Искусство страха ( глава 2 )

Автор: Лесной разбойник Мандавош Если долго вглядываться в бездну,
бездна посмотрит на тебя.
Фридрих Ницше.


1

10 лет назад…

- Здравствуйте, Галина Михайловна!
- Здравствуйте, ребятки! Что будете кушать? Сегодня на первое — вермишелевый суп, а на второе – картофельное пюре с подливой или гречка с котлеткой. Всё очень вкусно! – следует очаровательная улыбка.
- Да мы и не сомневаемся, тёть Галь. У вас золотые руки! – отвечаем.
- Ой, спасибо вам за такие слова! – опять милейшая улыбка.
- Суп и пюре, пожалуйста.
- Секундочку…
Через секундочку на наших подносах появились по две тарелки с едой и по чашке с горячим чаем. От приятных ароматов мой желудок в предвкушении заурчал.
- Приятного вам аппетита! – пожелала женщина.
- Спасибо! – отвечаем мы хором из трёх голосов и движемся в сторону свободных столиков.

Галина Михайловна,- повар в университетской столовой,- очень добрая и отзывчивая женщина, но чрезвычайно невезучая в плане отношений с противоположным полом: каким-то необъяснимым образом она словно магнит притягивает к себе тех представителей сильного пола, которые, как оказывалось впоследствии, тяготели к маргинальному образу жизни и нередко её поколачивали. Но несмотря на все сердечные и амурные переживания, выпавшие на её “бабью долю” ( её выраженьице ), она не думала опускать руки и даже мысли не допускала об отчаянии. Именно за этот несгибаемый характер и веру в светлое будущее мы её уважали и любили. Это было взаимно.

Мы,- я и два моих друга Саня и Лёшка,- студенты второго курса факультета журналистики; студенты, относящиеся к разряду таких, которых преподаватели не всегда заслужено называют “нерадивыми”. В нашем случае имела место как раз несправедливость. Ведь мы всё и всегда хотели делать как можно лучше, но, видимо, наша беда состояла в том, что это “самое лучшее” постоянно скачивалось из интернета либо выполнялось другими студентами от нашего имени. Чтобы доказать обратное или хотя бы попытаться предпринять такую попытку, каждый из троицы решил всерьёз взяться за выполнение полученного задания. Всерьёз значит поодиночке. А задание заключалось в следующем: от всех студентов нашего потока требовалось раскопать среди журнальных и газетных материалов что-то нетривиальное, представляющее реальный интерес как для журналистской братии, так и для общественности, и собрать по этому материалу максимальное количество полезной информации. Работа, надо сказать, предстоит не из лёгких… Но откладывать её выполнение в долгий ящик не имеет никакого смысла, поэтому мы и решили пойти в столовую в столь неурочное время скорее не для того чтобы подкрепиться, а для того чтобы обсудить свои дальнейшие действия.
- Ну что, камрады,- спрашиваю я,- какие будут идеи?
- Да пока никаких нет!- отвечает Лёха.- Ничего в голову не приходит…
- Мдааа…- выдыхает Саня,- загрузил всех Никаноров по полной программе! Большой оригинал! Где мы всё это будем выискивать? Ничего не понимаю.
- Это же нормально, Саня,- подбадривает его Алексей,- забыл про основной студенческий закон? Так я напомню тебе! Теория – это когда у тебя ничего не получается, но хотя бы известно почему. Практика – это когда у тебя ничего не получается, и не известно почему. А когда твоя теория подкрепляется практикой, у тебя опять ничего не получается, и не известно почему. Так что не паникуй – безвыходных ситуаций не бывает!
- Нашёлся тут Мюнхгаузен на мою душу!- огрызается Саня.- Нет, ну неужели Константинович думает, что хоть кто-то из студентов будет по-настоящему рыться во всех этих старых газетах, что-то там искать из ряда вон выходящее?
- Таких, ясное дело, будет меньшинство – предполагаю.- Но и я, мужики, тоже буду сам поработать, собственным трудом, хочу первый раз сделать что-то стоящее самостоятельно!
Вместо одобрительных речей со стороны товарищей получаю только усмешки и ехидные замечания.
- Что это с тобой случилось, а?
- Поработать он решил… Ты хоть приблизительно знаешь, как это делается?
- Хватит прикалываться уже!- завожусь я.- Надо всё-таки за ум браться. Дипломную работу вы тоже будете из интернета скачивать, да?
-Ого! Да вы посмотрите, какие у него далеко идущие планы, уже на диплом метит!
Саня раньше всех понял, что назревает нешуточная ссора и поспешил нас успокоить.
- Всё, хватит придираться друг к другу! Малыши что ли несмышлёные? В песочнице песок не поделили для куличиков? Сделаем так: пусть каждый справляется с этой “никаноровщиной” так, как он считает нужным. Дружба дороже! Если ты,- обращается он ко мне,- действительно решил трудиться самостоятельно, то, пожалуйста… Лёха, а ты, как я понял, решил остаться при своих?
- Конечно же!- восклицает Алексей.- Раньше-то у меня получалось защищать “палёные” рефераты и коллоквиумы. Вообще никаких проблем не возникало!
- Договорились, значит!- резюмирую я.

