как ни странно он успокоился. – Ты сумасшедшая мразь, – тихо проговорил Игорек. – Я знаю, – легко согласился Виктор, – но это не отменяет того факта, что кровь у нас разная. Видишь эти две капли? Виктор сел на корточки и постучал остриём ножа по камню. Игорек закивал. – Это наша кровь. Вот твоя, – он ткнул в одну каплю, – вот моя, – он указал ножом на другую, – Что между ними общего? – Ничего, – тихо произнес Игорек. – Радикализм, – мягко возразил Виктор, – Что-то общее есть. Но много и различий. Игорек молча кивнул. – Дай мне другую руку, – произнес Виктор. Игорек покорно протянул левую. Виктор вцепился в неё, внимательно осмотрел тонкую руку гомика и аккуратно провел режущей кромкой по запястью. Закапала кровь, а Игорек упал на колени и заплакал. – Из вены другая кровь, – произнес Виктор и сделал точно такой же порез на своем левом запястье. – Смотри даже внутри нас разная кровь. Посмотри как она разная. – Придурок, – тихо, всхлипывая, произнес Игорек. – Разная, – произнес Виктор спокойно, – Вот – от нежно розовой то бардовой. – Она красная, – взвыл Игорек. Виктор никогда не жалел того, что неожиданно для самого себя стал маргинальным писателем. Никогда не плакался, что он мразь, паскуда, сволочь, мерзость. Всегда прощал женщин, даже тех с которыми трахался, за то, что они оказывались правы. Он вообще достаточно спокойно оценивал себя, окружающий мир и свое соединение с ним. Жалел он только о двух вещах. Прежде всего, он считал крайней несправедливостью тот факт, на этом побережье никогда не бывает приливов. Считал самой настоящей несправедливостью и не понимал смысла. Отказывался понимать. Ведь так замечательно сидеть на камне и наблюдать, как прибывает вода. Сначала заглатывает камень, медленно поднимается к поясу, к груди, плечам, шеи, подбородку, носу, глазам, и, наконец, поглощает целиком. И еще он жалел о том, что люди слишком наплевательски относились к оттенкам. Небо было голубым или серым, деревья зеленые или желтые. А кровь только красная. Он не стал больше убеждать Игорька. Как был дураком, так пусть им и остается. Маргинальные писатели не обязаны перестраивать мир. Им достаточно просто сказать, что мир – дерьмо, люди – падаль, а сами они только отражение всего этого. Пусть нормальные писатели придумывают утопии, и не беспокоят этим Виктора. Да это глупая гордость. Но ведь только на собственную гордость он мог всегда опереться, не боясь что в самый ответственный момент она обломится под его весом. Виктор просто встал и воткнул нож в глаз Игорька. Тот завопил, вскочил и, нелепо шатаясь, куда-то побежал. Нож остался в голове. Виктор повернулся к вопящему Игорьку спиной. Он перестал быть ему интересен. Не оглядываясь, молча, по пути закуривая последнею сигару, Виктор пошел в море… _________________________________________________________________ Буду благодарен за найденные ошибки. Теги:
14 Комментарии
#0 15:30 16-04-2007Maksim Usacov
Увы, но моя жена и бессменный редактор отказалась редактировать этот текст. Поэтому заранее прошу прощения за ошибки. ШОК. Как обухом топора по лбу! очень гут. голем спасибо)) особенно за "канатку" ))))))))) А почитать пока негде нельзя, оно еще не оконченное. было бы готово, я бы не утерпел бы уже. )))) Samit Спасибо. ...Маргинальная литература, как и все причастное к ней, держаться только на гордости... держатся, вроде бы правильно. без Ь. а креатив - зачотный. Сигара, трость, костюм в полоску. Причём непременно на заказ. Надо было ещё марку шерсти указать. И про запонки забыли. А то вдруг у кого-нибудь возникнут сомнения, что автор большой эстет и вообще утончённая личность. Когда я ещё учился в школе и мне купили первый костюм, я пёрся примерно также. Фтыкатель Матьиво спасибо! ДС Не путайте героя и автора. )))) отверженая молодость епта! кого будем отвергать на этой неделе? всем необходимым запаслись? Водкой-пивом, бритвой для вен? студентам-первокурсникам, пафосным бунтарям и иже с ними должно понравится!!!! образ джеймса дина, похоже, еще не умер!!!!! только надо ли повторять его? P.S.маргинальные писатели!!!!!! под столом! судя по стилю исполнения работы - от настоящих маргиналов автора стошнило бы. отверженая молодость епта! кого будем отвергать на этой неделе? всем необходимым запаслись? Водкой-пивом, бритвой для вен? студентам-первокурсникам, пафосным бунтарям и иже с ними должно понравится!!!! образ джеймса дина, похоже, еще не умер!!!!! только надо ли повторять его? P.S.маргинальные писатели!!!!!! под столом! судя по стилю исполнения работы - от настоящих маргиналов автора стошнило бы. отверженая молодость епта! кого будем отвергать на этой неделе? всем необходимым запаслись? Водкой-пивом, бритвой для вен? студентам-первокурсникам, пафосным бунтарям и иже с ними должно понравится!!!! образ джеймса дина, похоже, еще не умер!!!!! только надо ли повторять его? P.S.маргинальные писатели!!!!!! под столом! судя по стилю исполнения работы - от настоящих маргиналов автора стошнило бы. отверженая молодость епта! кого будем отвергать на этой неделе? всем необходимым запаслись? Водкой-пивом, бритвой для вен? студентам-первокурсникам, пафосным бунтарям и иже с ними должно понравится!!!! образ джеймса дина, похоже, еще не умер!!!!! только надо ли повторять его? P.S.маргинальные писатели!!!!!! под столом! судя по стилю исполнения работы - от настоящих маргиналов автора стошнило бы. Ублюдко, можно я вам один раз отвечу? а кого вы считаете настоящими маргиналами? жестко. Еше свежачок Мастера медведь съел. Натурально. Белый медведь . Потому что не нужно ходить туда, куда не нужно. Табличка висит. "Не ходить". Теперь где нового мастера искать. Медведь за него работать будет что ли. Услили ограждение. Периметр обнесли колючей проволокой.... ПРОДЫРЕЦ
(сказка о чём-то) Сюр&Треш Встретились как-то в лоханке постирушечной 2 дырки-отверстия носочные, принюхались друг к дружке и очень обрадовались.... Крутит событий Чёртово колесо
Время. На гребне выси стареют дети. Осень включает дворника - пылесос, Самый простой и мощный в своём сигменте. Странный чувак. Расхлыстан да нетверёз. Жадина - через трубочку губ влюблённо Тянет в режиме "турбо" печаль берёз, Силу и вдохновенную нежность клёнов.... Сейчас печалью выводить печаль,
как пятнышко от кофе на рубахе. На завтрак - дождь и жареный миндаль, и длинный день, заваренный на страхе ночных, отчаянных, неведомых тревог, запястий, лезвий, подоконников, таблеток. Уябывай скорее за порог.... Она впилась в него после пары дежурных фраз. Приехала с новым мужем к своячнице и его с "законной" позвали за компанию. "Я вдова", подчёркивала она непреклонно на его "разведёнка". Покойный муж был директором атомной станции и сгорел от рака желудка едва за сорок....
|