Дорожное

Автор: отважный адмирал Бен Боу Новенький микроавтобус народной германской марки, деликатно побеждая вторую российскую беду, мягко наматывал на ось километры, следуя излюбленным большинством вероломных захватчиков, отведавших русского гостеприимства, маршрутом. В салоне, расположившись за небольшим столиком спиной к водителю, мужественно боролся с похмельем менеджер по безопасности отечественного филиала западного автогиганта Серёга. В этой борьбе ему, пока безуспешно, пыталось помочь горькое баварское пойло. Несмотря на включенный кондиционер, Серёга задыхался от духоты. Шелковый галстук, подобно шагрени, с каждой минутой, сжимал все сильнее короткую шею, а тонкая сорочка, плотно облепившая могучий торс, тяжелела и давила на грудь металлическими латами.

Выудив из холодильника очередную бутылку пива, Серёга бросил тяжелый взгляд через стол. Напротив него сидели два немца. Представители «головного офиса» желали лично осмотреть стройплощадку будущего завода. Немцев звали Гюнтер и Макс. Оба высокие и подтянутые, с одинаковыми модными стрижечками а-ля «ухоженный репейник» и маленькими серёжками в ушах, с интересом изучали пролетающий за окном пейзаж. Тот, что поплотнее, Гюнтер, блондин лет пятидесяти, в прямоугольных очках в тонкой серебристой оправе, просил переводчика – унылого субтильного юношу в тошнотворном зелёном костюме, озвучивать ему названия населённых пунктов, которые они проезжали. Услышав одно из названий, Гюнтер громко воскликнул и возбуждённо затараторил, обращаясь к Серёге. Тот болезненно поморщившись, вопросительно поднял бровь на переводчика.
- Господин Клаус говорит, что его мать, узнав, что он отправляется в командировку в нашу страну, показала ему письма его отца с Восточного фронта. В своих письмах он описывал населённые пункты, в которых стоял со своей частью. Отец работал инженером на заводах Крупа и с артиллерийским полком дошел до Москвы, где был ранен. Это удивительно, что его сын, спустя много лет побывал в местах, где воевал отец. Он был хорошим солдатом, ценился командованием и дома мать хранит множество наград.

Гюнтер обернулся к Максу и оба оживлённо затрёщали, кивая головами, подобно китайским болванчикам. Серёга напрягся, силясь уловить знакомые фразы, но кроме «фаттер» и «бруттер» ничего не понял. По виду немцев было ясно, что они делятся воспоминаньями о героических родителях.

Серёга бросил мутный взгляд в окно, за которым промелькнул небольшой металлический указатель. Пульсирующая на его лбу жилка стала похожа на толстую синюю пиявку, красные от хронического недосыпа глаза превратились в щёлки. Перегнувшись через столик и прицелившись этими щёлками в окуляры немца, Серёга, собрав все свои лингвистические познания, выдохнул плотным облаком перегара в сжавшегося в своём сиденье Гюнтера:
- Там, - он ткнул в окно аккуратно наманикюренной сарделькой. – Там, твенти километриз отсюда, воз борн рашн маршал Жуков! Ферштейн?!

Серёга откинулся в своём кресле и со вздохом облегчения рванул осточертевший галстук. Верхняя пуговица сорочки, пулей прожужжав по салону, щелкнула в заднее стекло автомобиля. До конца пути, немцы не произнесли ни слова.

18:47  21-05-2018

Ваганов

:

Время рачит

[12] [За жизнь]

Время рачит любые лени,
Сколько бы не тянул резин,
Будет повод вставать на колени
И нестись в "КБ"-магазин.

Время рачит любые цели,
Корректируя экзистенциал.
То, что вечером страстно хотели,
Завтра мирно уйдет в анал.

Время рачит любые лица,
Невзирая на степень вины,
И ни море, ни заграница,
Не спасут от его бороны....

[дальше]

15:24  16-05-2018

Йенс Тилва

:

Оно ведь как

[19] [За жизнь]

Оно ведь как: носиться и кричать,
Любить шалить до умопомраченья,
На утренниках в руки получать
Призы, конфеты, пряники, печенье.
Хворать, рыдать, сопливиться, сморкать,
Взрослеть, учиться, бегать, прыгать, драться,
Гнев на себя, катаясь, навлекать
(на велике по кухне) домочадцев....

[дальше]

21:27  10-05-2018

resёга

:

***

[5] [За жизнь]

Дни бегут, как песок в медицинской минуте,
Мнится – скоро не станет мгновений в хранилище.
Страшно жить низачем, и от этой вот жути
Ищут люди грехи, а за ними чистилище.
И, от страха, опять созидатели слова,
С ощущением «Я», но банальными мыслями,
Упраздняют заветы, и пишут их снова,
Наполняя другими, но теми же смыслами....

[дальше]