Шакалы

Автор: Мальдорор Жженый медленно брел по переулкам родного города. За те семь лет, что он провел в местах не столь отдаленных, места, где он родился и вырос, изменились до неузнаваемости. Повсюду появились яркие неоновые вывески, откуда ни возьмись на краях дорог словно из под земли повырастали палатки и небольшие магазинчики, именуемые минимаркетами. Критическим взглядом Жженый смотрел на символические замки, на которые они запирались - тогда, во времена его молодости, подобные запоры он сковыривал ногтем. Это сейчас верхом воровского искусства считается забраться в такой магазин - видели бы современные "воры" те огромные навесные замки, что когда-то Жженый с подельниками за считанные минуты вскрывали фомкой да прочими нехитрыми инструментами. Нынешний молодняк на такие пошел бы разве что с гранатой.
"Мельчает вор" - думалось Жженому. Не то чтобы он гордился своим прошлым, даже наоборот - по обретению свободы хотел исправиться, стать честным человеком, несмотря на то, что в криминальных кругах старой закалки к нему относились с уважением, и обратись он за помощью любого плана к любому старому урке, он тут же бы ее получил - считался Жженый своим человеком по зонам, куда заносила его время от времени судьба. Однако, за последний семилетний срок, как это бывает со многими, Жженому надоела его жизнь. В конце концов, ведь закончил он когда-то и ПТУ - вполне может устроится слесарем здесь где-нибудь, в городе, хоть и западло работать старому вору, да будет он жить тихо-мирно, в спокойствии проводя последние деньки.
Вот он и подошел к своему кварталу. В отдалении, на лавочке сидела молодежь - ребята возраста лет семнадцати, с девочками-ровесницами, вином и гитарами. Жженый уже хотел было подойти к ним, поприветствовать молодежь, может быть, скинуться с ними на пиво, и вот так - в кругу молодого поколения, а не беззубых татуированных зеков, отметить свое освобождение. Он направился к лавочке, нащупывая кошелек в кармане, представлял, как обрадуются ему ребята - ведь и сам он, будучи в их годах, или чуть помладше, гордился порой тем, что к нему обращались взрослые люди, помнил это Жженый хорошо.
Однако, подходя ближе, до него стали долетать обрывки разговора юнцов, невольно заставляя Жженого морщиться. "Педовка!", "Рамсы попутал!", "Кыш под шконку!", "Нюхай ландыши!", и прочие слова и выражения доносились от компании. Жженому стало не по себе...Это они-то, ни разу не топтавшие зоны, вот так, не отдавая себе полный отчет в содержании фраз, кидаются ими друг в друга! Необходимо обьяснить ребятам, что в подобном тоне обращаться к друзьям, с кем ты сидишь на одной лавке и пьешь из одной бутылки - недопустимо! Помнил Жженый еще подобные фразы, помнил и людей, к кому они относились - забитых, зашуганных призраков, прячущихся в свободные от унижений часы под нарами. Помнил он и случаи, когда кто-либо говорил подобное уважающему себя человеку, помнил и выхватывающиеся заточки, и кровь за оскорбления куда меньшие! А тут - сидят, выпивают, и так вот друг на друга покрикивают.
Не успел однако Жженый подойти к лавке, как ребята его заметили. "О, мужики - фраер!" - крикнул самый выделяющийся. Жженому повторно стало не по себе - чтоб его, Жженого, кто-то назвал фраером! Но ребята сами уже направлялись к нему. Кто-то держал руки в карманах, кто-то просто нехорошо улыбался. "Ну что, сиповка - курить давай?" - обратился к Жженому ближестоящий. И вдруг Жженый с ужасом узнал в нем Петьку - сына Кости-Вертолета, насмерть забитого вертухаями четыре года назад. Не успел Жженый вымолвить слова, как небо раскололось искрами саданувшего в переносье кастета. Ноги плавно подкосились, и Жженый упал. Быстро прошедшись по карманам, и вытащивши нехитрые богатства Жженого, несколько раз того хорошенько пнув, парни решили продолжить веселье на глазах у девиц, и заводила сказал - "А давай братва, фраера опустим!"...
Сквозь застилавшую глаза кровавую пелену слышал Жженый эти слова, как смертный приговор. Его, старого вора, собрались опустить малолетние шпанята! Он хотел было сказать что-то, но с губ сорвалась лишь кровавая пена, а под ребра заколотили обутые в грубые ботинки ноги. Его перехватили под мышки, взяли за волосы, приподняли голову, и Петька - тот самый Петька, которого он помнил еще мальцом, расстегнул ширинку, вытащив наружу член. Из последних сил забился Жженый, ведь знал он, что значит быть опущенным, но куда ему было справиться со стаей крепких волчат? Пару раз проведя членом по губам Жженому, Петька захохотал, и пнул того ногой в лицо. Жженый рванулся так, что свитер его, не лучшего качества, разорвался у горла, и разрыв пошел дальше - обнажая спину с выколотым на ней собором с семью куполами. "А это что за масть, Петька?" - спросил какой-то пацан у главаря... "Черт его знает, Сень, сейчас же сам знаешь, всякая тварь под вора косит" - ответил Петька спросившему. "И то... ладно, давайте отсюда, чтоли, пока фраер не очухался да мусоров бы никто не вызвал" - предложил кто-то... Похватав вещи, компания снялась с места, и направилась дальше.

...Вася Белый медленно брел по переулкам родного города. За те пять лет, что он провел в местах не столь отдаленных, места, где он родился и вырос, изменились до неузнаваемости...