Сказано – сделано. Должно же было у меня когда-то взыграть чувство собственного достоинства? Оно долго зрело во мне, вскармливалось мною самим, но не получало возможности для открытого проявления себя. Не могу точно сказать, кто ждал этого момента больше: я или тот червячок гордости, что живёт внутри меня, и вгрызается в мою плоть всё глубже и глубже, пытаясь диктовать свои условия поведения. Наконец он добился своего – вышел победителем в борьбе с человеческой скромностью, но не обладал пока достаточной силой, чтобы заглушить голос разума ( а он напомнил, что на сегодняшний вечер у меня запланировано посещение кинотеатра с любимой девушкой Юлей, и работу над проектом надо бы отложить, по крайней мере, до субботы ).

2

С Юлечкой, первой в жизни девушкой, в которую по-настоящему влюбился, я познакомился приблизительно год назад ( точной даты не помню и по этому поводу она частенько меня “пилит” с озорным выражением лица ): мы решили тогда всей группой отметить свой первый и до сих пор единственный в жизни студенческий праздник — День Первокурсника! Всё, соответствующее такому поводу, имелось в наличии: весёлое настроение, изобилие сильногазированных пенных напитков и, конечно же, гитара. Будучи человеком, не представляющим жизни без музыки, я прочно завладел “семистрункой” и не собирался ни с кем ей делиться. Коллектив наш состоял на семьдесят процентов из девушек, и, что вполне естественно, перво-наперво надо было удовлетворить их музыкальный спрос. Чем я и занимался на протяжении уже получаса. Торжество было в самом разгаре.
- Слушай, а сыграй-ка на бис “Последний раз”,- обратилась ко мне Анька, блондинистая деваха с лицом, на котором даже с лупой не отыскать живого места: так сильно оно было осыпано прыщами,- уж больно хорошо у тебя получается, прямо до слёз пробирает!
-Да! Да!- поддержали её подруги, исходя, скорее всего, из живого интереса, нежели из женской солидарности. Парни же просто махнули рукой: мол, их всё равно больше, дружище, какой смысл сопротивляться? А мне ничего не оставалось, как снова “зарядить” первый куплет романтики от “Мальчишника”.

