История ухода

Автор: Вдрызг Она заранее знала, что ставит «на все». Вышла из дома с маленькой сумкой, в которой лежал кошелек и пара предметов одежды. Она не взяла ни одной лишней вещи, чтобы «задержать погоню» хотя бы на день. Чтобы не сразу бросилось в глаза ее «навсегдашнее» отсутствие. Она не суетилась и не спешила, как в своей теперь уже ставшей «прежней» жизни. Она всё рассчитала, пока мыла посуду и перестилала белье на кровати. Всё продумала, пока вытирала пыль и помешивала овощи на плите. На всё решилась, поливая в последний раз цветы в горшках. Она вынашивала планы, стоя в ежемесячной очереди к окошку уплаты коммунальных услуг в сберкассе; сидя в маршрутном такси по дороге на работу, ожидая, пока ей дадут сдачу в супермаркете, пробегая взглядом названия газет в киоске, обедая одиноко и отстраненно в переполненном кафе. Это были страшные планы. Но это были такие сладкие минуты.
Она сделала это, и мир не содрогнулся. Он – мир - даже не посмотрел в ее сторону. Значит, можно было следовать дальше. Можно было, оставаясь незаметной, двигаться к цели.
Она села в поезд.

1.
Это был высокий, статный, загорелый, сильный и амбициозный самец. Вероятно, в молодости он был красивым романтичным юношей, но с годами хорошо проросший в душе цинизм смазал красоту, выдавив на передний план отпечатки черных мыслей и соответствующего образа жизни. Она не привередничала. Он курил – и ей пришлось выйти покурить. Он был настроен. Она следовала плану. Они приземлились одновременно на благодатной, теплой приморской земле. Она не переврала ни одного факта своей биографии, так как он не задал ни одного вопроса. Он уехал. Она осталась. Он звонил. Она улыбалась в телефонную трубку. Когда деньги у трубки кончались, они тут же начинались снова, стоило ему вспомнить о ней.

Она выбрала один из подаренных ей легкомысленных вечерних туалетов. Она решила, что должна остаться здесь еще как минимум до первых осенних штормов.

2. Это был студент. Сын влиятельных родителей. Место в лучшем отеле было забронировано. «Свой самовар» - в соответствии с национальными канонами - привезен не был. Друг, прибывший в тандеме с главным героем, постепенно отошел на второй план. Главный герой не возражал. Она показала ему пару фокусов с «преображением» женщины из чуть жеманной гетеры в просто царицу, открыла волшебную силу макияжа и посвятила в «гардеробное колдовство»… Его увлекла эта игра. Как любое молодое животное, он был азартен. Она позволила себе что-то демонстративно потратить, а перед его отъездом сказала, что просчиталась и боится не дотянуть до конца длинного отпуска. Он требовал уверений в любви, уезжал скрепя сердце, проклиная родителей за запланированный «семейный выезд» за рубеж и требовал непременно позвонить ему сразу по возвращении ее из «отпуска». Сам, уехав, звонил каждый день. Телефонная трубка перестала голодать.

Каждые 2-3 недели она собирала чемоданы, съезжала из одного отеля в другой. Каждый раз - в лучший. Каждый раз она хранила верность и смотрела с любовью. Они загорали только на закрытом пляже. Гуляли только в тесной компании. Она не «переигрывала»: разрешались лишь «умеренные» траты. Она не позволяла себе фривольных взглядов или непродуманных намёков. Нельзя было сорваться, спешить было категорически нельзя. Основной прыжок должен был быть совершен осенью.

3. Это был почти клерк. Хорошо оплачиваемый менеджер среднего звена. Он расстался с любимой девушкой, которая всегда была любимой и никогда – любящей. Он понял, что всегда пытался всё рассчитать, логически обосновать и выдать разумное решение. После долгих мытарств и после случая временной невротической импотенции понял, что женщины ждут не этого, и решил коренным образом изменить свою политику по отношению к ним. Он играл в легкомысленного транжиру, сластолюбца и легкомысленного мачо. Она включилась в игру задолго до того, как у него был готов развёрнутый сценарий. Она запланировала продолжительную игру. Он позвонил начальству и продлил отпуск «по семейным обстоятельствам». На пятый день он сделал ей предложение. Они веселились, как дети, наконец дождавшиеся каникул и спешащие вкусить все прелести свободы. Он ни разу не встречал такого отклика на свои чувства. Она ни разу не сбилась с ритма. Он отдал ей всё и даже больше. Он хотел остаться ещё, но она сказала, что «отсюда» поедет сначала к родственникам в Екатеринбург, и только потом домой в Москву. Они занимались сексом даже после того, как он упаковал вещи и закрыл чемоданы. Она обнимала его крепче, чем могла. Накануне она выразила недовольство отелем, и сразу после его отъезда переехала в другой, где он уже забронировал для неё номер на 2 «оставшиеся» недели «отпуска».

Бархатный сезон. Здесь, и только для себя, она назвала его бриллиантовым.
Она сменила SiM-карту в телефоне. Договорилась в отеле, чтобы с ней не соединяли. Она была в стойке легавой, замершей над гнездом куропатки. Не выходила из роли, даже плавая в море далеко от берега. Мероприятие было намечено на 14 сентября. Звёзды начали съезжаться за неделю до открытия фестиваля. Но эти её не интересовали. Настоящие, востребованные звёзды не позволяют себе нежиться на пляже в ожидании чествования. Они либо зарабатывают деньги и премии, либо по горло заняты тем, что пытаются успешно эти деньги вложить, разумно потратить или хотя бы прокутить там, где тепло и где их никто не ждёт с фотоаппаратами и ненавязчивым сереньким сервисом «для всех». Здесь же на пляж для звёзд пускали всех, кто был в состоянии заплатить за вход. С пляжа был свободный вход в звёздную гостиницу, кафе и бары при ней; отдельного звёздного бассейна на территории также не существовало. Обо всём этом она узнала, когда лежала, утомлённая очередной, затянувшейся вспышкой хронического недуга, в плохо отапливаемой палате отделения гинекологии одной из городских больниц. Общительная соседка по палате рассказывала ей подробности своего отдыха, не представляя, что может родиться в воспалённом мозгу измотанной невзгодами молоденькой ещё, но много повидавшей мамаши, которая лишь изредка поддерживала разговор коротким «мгу», страдальчески прикрывала глаза, а с 9.00 до 12.00 не выходила из палаты, чтобы не видеть «абортажниц», вид одной из которых, вывозимой на каталке из страшного кабинета у входной двери отделения, поверг её в ступор и вызвал состояние, близкое к обмороку.