Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - О графомании с любовьюО графомании с любовьюАвтор: Хрюн Однажды, в пятницу вечером я вышел в магазин за сыром. Я очень люблю сыр, как Бен Ган в фильме «Робинзон Крузо», нет, в фильме «Остров сокровищ», где Борисов играет совсем нестрашного бандита Джона Сильвера, который читает, помните: «Ни-зло-жЕн…ни-зло-жЕн…А! – низлОжен!». Весьма милый пират, джентльмен удачи, изящный и ироничный, жаль, что он умирает в конце, пронзенный отравленной стрелой, падает с хрипом на висящий на цепях стол, а попугай кричит: «Погиб! Погиб!» или «Пиастры! Пиастры!» - не помню точно, что кричит попугай – очень сильный финал, такой щемящий! Я был так расстроен. Потому что Бен Ган, который любит сыр, не хотел его убивать, а просто показывал тому мальчику, юнге, как стреляет стрелами его полая палка, дебил, и случайно попал Борисову в спину. Вообще, тяжелый фильм. Пусть бы лучше не было Бен Гана, тогда бы О. Борисов вернулся к своей жене, что стояла на берегу моря в черном, и соленый бриз трепал ее седые волосы, играл шлейфом платья, а она все ждала, ждала, глядела в свинцовую даль, а волны накатывали, пенились у ее ног. И огромная темная туча, заслонившая горизонт, а в центре луч солнца, и чайки мечутся, кричат тревожно, а Джон уже умер. Очень сильный финал. Я бы сделал именно так, если б был режиссером. Потому что в этом фильме главный герой кто? Джон Сильвер - милый, располагающий к себе персонаж, такой трогательный, ранимый, на одной ноге. Жаль только не было у него косички, как у пиратов, знаете, кисточка флибустьера, когда длинные волосы стягивают на затылке шнурком и она развивается по ветру, но у Борисова развиваться нечему, совершенно лысый актер, поэтому надел треуголку и носил ее весь фильм, прикрывая то, что всем известно… Да, так вот, о сыре…Я очень люблю сыр, даже больше пиццы. И пиццу люблю с сыром и ветчиной, и чтобы сыра побольше, но ем редко, потому что от пиццы, говорят, полнеешь, а мне уже больше нельзя – сто – это уже перебор. Жена, правда, считает - я красивый, да я и сам это вижу, хотя, ей кажется, что я красив не внешне, а внутренней своей красотой, своим умом, но мне все-таки думается, привлекло ее не только это, но и другие достоинства, не те, которых тоже у меня не отнять, а, прежде всего, смелость и доброта. Но, вот что тревожит: она говорит, мол, пусть ты лучше будешь круглым как шар, зато уж больше никто на тебя не позарится, будешь только мой, кому нужен такой варан (буква «в») – это тревожит, и я на всякий случай решил похудеть, поскольку, кто знает, чего ждать дальше? Надо держать форму. Худею, худею, отказал себе буквально во всем, пива почти не пью, пиццу с блинами ем изредка, нечасто - диета страшная, а встаю на весы – результат тот же, стрелка как приклеена, ниже 115 не спускается. Думаю, причина в весах, надо сменить весы, сейчас продаются электронные – настроил кнопками любой вес – можно и не взвешиваться. Очень удобно – лучше всяких диет. И вот, иду я в магазин, который близко, и думаю о странной болезни – графомании – неизлечимой страшной болезни, сразившей многих несчастных людей. Мне легко о ней думать, я-то здоров - хоть и пишу изящные, красивые, пронзительно-яркие рассказы о жизни, но, так – балуюсь. Мне ведь это ничего не стоит, как плюнуть слюной, раз-два, и рассказ готов, другой бы ходил гоголем, а я стою скромно в стороне, принимаю редкие поздравления, поскольку кругом одни завистники, очень мало умных коллег, истинных гурманов, способных оценить по-настоящему сильную вещь, найти ее в будничной шелухе. Есть, знаете, в русском Интернете один литературный сайт, мало кто понимает теперь важность момента, как наградила его судьба, поставив рядом, пусть чуть ниже, но в одном пространстве с одаренными, удивительно талантливыми авторами. Их немного – этих скромных Творцов, хватит пальцев одной руки, и они стоят рядом с вами, дорогие друзья, и скромно молчат, не ждут похвалы, ибо ум их находится в сферах иных, недоступных массам. Каждый решает сам для себя хвалить ли этих прекрасных людей