Как раз в это время мимо нас проходят две девушки, у каждой в руках по пакету, – понятно, что возвращаются с прогулки по магазинам, — они ими задорно размахивают и о чём-то мило беседуют. Второй куплет, и одна из девушек останавливается, я встречаюсь с ней взглядами, и чувствую, что из-за её прекрасных глаз мои внутренние органы перевернулись кверху ногами: сердце стало биться где-то в области головы, а связную речь пришлось почти руками доставать, выцарапывать из желудка. Любовь с первого взгляда? Может быть… “А ведь я влюбилась в тебя тогда, когда ты эту песню пел,- призналась она мне в тот же день ближе к ночи,- у тебя такой волшебный голос, проникновенный взгляд и ты, наверное, удивительно нежный”. “Мы квиты!”- подумал я, а ответил следующее: ”Значит, через пару-тройку лет ты будешь меня ненавидеть всеми фибрами души как раз за эти качества!”. Увидев удивление и нешуточное замешательство на милом личике, добавил: ”Как пить дать, уверен в этом! Ведь вас, женщин, в мужчинах привлекают те же самые качества, которые вы не сможете терпеть через несколько лет”. “Дурачок ты”,- был ответ, и она игриво поманила меня пальчиком за собой в спальню, куда мы и направились, оставляя за собой дорожку из снятой друг с друга одежды. Затем мы перешли в горизонтальное положение и провели вместе великолепную ночь!

Любовь – вообще чрезвычайно любопытное проявление чувств, особенно в своих крайностях — можно всю жизнь провести бок-о-бок с человеком, старательно делая вид, что он тебе дорог, изображая — иногда с переменным успехом – искреннюю заботу о ваших отношениях, но так и побояться признаться хотя бы самому себе, что твоя “вторая половинка” уже не вызывает в тебе прежних чувств и страсти, и отношения, бывшие ещё не так давно прекрасными, незаметно превратились в обыденность, а ложь теперь стала образом жизни. И поделать что-либо с такой ситауцией многие пары просто бояться – лучше худой мир, нежели добрая война! Может возникнуть и противоположная ситуация: мужчина и женщина души друг в друге не чают, но, оказавшись в суровых жизненных тисках, они начинают не жить, а существовать как кошка с собакой: испытывают терпение постоянными склоками, безосновательными претензиями и разговорами на повышенных тонах. По обыкновению, в этих криках можно различить колоссальное количество звуковых оттенков, но лейтмотив всегда один и тот же – горем по горю… И вряд ли он когда-нибудь изменится!

Сейчас Юля находится на четвёртом месяце беременности и оба мы безмерно счастливы этим обстоятельством!

3

Поднимаюсь по деревянной, противно скрипящей под ногами, лестнице в библиотеку. По дороге оглядываюсь и замечаю, что в читальном зале народу совсем немного, и, по всей видимости, все находящиеся здесь – необстрелянные первокурсники. Это сразу становится понятно по их неугомонной суетливости и говорливости. Прохожу сквозь этот гвалт и иду в сторону стола, за которым восседает женщина лет шестидесяти-шестидесяти пяти с седыми волосами и строгим выражением лица – добродушная Мать Тереза для “начинающих “студентов и кровожадная Саломея для “старших” в одном лице, но для всех без исключения она — спасательный круг в океане знаний, библиотекарь!
- Добрый день,- говорю я, подойдя к её столу чуть ближе, и моё лицо озаряет приторная деланная улыбка. Улыбка была вынужденным актом проявления вежливости, но на неё это не производит никакого впечатления, наверное, потому, что отношения с Марией Сергеевной – так её звали — не заладились с самого первого моего визита в пределы её кондоминиума, да к тому же я соизволил предстать пред её светлые очи всего два раза за полтора года ( согласитесь, этого мало? )! Что же поделаешь… Придётся лакейничать изо все сил.
Замечаю, что на рабочем столе около неё стоит чашечка с быстрорастворимым кофе и пакет с печеньем в шоколадной глазури.
- Приятного Вам аппетита, тёть Маша!- пролепетал я и добавил масляную улыбку.
- Здравствуйте, молодой человек, не припоминаю вас…- звучит мне в ответ “официальщина”,- вы что-то хотели взять почитать?
- Да не совсем! Знаете, дело в том, что мне необходимо просмотреть подшивку “Городского вестника” за последние год-полтора. Думаю, этого вполне должно хватить!- отрапортовал я.
- Надеюсь, вам это надо для учёбы? Там наберётся порядка ста еженедельных выпусков.
- Для курсового проекта,- отвечаю,- и количество сейчас не имеет значения.
- Ну, хорошо… Только сейчас я вас запишу. Ваш студенческий билет, пожалуйста.
Протягиваю ей свои документы, она отыскивает в картотеке формуляр с моим именем и делает там соответствующие пометки, затем произносит:
- “Корочки” пока у меня полежат. Давайте, я вам покажу, как пройти к стеллажам с прессой, небось, не знаете, да?- киваю в ответ, подтверждая её слова.- Смотрите, идёте прямо по этому коридору до конца, никуда не поворачиваете, слева увидите дверь, вам туда.
- Спасибо вам большое!- благодарю я ухожу в указанном направлении.

