[ принято к публикации 20:35 03-07-2007 | Х | Просмотров: 607]
В эту ночь она практически не спала. Сидела в кресле напротив окна и глядела в мутную синеву летнего неба. Когда бледнеющие звезды и лёгкие предрассветные облачка, преломлённые солоноватой влагой, причудливо меняли очертания, сливаясь перед её глазами и кружа в затейливом хороводе, она, проваливаясь в чёрную бездну, видела… нет, не сны, скорее грёзы. Грёзы настолько реальные, что она физически ощущала, как он легко касается кончиками пальцев рукава её одежды. И сердце снова бьётся так часто и громко, что заглушает приветственные крики гостей и звуки музыки. Склонив голову, боясь, чтобы гости не видели за тонкой прозрачной тканью яркой краски, залившей лицо, она искоса поглядывает на него. Он улыбается. Он счастлив. Его глаза говорят об этом. Их союз был предрешен родителями, которые были крепко дружны между собой, задолго до того, как девочка стала девушкой, и мальчик вырос в молодого крепкого красивого мужчину. И вот этот день настал, и они сидят рядом за свадебным столом и впереди вся жизнь, и сердце переполняет счастье и надежда. И она совершает недопустимую шалость, незаметно дотрагиваясь кончиком мизинца его руки. И она слышит его голос. Он говорит с ней. Она беззвучно шевелит губами, повторяя слова молитвы. Как шептала их в тот день, когда он уходил. Голос снова и снова звучит в её мозгу, то нарастая, то затихая и слова трудно разобрать. Вот он говорит, что это его долг. Его дед прошел всю войну. Его отец – кадровый военный, герой Афганистана, погиб при штурме Грозного в 95-м. Ему 19 и он мужчина. Его долг защищать свою Родину. Родину, значит семью. Семью – значит её и их будущего сына. Он подходит к ней и, прикоснувшись к округлившемуся животу, шепчет, чтобы маленький мужчина заботился о матери до его возвращения. Его спина с рюкзаком за плечами в проёме входной двери. И в том же проёме его старший брат. Он проходит молча на кухню, садится за стол и закуривает. Он никогда не позволял себе курить в их доме. Ноет живот. Тихий вой раненой волчицы вырывается непроизвольно из её груди и темнеет в глазах. Яркая голубизна больничных стен и горький запах хлорки. Чёрная трещина на потолке от лампы и в угол. И снова голос. Голос шепчет молитву у её изголовья. С трудом повернув голову она видит его мать. Она раскачивается в такт, её глаза закрыты, её губы шевелятся, издавая неприятный свистящий, вибрирующий звук. Вскрикнув и резко вздохнув, будто вынырнув из водной пучины, она вырывается из плена своих грёз. Беспокойный вибрирующий звук. Телефон. «Да… Я всё помню… Да…». Яркое солнце бьёт в глаза. Сегодня годовщина их свадьбы. Прикрыв волосы невесомой паутинкой чёрного платка, она подходит к зеркалу. Застывает на мгновение, взглянув в отраженье бездонных черных глаз, протягивает руку к вазе с ярко-красной розой. Вздрагивает и опускает взгляд. Крошечная бисеринка алой крови проступает на кончике мизинца. На улице шумно. Молодые мамы, сбившись в стайку, прогуливаются по дорожке, в такт раскачивая коляски. Дверь подъезда хлопает за спиной и мимо неё проносится светлая голова голубоглазого малыша. Час пик. Народ толпится у киосков перед входом метро. Подземное чудовище, разверзнув стеклянную пасть, отрыгивает на волю очередную порцию людей. Откуда этот шум в ушах? Краем глаза улавливает движение к неё человека в серой униформе. Сверкнула золотом маленькая звёздочка на плече. Шум усиливается и распадается на звуки, и она уже разбирает отдельные слова. Её губы шевелятся, повторяя слова молитвы. Теперь сомнений нет. Это ОН говорит с ней. И он говорит ей: «Мы будем вместе. Иншалла. Да будет так!». Она поднимает взгляд в бездонное, ярко-синее небо, усеянное пёрышками облаков, и шепчет: «Аллаху акбар!», нажимая тангенту взрывателя.
Подмосковный угольный бассейн перестал существовать. Штреки в шахтах заколотили и все выработки затопило. Молокозавод, хлебозавод и большой филиал ЗИЛа закрылись за ненадобностью. Всё что можно было, людишки растащили по своим норкам. Металл потаскали к цыганам на посёлок за палёный спирт и наркоту....
Занял я как-то одной бабе денег. Не просто так занял, мать у неё в аварию попала. Мы с той бабой иногда секс имели. Не часто. Часто я бы с ней не сдюжил. Так как охочая она сильно была до этого дела. Бывает вот только кончишь, перекрестишься и на другой бок....
От Тверской, налево свернув к прудам, Он идет, беседуя с кем-то там. Разговор неважен, да он таких Распылений Бога от сих до сих (И в формате лекций, и тет-а-тет) Переделал столько за десять лет! Важно только (хоть он болтать мастак), Что при этом мыслит....
