Гандбол (часть 1)

Автор: mamontenkov dima Я пересчитал всех сидящих за столом, наскреб из своих карманов мелочи, пошел к раздаче, купил еще всем по стакану компота и кусочку булки. Настя улыбалась, это главное. С «мужиками» мы познакомились полчаса назад в вестибюле школы, решили подождать, пока нас позовут, в школьной же столовой. Мужчин было трое – дядя Аля, дядя Саша и еще симпатичный, с гитарой за спиной на ремне, он не представился. Всем им было лет за сорок, может больше, кроме симпатичного. Одеты в одинаковые белые футболки и дешевые китайские курточки, дядя Саша натянул поверх джинсов еще красные спортивные трусы. Я уже давно понял, что это обычные сумасшедшие…
…Утром позвонила Дина, Настина сестра.
- Своди ее сегодня на гандбол. Ну, вы же на хоккей ходите, ей нравится, я деньги и адрес в столе, на кухне оставила, поедете на такси, это далеко. Там будет группа из инвалидов.
- Ты вообще представляешь, что такое – гандбол?
Дина ответила, что это когда все сидят на полу и, растопырив ноги, катают друг другу мячик. Да мне по хуй. Деньги на кухне, вот это серьезно.
Да, Насте нравится хоккей, холод на трибунах от ледяного поля, мат болельщиков и хоккеистов, перестук клюшек и шайбочек. Настя слепая, уже лет десять, какой-то несчастный случай в далеком детстве. И примерно столько же времени мы соседи по коммунальной квартире в самом центре города, дом прямо за рестораном «Тройка».
Тащиться надо было на Гражданку, в какую-то школу. Тетка в элегантном, спортивном костюме нас не пустила.
- Подождите минут сорок, сейчас зал занят, вон еще трое ваших сидят, познакомьтесь пока. А вообще идите в столовую, не хрен здесь маячить.
Дядя Саша с достоинством хлебал компот, и говорил только он.
- …Они у меня в подвале живут, сердце мне вырезали, какой-то механизм вшили, во пощупайте, не бьется и пульса нет. Пощупайте!
Я брезгливо коснулся его запястья, пульса действительно не было.
- Хотели кадык забрать, но проснулся тогда, не дал. Пришельцы везде, маскируются даже под предметы, вот, как вы думаете, это стакан? Откуда мы знаем? Может это…
- Вялотекущая шизофрения.
Брови Александра от удивления выскочили на лоб, он уставился на своего друга. Толстый, седой дядя Аля в рваных между ног штанах, презрительно отмахнулся.
- Херня все это, пришельцами никого не удивишь, на Земле и без них есть много удивительных вещей.
- Например? – подала голос Настя.
Аля, умелый рассказчик, выждал паузу…
- На улице академика Вавилова, в доме номер семь, живет мой друг, двухголовый человек.
- Господи…
- Да, да он приходил к нему в больницу, только вторую голову прятал под куртку.
- Показал хоть?
- Неа, мы и не просили, он и без второй головы страшный.
Все замолчали, было слышно, как стучит в спортзале мяч, свистит арбитр.
- А у меня жопа поет голосом Леонтьева.
Похвастался дядя Саша. Громыхнуло над столом! Мы с Настей схватились за животы, Алик и Гитарист уныло покачали головами:
- О-о-о-о…
Я, откашлялся, спросил:
- Что пела?..
- Еще как!
Дядя Саша тоже хохотал:
- Из-за нее в «скворечник» и попал. Я-то заявление в милицию написал – мол, разберитесь, инопланетяне под полом засели, мучают, организма лишают. В тот же день прибегает наш участковый, все, говорит, Сашка, пиши на имя начальника РУВД, дело серьезное. Так и пиши – у меня в подвале поселились роботы, прошу принять меры. И эта Клава, давай про свой светофор ныть, какой он зеленый. Чего ржете, я перенервничал тогда, через час санитары нарисовались, хуй сотрешь. Простите, девушка. Надо было не говорить, что это жопа сама, я ее Клавой зову...
- А пусть споет!