Разочарованию моему не было предела! Перебрав тщательнейшим образом одну за другой пять десятков газет, некоторые из которых уже несли на себе следы начинающегося тления, я не смог найти ничего хоть сколько-нибудь ценного, достойного более пристального изучения. На страницах криминальной хроники “Вестника” попадалась или бытовая вкусовщина, или автодорожные происшествия: например, сорокапятилетний мужчина, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, совершил убийство соседа ( по слухам, сосед захаживал к его жене в отсутствие мужа ) или десяток-другой ДПТ с самыми различными исходами, начиная с разбитых фар и завершая разбитыми судьбами и искалеченными жизнями. Пусть за каждой подобной новостью и стоит человеческая трагедия, но я пришёл сюда не за этим! Не для этого я пересмотрел добрую половину архива и убил три часа времени напряжённого труда! В итоге я сильно устал, но сегодня своей цели не достиг, а единственным чувством, готовым вырваться наружу, была глубочайшая досада. Я уже начинал склоняться к мысли, что всё это мне нужно как Папе Римскому – значок ГТО, но моментально прогнал её. Что ж, придётся ещё разок заглянуть сюда в следующую субботу и до конца разобраться с этим проклятым архивом. Но через неделю меня ждало очередное фиаско! Ничего! Абсолютно! Во всех статьях фигурировали те же самые субъекты ( пьяные или обезумевшие мужчины средних лет ) и объекты ( несчастные беззащитные соседи ) преступлений; даже места совершения их “тёмных” делишек не отличались излишней многочисленностью. Одним словом, тоска зелёная… Подумать только, родная университетская библиотека оказалась не в состоянии мне помочь! Неприятно было думать, что столько времени потрачено впустую, но остался ведь запасной вариант в виде городского архива. Если уж я и там не достигну нужного результата, то дело примет совершенно привычный оборот, и я буду вынужден опять прибегнуть к помощи своих старых закадычных друзей: компьютера и интернета.

4

Архив – трёхэтажное сооружение старой постройки с внушающей суеверный страх готической буквой “А” на крыше — располагался в центре города. Преодолев полтора десятка станций метрополитена и прошагав несколько минут по тротуарной брусчатке, я обнаружил себя стоящим перед входом в вестибюль здания. Последняя надежда – на него! Внутри архива стоит могильная тишина, а если учесть, что полы здесь каменные и не покрыты никакими коврами, то эхо от моих шагов разносилось во все стороны, не встречая на своём пути каких-либо препятствий, что заставило меня слегка покраснеть.

