Дети. Полина

Автор: Нови Полина ест рыбу. Полина любит рыбу больше всего на свете.
В рыбе, особенно сырой, есть нечто гадкое. Все самые прекрасные вещи таят на донышке немного ядовитой ртути. Рыба таит в себе острые косточки и целый мир обонятельных ассоциаций. Это совсем, как в жизни. Вкусно до отвращения. Отвратительно вкусно.
Гладкий розовый кусок свежей лососины. Полина только что принесла его с рынка. Ей нравится ходить на рынок. Ей нравится недовольно хмурить брови от лоснящихся взглядов смуглых продавцов и покупателей всех оттенков. Полине сладко негодовать от тесной и незваной ласки, прижавшегося к ней незнакомца. Она чувствует себя гладким розовым куском Полины. От этого становится немного гадко и много вкусно.
Полина обращается с рыбой просто. Щепотка соли, щепотка молотого перца, веточка свежего розмарина. Оливковое масло. Тридцать шесть и шесть десятых градусов нежных рук Полины. Сто восемьдесят градусов духовки в режиме гриль. Половинка лимона.
Рот Полины наполняется густой слюной, ноздри запахом. Запахом моря, запахом секса. Полина выдавливает сок лимона на золотистую поверхность рыбины. Она ест сначала вилкой и специальным широким изогнутым ножом, временами вытирая губы салфеткой. Потом она ест руками. Полина жадно глотает нежную мякоть, сладострастно облизывая рыбьи косточки и собственные пальцы. Она причмокивает и даже немного урчит от удовольствия.
Полина неудержимо блюёт в ванной, стоя на коленях перед унитазом. Кусочки не переваренной лососины, запах моря, запах секса, солнечный рынок, липкие взгляды, липкие пальцы, желудочные спазмы, горечь во рту, слизь.
Полина тщательно чистит зубы, полощет рот. Она широко улыбается своему отражению в зеркале и весело ему подмигивает.

Это история о настоящей любви. Только вещи, которых немного стыдишься по утру, способны доставить истинное наслаждение.
Полина часто думает о сестре. Сестра её родилась из сладких и жутких ощущений в низу живота. Из привычки слишком сильно сжимать худенькие бедра и из любви к долгим велосипедным прогулкам. Влага. Нежная щекотка. Туманный взгляд и страсть к уединению.
Лина и Поля близнецы. Две пуповины, сходящиеся в одной точке. Милые сестрички, которые с самого раннего детства спали в слишком узких кроватках.
Так появился на свет чудесный ночной клубочек из двух белокожих девочек в длинных сорочках. Такие темные головки темнотой не только лишь сплетающихся волос. Нежные пальцы сцепляются так крепко, что белеет розовая кожа под ногтями. Тонкие руки, острые коленки. Мягкие бельчата новеньких грудок неудержимо льнут друг к другу. Жадные-жадные губы. Жар подмышек и влага маленьких вагин, почти лишенных оперения.
Лина и Поля.
Поля и Лина.
Липоля.
Полина.
Лина, с наслаждением нюхающая своё белье после долгого дня. Поля, погружающая палец во влажное тепло влагалища, а затем во влажное тепло рта. Лина, обоняющая собственные испражнения со смешанным чувством легкой гадливости и тяжкого удовольствия.
Никто тебя не любит, так как я. Никто тебя не любит, так как я. Никто меня не любит, так как я.

А всё оттого, маленькая грязная шлюшка, что ты хочешь выебать саму себя! Грязная, грязная тварь! Да ты готова свернуться узлом, только бы отлизать себе! Ты завидуешь кошкам и цирковым гуттаперчивым девочкам. Ты жалкое, больное существо, чьё место в психушке, а еще лучше в аду. И ты туда непременно попадешь!
На! На! На! Нарциссизм!

Бедняжка Полина совсем не виновата. Просто на этом глупом шарике для человека не нашлось ничего интересней собственной персоны. Всякое сближение это лишь попытка отразиться, запечатлеть себя на фотопленке чужих переживаний. Стать для кого-то целым миром, то есть тем, чем ты действительно являешься. Для себя. Такое мучительное в своей неисполнимости, и так пугающее иллюзорной возможностью, желание увидеть себя со стороны. Отсюда эти запутанные отношения с зеркалами и придирчивость к собственному голосу, случайно донесенному помехами телефонных линий.

Чортовы зеркала

Полина тщательно чистит зубы, полощет рот. Она широко улыбается своему отражению. Весело подмигивает ему.
Голова Полины с силой врезается в поверхность зеркала. Снова. Снова и снова. По зеркалу идут круги трещин, а гладкий лоб Полины украшается кровоточащей раной с рваными краями. Полина нетерпеливо утирает кровь с глаз, озираясь в поисках чего-нибудь тяжелого. Красивые флаконы духов взрываются удушливыми бомбочками, не выдержав радости встречи с собственным своим отражением. На пол летят бриллианты синего, красного, зеленого, фиолетового. В воздухе невыносимая вонь от смешения концентрированных тонких ароматов. От этого слезятся глаза, и становится трудно дышать. “Слишком много хорошего однажды убьет тебя” – с ухмылкой произносит Полина. Не находя больше ничего подходящего, она пускает в ход свои маленькие кулачки. Изо всех сил колотит по проклятой глади. Пальцами выковыривает осколки. Когда ей попадается достаточно большой, она с силой сжимает его в правой руке. Острые края врезаются в мякоть ладони. Полина наносит удар за ударом тому ненавистному, что всё еще улыбается и подмигивает ей. Красное. Красное серебро зеркала. Кровоточащие руки. Лохмотья кожи на изуродованных пальцах.
Полина ползает по усыпанному острым и блестящим полу ванной. Истерзанные колени и ладони, локти и предплечья в тонкой штриховке порезов – всё нестерпимо горит от разлитых повсюду духов. Она рыдает. Задыхается, размазывая по лицу слезы, сопли и кровь. Но это не от боли. Нет.

Это всё оттого, что тебе никогда, никогда, никогда, никогда не научиться по настоящему любить себя. Всё, что есть, это лишь зеркала. Чортовы, чортовы кривые зеркала.