- Ха! Если бы я мог ей приказывать, давно бы жил в Сочи. Она скотина просыпается, когда сама пожелает, это чревовещатели в цирке говорят животу – а, ну пой! И тот с радостью – ла, ла, ла…
Смех погас, все опять задумались.
- Ну, а вы?
Обратился я к тихому, симпатичному мужчине с гитарой. Он сложил руки на груди, и спокойно ответил:
- А я – Виктор Цой.
Я оглянулся. Все равнодушно смотрели в пустые стаканы, Настя распустила волосы, достала из сумочки расческу.
- Простите…
- Реркарнация. Пятнадцатого августа, девяностого года, я тоже попал в аварию. Лежал в коме, был там. Я вернулся, Виктор нет. До этого гитару в руках не держал, а теперь даже сочиняю.
- Сыграйте.
- Нет. Будем считать, что я тоже жопа.
- Но Цой не Леонтьев. Прошу вас.
Он секунду подумал, потом взял гитару, подкрутил колки на грифе, и запел «Восмикласницу».
Я чуть не прослезился, я и плакал последний раз тогда, много лет назад, в августе, когда мать подсунула мне «Ленинградскую правду», где мелким шрифтом, маленькая заметка гласила на весь мир – «вчера, в автомобильной катастрофе…» Помню, слезы сами потекли из глаз, немедленно побежал кому-то звонить. Так плачут об умерших родственниках…
- Что здесь за концерт?!
Тетка в спортивном костюме стояла на пороге столовой, она почему-то улыбалась, ее взор буравил наши граненые стаканчики. Бутылки не было.
- Так, идите вон отсюда, тренировки для вас сегодня не будет!
На ее добром лице читалось – для «вас» тренировки вообще никогда не будет, потеряйтесь навсегда, граждане инвалиды.
На улице гандболисты достали сигареты, прикурили.
- Алик, как зовут твоего двухголового?
- Коля-Сережа. Можно просто Колей, он более умный и крупный.
- Дядя Аля, а это возможно – посмотреть?
- Почему нет, он всегда рад новым друзьям. Только сначала я сам зайду, надо предупредить, потом вы.
Веселой компанией мы дошли до угла Вавилова и проспекта Науки, углубились во дворы, остановились у первого подъезда, пятиэтажки. Алик махнул рукой на окна на первом этаже.
- Здесь. Ждите меня, я быстро.
Он исчез в парадной. Через минуту, сквозь обитую ржавой марлей форточку, мы услышали:
- Выпустили?!
- Выпустили!
Потом радостная возня, собачий лай.
- Со мной мои друзья, мученики.
Тут же в окне проявилась женская, кудрявая физиономия.
- Ребята, заходите!
Алик открыл нам дверь.
- Прошу, вас, это – Муза.
- Ой, не раздевайтесь, как я рада!
Толстая, некрасивая Муза схватила Настю за локоть и усадила в кресло.
- Девушке почетное место, как я рада!
Остальные заняли свободные стулья, Алик носился за Музой, помогая ей таскать из кухни чашки, охапками чайные ложки, расставлять это все на столе.
- Сейчас будем чай пить!
Она щебетала про каких-то Василия с Анечкой, Алик в ответ хохотал. Собаки, запертые в соседней комнате, царапали дверь, я разглядывал квартиру. Вонючий коридор с плешивым ленолиумом, две кепки на вешалке, гора собачьих поводков на стиральной машине, полупустой сервант, наши задумчивые лица в отражении антикварного зеркала…
Наконец, хозяйка принесла чайник, хлопнула по дверям собакам, те сразу притихли, стала разливать кипяток. Алик капнул заварки в каждую кружку.
- Твои друзья хотят сосисок, я только с рынка?
Мы хором отказались:
- Спаси-и-ибо…
Алик подвинул мне большую чашку без ручки с обсосанной каемкой, и весело подмигнул:
- А Коля чай будет?
Муза пожала плечами:
- Он спал, сейчас спрошу.
Распахнула еще одну дверь, скрылась за портьерой. Я сжал Настину руку, она ущипнула меня за палец:
- Больно!..
Тишина. Все уставились в дверной проем.
- Ну, ты идешь чай пить? Алик пришел с друзьями.
- Мяса купила?
- Сосисок взяла, выходи, давай.