или завистливо молчать, кусая губы, как Сальери – а Моцарт играет, и будет играть еще сотни лет, пронзая сердца и внушая трепет. Вечность не знает суеты, но помните: каждый раз, когда ваша рука, уже потянувшись отдать справедливую дань, вдруг застынет в сомненьях, замрет – тот же час пробьет неумолчный гонг, возвещая, что очередная капля жестокого Равнодушия упала в чашу Несправедливости. О, как темно ее дно, как глубока сия чаша! Пристрастие к писанию, к многословному бесполезному сочинительству – вот как определяют специалисты эту тяжелую, незнакомую мне болезнь – графомания. Теперь понятно – есть отчего впасть в уныние тем многочисленным несчастным людям, сраженным ею. И все же, думается, термин какой-то вялый, неконкретный. Я, хоть и здоров, не до конца постигаю значение этого термина. Вот, скажем, Чехов – он графоман? В смысле, был? Имел он пристрастие к писанию? Или Достоевский – к многословному сочинительству? Несомненно! К чему только Достоевский не имел пристрастий, и многословное сочинительство – одно из них. А полезность или бесполезность определяет читатель, поскольку для автора ответ очевиден. Кто-то восхищается Достоевским, а кто-то терпеть не может, дескать, нудно, и склонен наоборот к Пушкину, хоть, помнится, жена его, Наталья Г., не всегда разделяла восторг толпы. Вот и моя супруга говорит мне иногда, мол: «На что ты тратишь свою жизнь, Петр, займись лучше делом, не смеши людей. Наколол бы дров, принес воды, опять же печь не топлена, в углах паутина. Я блинов спеку, будем жить как люди. Много ли нам надо для счастья?» Как я понимаю Пушкина! И он бы меня понял, случись нам встретиться, поразмышлять. Жаль не дрогнула рука Дантеса, упал Пушкин, а Лермонтов написал великое «смерть поэта», за что был сослан на Кавказ и там тоже потом погиб, убитый пулей своего приятеля – Мартынова. И осиротил. И кто мы все теперь после этого? – с болью взираю на осиротевший мир, унылый и одинокий, как брошенное дитя, опустевший, мрачный – в лучах заходящего солнца. Одна надежда на тех немногих, которых я упоминал чуть выше. Но и к ним тянутся руки завистливых злодеев, пытаясь удушить, затоптать хрупкое пламя таланта. Как опасен, несправедлив мир, давно уже хочу потренироваться в стрельбе. Кто укажет мне границу, после которой начинается графоман? Или – до которой был графоман, а после начинаются те несколько авторов и Чехов с Достоевским и Пушкиным? Граница неотчетлива, размыта. Один мой знакомый, к примеру, не любит Достоевского и Чехова, считает Чехова тупым, а любит Гашека, Зощенко, рок-н-ролл и Луи Армстронга – чернокожего негра-трубача, джаз, диксиленд, солнце и море, как Хемингуэй, назвать которого графоманом язык не повернется, хоть до сих пор удивляюсь монологу его персонажа, обращенному к мертвой, а потому безмолвной рыбе, сожранной по пути и так и не достигшей заветного берега. А для других, наоборот – Зощенко – пошляк, а Достоевский – светоч, луч света в царстве тьмы. И кто из них двоих графоман, а кто гений? Если даже не брать остальных? О которых мало кто знает. Кроме меня. Вот вопрос! И если кто-нибудь спросит, при чем тут, дескать, сыр, Бен Ган и лысый актер О. Борисов – я не найду что ответить. Да и что можно ответить такому зануде? Просто, люблю сыр – вот и все. Даже больше Хемингуэя. Теги:
-1 Комментарии
#0 15:30 10-09-2007Шизоff
Графоман. ненавижу.хуже сыра. хорошо а почему не в высерах? я же больше старины Хэма люблю только Хрюна. читать, разумеется Кобыла Сам удивляюсь Эта уютная рубрика за неделю родным мне домом стала Каксательно "И кто из них двоих графоман, а кто гений?": "О вкусах не спорят, Есть тысяча мнений. Я этот закон на себе испытал. Ведь даже Энштейн, физический гений, Весьма относительно все понимал." (с)В.