Принимая во внимание тот факт, что в печатных СМИ за прошедшую неделю я успел крепко разочароваться, оказавшись перед стойкой администратора с протянутым паспортом, я сразу же осведомился по вопросу местонахождения документальных сводок предосудительного характера, не нашедших отображения на страницах периодики. Видимо, человек, – пожилого возраста мужчина, “заведующий всеми документами” ( как я его прозвал ),- увидел в моих глазах жгучее желание вывести на свет Божий самую настоящую сенсацию. Я действительно этого хотел! Если бы он только знал, как мне надоело паразитировать на чужих трудах!!! И когда я высказал свою главную просьбу, мужчина сказал фразу, стоя рядом с внушительных размеров бумажной стопкой, за которую я готов был расцеловать его на месте:
- Знаете… Мне вообще здесь редко встречаются трудолюбивые молодые люди, но раз уж ты здесь, значит, трудолюбивый!- при этих словах он состроил гримасу, говорившую, что дедулька и сам не особо верит в то, что произнёс.- Но когда они всё-таки появляются, у меня прямо-таки душа поёт!
- Спасибо вам за такие щедрые авансы, конечно…- промямлил я.
- А иногда я предлагаю свою помощь в поиске нужной информации, но почти никто из твоих сверстников не желает ей воспользоваться.
- Ну, уж если вы предложите мне свои услуги, я точно не откажусь. Сами же видите,- указываю рукой на бумажную стопку,- здесь одному человеку работы – непочатый край!
На этом восклицании мой новый друг просиял. Разбил гору бумаги в отношении, приблизительно, пятьдесят на пятьдесят, оставил вместо себя на рабочем месте помощника и полностью ушёл в проверку записей, так же, как и я. Просидев около трёх с половиной часов на деревянном стуле практически без движений, я понял, что со мной случился эффект “дежа-вю”: опять чертовски устал и снова результат трудов стремился к нулю. Мне в третий раз попалась гора макулатуры, а я с таким азартом в ней разбирался… Стал потихоньку собирать вещи, с которыми сюда заявился: ручки разных цветов и чистые листы бумаги. Всё это я проделывал в полной тишине, не осталось сил даже на вздох огорчения. Уже приподнимался со стула, когда на плечо мне легла чья-то ледяная рука ( её кладбищенский холод я почувствовал и через тёплый шерстяной свитер ). В мгновение ока обернулся – сзади стоял мой сегодняшний помощник.
- Каковы успехи?- спросил он.
- Нет никаких успехов…- ответил я удручённо.
- Жаль, конечно!
- Но что поделаешь?- задал я риторический вопрос.
- Зато я кое-что обнаружил!- произнёс он заговорщицким тоном.- Думаю, тебе это понравится. На, вот, ознакомься!- и протянул в моём направлении небольшой листок, по размерам он не превышал лист формата А-5. Вот что там было написано:

