Баня

Автор: Коtt Тихое морозное утро. Мчащиеся автомобили выплевывали клубы пара, прохожие прятали замерзшие лица в теплые воротники, слепило глаз яркое январское солнце. Сергей, поддерживая за руку своего деда, вышел из автобуса и взглянул на часы:
- Без двадцати девять, опаздываем дед.
Сергей крепче прижал старика к себе и ускорил шаг. По дороге они зашли в киоск и купили пива.
В баню они прибыли в 10.00.
- Мужики, ну сколько ж можно ждать?!- окликнул их густым басом раскрасневшийся Митрич, - пар сегодня хороооош! Вот только, знаете ли, пивка маловато будет .
- Да не сцы, мы со старым взяли три банки, на вот… держи, – Сергей протянул сумку Митричу и торопливо снял пальто.
Он помог старику раздеться, накинул на него и на себя простыню и вошел в зал, все также поддерживая деда под мышку.

Помимо Митрича, в зале на длинных бревенчатых лавках восседал однорукий Родион, контуженый Степан и Шура-Полухуй.
- Здоровеньки, хлопцы, - замахал рукой Родион (при этом левая культя тоже задергалась), - парок седня уууууух, ети!!!
- Дааа,- восторженно раздалось из темного угла, - хорош пар как пизда у шмар!
Сергей настороженно посмотрел в сторону.
- Мужики, я чо думаю. Нужно сейчас вдарить по кружке и с пару еще накатить,- с улыбкой достал трехлитровую банку с пивом Сергей.
Присутствующие довольно закивали головами. Послышались возгласы одобрения.
Степан протянул огромную стеклянную кружку, робкий Шура-Полухуй осторожно придвинул свой бокал ближе к банке. Митрич пил прямо из банки, а Родион - из именного рога. Деду не наливали из принципиальных соображений. Некоторое время друзья пили молча. Митрич достал папиросу, чиркнул спичкой и глубоко затянулся.

- Вот помню до войны еще,- начал Родион,- сидели мы с моим тятькой на завалинке и вот также пили пиво, прям из стеклянной банки. Ну вот, сидим, разговоры разговариваем так, от неча делать.… А день к вечеру близился, … смеркалось … А на супротив нас, как щас помню, жила прошмандовка одна, местная, Анькой звали. Муж у ней пьяный утонул, а детей и подавно не было. Она была из местных, вся деревня ее выебла, каждый раз по сто наверное. Ну и, в конце концов, приелась она всем а точнее - приеблась.
Никто на нее не глядит, никто к ней не ходит. Жила Анька у нас в Шумиловке, словно призрак. Из родни никого, ни единой подруги. Но был козел. На кой хуй он ей никто не знал, наверно чтоб не так скучно было одной.

Родион сделал паузу и отхлебнул из рога.Смахнул пену с седых усов и продолжил.

- Сидим мы значит, сидим с батяней, все пиво тянем. Уже совсем стемнело, в избах огни позажигали, мать ужинать зовет, а мы все языками чешем. Отец закурил… Как вдруг, смотрим в Анькины окна, а там черт и че, е – мое! Батя толкает меня в плечо, у него аж папироска изо рта вывалилась. Смотри,- мол, - Радя, че у Аньки нашей в избе творится. Давай-ка, - говорит,- поближе подкрадемся.

Родион глотнул пива.

Подошли поближе. Видим: стоит Анька раком на обеденном столе, а сверху - здоровенный серый козлище и так он ее имеет, так имеет, как бы это сказать… профессионально, что любой бы мужик от зависти бы лопнул. И Аньке то, курвешке, то этой, хорошо… так и извивалась она под своим козлевичем так и стонала, паразитка.
Корче, видать ни мы одни ее на месте преступления застукали, потому что на следующий день вся деревня об этом знала.
И что вы думаете, мужики?! Через неделю все шумиловские бабы взбесились. Козлов им, видите ли, подавай. Нормальные мужики их, сук, уже не устраивают!

Родион допил свое пиво, и положил драгоценный рог поодаль от себя.

-Такое дело: мужики ходят понурые, чаще стали к бутылке
прикладываться, весь свет им не мил. Зато бабы, бааабы!!! Довольные, улыбаются, и работать не желают. Потерпели всю эту поебень мужики, и будет… Ночью поотрубали всем козлам напрочь бошки, и повесили их каждый на свой забор. Затем вырезали глаза, а вместо них вставили козлиные яйца: вот, мол, любуйтесь бабоньки на своих ебырей. С тех пор козлов в деревне не стало. Даже у Аньки – прошмандовки, и у ней зарубили женишка… И козлом никто у нас в деревне друг друга не обзывал. Вот такая история … м-м-м да.