С. Высоцкий. Самое интересное, что критериев оценки-то реально нет, и, если не считать себя истиной в последней инстанции и великим Черным судьей китайского ада, что казалось бы здраво, то получается этакая псевдоинтеллектуальная рулетка абсурда. И "Желтые страницы" становятся величайшим творением андеграундной литературы, а классики идут в топку. Парадокс. Нафигатор согласен любой автор, кто хоть чего-то стоит, всегда найдет своих читателей, хоть обкакайся. А читатели – автора. При одном, конечно, условии – не вставать между ними цензурой. Это такой сладкий кистень, так его всегда хочется применить, настучать по головам. А в руках самодура или завистника – вообще универсальное оружие. не понравилось Гомер Симпсон каждому свое тема избитая. лучше про борисова написал бы. один из любимых моих актеров я написал да не, ты прикольно пишешь. свежо. давай еще нет, лучше про Микки Рурка. я больше от него торчу. аф-аф-аф-аф, ррррррр Интересное поначалу пиздабольство, но считаю что старый Андреев сыграл Сильвера лучше и Остров Сокровищ с ним, снят попиздатее нежели чем с не менее талантливым Борисовым. А сыр я тоже люблю. зы Редактор гавкающий моим голосом - явный мудаг. писатель может не писать, а графоман не писать не может, поэтому всё пропущенное графоманом сквозь геморроидальные шишки воспалённага мозга есть неприглядно, вонюче и натужно. Всё это Хрюном подмечено и обличено. Автору нешуточный решпект Прилично ли рядовому читателю оценивать Великого Креатора? Будто он (читатель) в силах рассудить кто графоман, а кто нет? Взять и вот так походя, строя из себя редака или, скажем ФМ, похлопать по плечу и сказать: "Да нет же, ты - не графоман, ты -Литератор". Нет, только Бог ему судья. А я лучше буду завистливо молчать. И читатели бывают Великие Дорогой Павел Цаплин. Я себя ни в Великие Креаторы, ни в Великолепные Стилисты не записывал и никогда никого ни к чему подобному не принуждал. Всегда считал и по сей день считаю, наивный, что ни реклама, ни антиреклама автора никогда для искушенного читателя не сделают посредственный его текст лучше. Скорее даже наоборот – заранее настроят скептически. Поэтому, могу только присоединиться к ироническому комментарию. Мысли героя повествования не всегда мысли автора, должен вот добавить в конце. Мнение героя не всегда есть мнение автора – так будет точнее. не понравилось, потому что графоманский высер чистейшей воды. ну, и "чернокожий негр-трубач" резанул глаз. Добавлю каплю сострадания в всеобщую чашу оценки сего текста. И, быть может, тогда эта чаша переполнится и зальет сердце автора любовью и лаской, что позволит ему сочинить еще много-много достойных и светлых текстов, подарить читателю мир полезных и смешных советов и т.д. и т.п. Просьба не увлекаться сыром, ибо от сыра автора прет порою неподецки. тень, мля За любовь и ласку спасибо, а в сострадании автор не нуждается, поскольку имеет относительно этого текста кроме собственного мнения множество других оценок, противоположных этим, которые, впрочем, как и эти вот, не сделают текст ни лучше, ни хуже. жаль, уважаемый Хрюн, что не удалось выразить шутливо-ироничную интонацию словами. Еше свежачок Мастера медведь съел. Натурально. Белый медведь . Потому что не нужно ходить туда, куда не нужно. Табличка висит. "Не ходить". Теперь где нового мастера искать. Медведь за него работать будет что ли. Услили ограждение. Периметр обнесли колючей проволокой.... ПРОДЫРЕЦ
(сказка о чём-то) Сюр&Треш Встретились как-то в лоханке постирушечной 2 дырки-отверстия носочные, принюхались друг к дружке и очень обрадовались.... Крутит событий Чёртово колесо
Время. На гребне выси стареют дети. Осень включает дворника - пылесос, Самый простой и мощный в своём сигменте. Странный чувак. Расхлыстан да нетверёз. Жадина - через трубочку губ влюблённо Тянет в режиме "турбо" печаль берёз, Силу и вдохновенную нежность клёнов.... Сейчас печалью выводить печаль,
как пятнышко от кофе на рубахе. На завтрак - дождь и жареный миндаль, и длинный день, заваренный на страхе ночных, отчаянных, неведомых тревог, запястий, лезвий, подоконников, таблеток. Уябывай скорее за порог.... Она впилась в него после пары дежурных фраз. Приехала с новым мужем к своячнице и его с "законной" позвали за компанию. "Я вдова", подчёркивала она непреклонно на его "разведёнка". Покойный муж был директором атомной станции и сгорел от рака желудка едва за сорок....
|