- Там детей нету?
- Нету, нету.
Хрустнул диван, шарканье ног в поисках тапочек, твердые шаги, и показался он…
- Здравствуй, Аля, здравствуйте друзья.
Если минуту назад было тихо, то сейчас, казалось, погасло все. Заткнулись часы, околели голуби за окном, заглохли машины на улице…
Мужчина подошел к Алику, и поздоровался с ним за руку. Одна голова на длинной, слегка выгнутой вбок шее смотрела на нас, вторая спала на плече. У этой, второй слюна изо рта повисла на груди, словно аксельбант, шевелилось ухо. Алик удовлетворенно обвел взглядом публику.
- Разбуди Сережу-то.
Коля подергал плечом.
- Серега, вставай, опохмелиться хош?
Настя теребила меня за рукав:
- Ну, что там? А?
- Хорошо, что ты слепая.
Коля недобро посмотрел в мою сторону…
И, тут кто-то громко бзданул, и знакомый с детства голос заверещал:
«Это ярмарки краски!
И цветные салазки!
Бля, я охуеваю, даже слова забыл.
Расписные карусели!
И симпатичные качели…»
Вторая голова распахнула один глаз, и словно змея, ускользнула за воротник. Остался торчать маленький, острый кадык. Дядя Саша бросился рыбкой в окно. Зазвенело, осыпаясь, стекло, хрустнул кустарник, снова залаяли собаки.
- Вы напугали его, зачем так громко петь! Так, Альберт, кто эти люди?
Я схватил Настю в охапку, и бросился на выход.
- Разве это друзья! Вам, что цирк здесь?! Где мои очки? Вон! Все отсюда!
Мы, вышибая двери подъезда, клубком выкатились на улицу.
- Он сейчас собак спустит, сюда!
«Мой дельтаплан вперед лети-и-ит…»
Стартанули через дворы к Анисимовскому парку. Я еще тащил за руку Настю, у дяди Саши лоб и руки в крови, Цой бежал впереди колонны, позади всех, задыхающийся от бега дядя Алик.
- Стойте… все… ух… привал!
Рухнули на скамейку, всех трясло. Вокруг оранжевые заросли, где-то далеко шумела улица, звенели трамваи. В сером небе зигзаг птичьей стаи сматывающейся на юга. Осень…
Достали из рюкзака Гитариста спортивную форму, порвали ее на бинты, перевязали дядю Сашу, Настя не могла успокоиться:
- Потом всем буду хвастаться – когда была слепой, видела двухголовую обезьяну и живого Леонтьева.
Из кустов вынырнула запыхавшаяся Муза.
- Мужчины постойте.
- Да мы-то стоим…
Она отозвала Алю в сторонку, они чем-то заспорили.
- Я ждала тебя!..
Алик, седовласый мальчик, грустно смотрел в землю. Потом подошел к нам:
- Товарищи! Муза приглашает всех в гости.
Я вздрогнул. Настя засмеялась.
- Да нет, к себе домой, не туда, куда вы подумали. Уверен, Коля и меня-то теперь не пустит…
- Ура! Надо срочно выпить, а то дядя Саша поведет нас к своим пришельцам в подвал.
- Нет!!!
Все скинулись, у кого, сколько было, и пошагали через парк, вслед за Музой. Пересекли кладбище, Алик с кем-то поздоровался у церкви. Пошел мелкий дождик, мы притормозили у «Продмага» за кладбищенскими воротами. Я сосчитал деньги, посадил Настю на подоконник, и пристроился в хвост у винного отдела. Муза заняла очередь в колбасный, остальные столпились у лотка с видеокассетами.
Гремя пакетами, спустились по тропинке к пятиэтажкам. Я обожаю эти «хрущевские» анклавы, где тополя выше крыш, и летом дома не видны из-за буйной зелени, где сидят на скамеечках бывшая, местная мафия – спившиеся мужики, уже дедушки, помнящие Пентагон, «Бублик», Серегу Васильева и Танкиста, «Рыбий глаз», Пепса и Костю Одеколона.
Муза достала из-под юбки огромный, с ладонь ключ, отперла дверь на третьем этаже. Мы вошли…