Родион обвел присутствующих оценивающим взглядом.
- Мужики!- вскрикнул вдруг Митрич, прикуривая папироску, - это что же получается?! Значит козел может заменить МУЖИКА, но мужик никак не может заменить козла?! Так выходит?!!
- Ха! - выпалил Степан, брызгая слюной,- а ты жри траву, отрасти рога и еби коз, вот и заменишь козла. А воняет от тебя в мирное время еще хлеще чем от козлевича.
Шутка была встречена взрывом хохота, не смеялся только Митрич. Он махнул рукой, брезгливо плюнул в угол и налил себе пива.
- Ну а если говорить серьезно - продолжил Степан, то просто недопустимо особенно с нашей стороны говорить о какой-то там замене. Это глупо и еще раз глупо. Из рассказа нашего любезного друга, можно вынести только одно: какие же ебнутые существа эти бабы… ДА, ДА они сами себя унижают! Чтобы доказать ничтожность и так сказать профнепригодность своих мужей, они опускаются до зоофилии, это же уму, блядь, непостижимо! Ни одному бы из нас не пришло бы в голову Т А К О Е и к тому же…

Степан оборвал свое высказывание. Он рухнул на скамейку и громко захрапел. Подобное случалось довольно часто, поэтому никто не обратил на это особого внимания, скорее восприняли как должное.
Сергей разлил остатки пива и предложил пройти в парную.
- А как же Степа? – воскликнул Радик, – чё, так оставим его здесь?
- Проснется сам придет, пошли…- сказал Сергей.
В парилке каждый взял по алюминиевому тазу, венику, мочалке и хоз. мылу.
Сергей как следует напаривал своего деда. Он опускал березовый веник в кипяток и что есть сил бил по дряблой спине. Старик не реагировал. Он сидел на деревянной скамеечке, и что-то мычал себе под нос. Шура тщательно мыл остаток своего достоинства и в пол - голоса напевал старую фронтовую песню:
Три танкииииста, три веселых другаааа
Экипаааааааж машины боевооооой.

Громко кряхтя и охая, хлестал себя веником Митрич, причем правой рукой он работал веником, а левой старательно вымывал остатки дефекаций из своего ануса.
Родион задумчиво намыливал культю.
- Вот знаете, что мне больше всего нравиться в нашей, русской бане – хрипло кричал Родион, – так это то, что далеко не каждому дано почувствовать экстаз от этого пара, насладиться обжигающе – хлесткими ударами веника, БЕРЕЗОВОГО веника!!! Знаете, мужики, в Тибете уже много веков существует Шамбала, иначе - ось мира.
- Да, да, - вставил Митрич, - даже уебанец Гитлер, был одержим страстью найти эту треклятую Шамбалу. Шоб повернуть время вспять. Потому что каждый, кто до нее доберется, имеет такую возможность.
- Верно, Митрич, но я тут недавно в одной газетенке прочел… Короче, мужик один был, мудрец какой – то, походу. Далай – Лама его величали, - продолжил Родион, - вот он и говорил: «Шамбала находится в другом измерении, и увидеть ее могут только те, кто обладает доступом к высшим уровням сознания». Это я к тому робята, что только посвященные могут найти шамбалу, а другие посвященные могут почувствовать сакральность банного ритуала, банного обряда. Коими мы, господа хорошие, и являемся.
- Ну ты, Делай Вломо, - усмехнулся Сергей, – ты пить-то будешь?
- Твой вопрос, Сереж, не уместен, – протянул именной рог Родион.