В последнее время в одном из провинциальных городков нашей области стали происходить странные события. Сотрудники местного ОВД, в особенности участковый уполномоченный, отмечают, что им всё чаще приходится иметь дело с отчаявшимися и обезумевшими от горя женщинами. Все как одна только и твердили: муж ушёл на работу ( в магазин, в баньку, в огород ) и пропал. И все концы в воду… Никто их в день исчезновения не видел и никто с ними не общался – ни на работе, ни где-либо ещё. Проходило определённое время – чаще всего это было шесть-семь дней — и мужья возвращались ( этот факт тоже оставался никем не замеченным), вернее будет сказать, что их находили жёны: одни обнаруживали своих благоверных посреди дня спящими, свернувшись калачиком, на полу в спальне; другие, повинуясь зову природы и зайдя в туалет, находили свих мужей там; третьи же вновь обретали утраченную было любовь, распластавшуюся подобно морской звезде, на навозной куче. Хочу сразу оговориться: все мужчины до своей пропажи были абсолютно здоровы как в физиологическом, так и в психологическом смысле, и в коллективных пьянках замечены не были. И всё бы ничего… Но имелось несколько запутанных обстоятельств: все вернувшиеся из ниоткуда оказались не в состоянии рассказать что с ними произошло. Поначалу это списывалось на их чрезмерное волнение, но, изучив их поведение повнимательнее, мы пришли к выводу, что страх, владеющий ими, оказался настолько могуч, что в буквальном смысле лишил их дара речи, оставив в виде постоянного напоминания о себе только беспомощные “мыканья” и “уууканья”.Короче говоря, здоровые и сильны люди превратились в “овощи”: у них не осталось никаких эмоций; создавалось впечатление, что эти эмоции из них просто высосали через трубочку, оставив внутри пустоту… Но самое пикантное обстоятельство женщины не сразу предали огласке, и их можно было понять! Все мужчины, где бы их ни обнаружили, были обнажёнными, абсолютно голыми и никакой одежды поблизости не наблюдалось. Спустя некоторое время сотрудники “внутренних органов” поняли — имеем дело с необычным, но всё-таки преступлением. А преступником, как оказалось, был человек, которого все потерпевшие в изобилии изображали на рисунках ( единственный способ общения с ними ). Поиски его длились чуть дольше полугода, а при задержании он вёл себя чересчур дерзко. На следствии признался, что не только мучил этих “никчемных овощей”, но и “уничтожил то ли пять, то ли пятнадцать бомжей-алкоголиков” ( цитирую его слова). Подробнейшим образом он показал как, когда и где совершал убийства, а также продемонстрировал места захоронений. Две недели он сидел в КПЗ и ждал суда, вёл себя очень смирно. Единственным занятием, которым он считал возможным себя обременять, было шептание молитв на непонятном языке. Настал день, когда должно было свершиться правосудие. Но всех людей, пришедших к его камере для того чтобы сопроводить в здание суда, ожидал неприятный сюрприз: открыв тяжёлую дверь, они обнаружили, что всё помещение — от пола до потолка — забрызгано кровью, а внутри нет никого и ничего, кроме молитвенника и аккуратно сложенной стопки одежды. Преступник испарился! Палач исчез подобно своим жертвам! Через день всплыло ещё кое-что. Все остававшиеся в живых потерпевшие умерли в день несостоявшегося суда; они расстались с жизнью одновременно, словно сговорившись, и произошло это несчастие в тот момент, когда открылась дверь в камеру палача.
Дело быстро, без проволочек и лишнего шума закрыли.

- Ух, ты!!! Если всё написанное окажется правдой, не “уткой”, то в моих руках будет настоящая “бомба” – чуть не прокричал я в лицо обалдевшему дедушке от захлестнувшей меня радости.
- Можешь не сомневаться! Это чистейшая правда! – ответил он так, словно сам имел непосредственное отношение к случившемуся в городке.
- Отлично! Знаете, что я вам скажу? Огромное спасибо! Вы сделали меня студентом, вошедшим в историю университета!
- Не обольщайся так, парень… — спокойно сказал архивариус.

Через час я лежал на кровати и обдумывал дальнейший фронт работ. Первый шаг был очевиден: естественно, поговорить со следователем, ведь, наверняка, всю интересующую информацию смогу получить только от него. А дальше, как говорится, по обстоятельствам… Разыскать Алексея Викторовича, так звали следователя, оказалось не так легко – он уже в течение года не работает ( вышел на пенсию ), а местожительство его располагалось в двух часах езды на пригородной электричке.
Когда Юля узнала, что я уже и билеты успел приобрести, она почему-то сильно разволновалась.
- Не надо тебе никуда уезжать, слышишь?
- Ну, я же сейчас, утром, уезжаю, а вечером снова буду с тобой!
- У меня плохое предчувствие.
- Юлечка, ты беременна, а беременным вечно что-нибудь привидится…
- Ты так думаешь?- спросила она тоном виноватой девочки.
- Я в этом уверен!- и поцелуй в губы “на дорожку”.
Уже когда до отправления поезда оставалось меньше десяти минут, она позвонила на мобильный телефон.
- Дорогой, подумай, может, не стоит ехать, а???
- Хорошо, я подумаю. Я тебя люблю…

Но размышлял над её последними словами я позорно короткое время. Сначала сделал шаг на подножку, потом вошёл в тамбур. Двери электрички закрылись.
Игра с огнём началась…