Как только с пивом было покончено, до этого молчаливый и немощный старик схватил тяжелую скамью и с диким, раздирающим душу воплем, разбил ее об острое колено.
- Какая же сволочь ему наливала а?!!!- в ярости кричал Сергей, – бараны, бля!
Старик продолжал буйство. Теперь он колотил вырванной из стены доской по лбу. После третьего удара доска разлетелась в щепки. Дед продолжал резкие движения руками, но уже вхолостую. Все бросились на помощь к инвалиду. Митрич обхватил его за торс, Родион держал бушующего за руку, лишь только Шура - Полухуй тупо и отрешенно наблюдал за происходящим со стороны.
- Мужики, . . . Митрич…,-вопил Сергей,- старик никогда не успокоится, если … если кто - ни будь, не вставит… ему в жопу!
Нисколько не удивившись сказанному, Митрич намылил свой член, обхватил тощую стариковскую задницу, и медленно вошел.
- Ооооох, любимый мой…ооооох, любимый…оооо…
Митрич застонал. Старик довольно улыбался. Он расслабил свои руки и нежно мял в ладонях член любимого внучка Сережи. Когда половой орган был возбужден, дед обхватил губами и стал массировать его размякшими деснами, причмокивая. Покрывшийся испариной Сергей, обнял голову любимого дедушки и задвигался в такт. Стоявший в стороне Шура - Полухуй, опустился на колени и принялся вылизывать дебелый, с остатками кала зад Митрича, пережевывая какашки как жвачку и с удовольствием проглатывая (предварительно он обводил языком полость рта, проверяя, не застряла ли вязкая с твердыми комочками масса между зубов), одновременно он мастурбировал обрубок хуя. Родион пытался вставить свою культю в задницу Сергея. Сергей дико кричал. Он сорвал голос. Но культя не лезла.
- Ну и дырочка у тебя, Серый,- укорял Родион,- ведь только писькой и можно тебя трахать. Да что ж такое – то.
- Постарайся, Родиончик, постарайся… поимей меня по-хорошему, – стонал Сергей.
- Не выходит у меня, понимаешь? Не идет проклятый обрубок, чтоб его…
- Толкай мощней, сильней толкай, педераст старый. Тебе бы только дворовых девок ебать!
- Я те щас всю жопу разорву к ядрене – фене! Расслабься лучше, че ты как целка-то?!
- Толкай! Толкай! Толкай! Сука!… я не могу так больше.

Партнеры поменяли позицию: старик принялся мочиться в рот Шуре-Полухую. Бедный Шурик едва не захлебнулся, но все же ни одна капля дедовской мочи не пропала даром. Старик яростно отдрачивал член Митричу. Через некоторое время половой орган источал сгустки крови. Митрич орал что есть сил, пытался высвободить измученную елду из жилистых дедовских рук, но тот был несокрушим, и с еще большим азартом мучил хуй Митрича. Митрич повалился на пол и потерял сознание. Старик не унимался.
Сергей обсасывал культю Родиона, а тот тем временем хлестал его березовым веником по крепким, упругим ягодицам. Многострадальная жопа покрылась ранами, капли крови падали и разбивались о бревенчатый пол.
Старик победоносно громовым воландовским басом затянул:
Союз нерушимых, республик свободных
Сплотила навеки единая Русь…

Союз нерушимых, республик свободных
Сплотила навеки единая Русь…

Союз нерушимых, республик свободных
Сплотила навеки единая Русь…

- ОООООООО!! Ха! УУУУУХ!!… ХА! УУУ!!! бля, Степан проснулся, - смеялся Сергей, – а мы с ребятами только пиво допили… ну, значит, тебе бежать, а Степ?!!
Степан смахнул с лица слюну, приподнялся и удивленно окинул всех взглядом. Митрич травил пошлые анекдоты, старик все также молчаливо сидел в сторонке. Родион рассказывал Шуре-Полухую очередную байку о бригадире-убийце и доярке-нимфоманке.
- Степаныч, ты че, нас не узнаешь что ли? – усмехнулся Митрич, - давай, приходи в себя. Щас пиво допьем и париться пойдем, а то я замерз уж тут.
- А вы разве еще не парились - недоумевал Степан - вы ведь вроде только что с пара?
- Ты чё Степ, недоспал что ли?! – Сергей хлопнул Степана по плечу.
- Ну, как же, ведь дед твой в парилке пел недавно, да, . . . гимн пел!
- Степ, ты эти шутки брось, старик уж двадцать лет не говорит, а ты пел…
Сергей завернулся в простынь и вышел из предбанника, громко хлопнув дверью.
- Да он скамейки ломал об колено! – бил себя в грудь Степан. – Мужики, вы же … вот епт твою, а!!! Бля, ебаные уроды… чего вылупились старые пидарасы?!! Типа ни хуя и не было, да? Свиньи!!!!!! ГАААААДЫ!!! ЧТОБ ВАС СУУУУК!!!!! БЛЯ, ПАРАЗИТЫ!!! НЕ НАДО ИЗ МЕНЯ ЕБАНАТА ЛЕПИТЬ, АААААА!! УБЬЮ СУК!!! ПРОШМАНДОВЦЫ ЕБУЧИЕ!!! Степан схватил пустую трех литровую банку и бросил. Чудом не зацепив оторопевшего Митрича, она разбилась в нескольких сантиметрах от его головы.
Митрич, Родион и Шура в ужасе выскочили из предбанника, оставив беззащитного старика наедине с рассвирепевшим Степаном. Отдышавшись, Степа заправил за ухо съехавшую на глаза челку, и взглянул на деда.
Старик улыбнулся и похотливо провел языком по пересохшим губам.

19 окт. 05г.