Гирлянда на могиле.

Автор: О.Бендер 29.12.нелепый год.
Катя, позвонив рано утром, сразу перешла в атаку:
-Ты не думаешь, что нам пора поговорить?
-На предмет чего, позволь узнать?
-На предмет наших отношений, их финала и прочего.
-Ну говори, дорогая, говори.
-Саша, я так больше не могу, давай расстанемся? Было хорошо, но все прошло, отношения умерли.
-Хорошо, давай расстанемся.
-Вот так просто? Так легко?
-Ну да, а чего тянуть и пыжиться?
-Я за вещами в январе тогда заеду,- она начинает плакать.
-Хорошо, с наступающим.
-И тебя.
Я кладу трубку и утыкаю взгляд в окно. Там за окном идет снег, суетятся люди — мужики сбивают сосульки с крыши, женщины носятся по магазинам в предновогодней горячке, дети катаются с горок на кусках картона и собственных задах, и они — единственные, кто ждет и верит в этот праздник просто и искренне, как могут только дети, жаль, что это быстро проходит.
По телевизору уже предлагают мне встречать новый год с майонезом «Ряба», а я вообще не хочу его встречать, но если и буду, то только с «Рябой» — вдвоем. Был бы именно этот декабрь как февраль! Так вот раз, а 31 и нет вовсе! Все, нет числа — нет и праздника и всей этой сопутствующей ерунды. Но так не получится, и новый год все равно надвинется, как фашистские танки на советскую границу. Он уже выступил своим угрожающим шагом и атакует гирляндами, хлопушками, желтыми ценниками, рекламами и фильмами, и мелодией «Jingle Bells» из всех мобильников города.
Почему-то у меня перед этим праздником всегда происходит что-то плохое. Вот в этот раз расставание с девушкой. Хотя, быть может? это не так плохо. Наверное, я просто не хотел, чтобы это случилось именно так и именно в это время, но пусть так: третий период отношений настал. Вообще отношения делятся на три этапа, которые осуществляет дама:
1.Захват и узурпация твоей жизни и времени.
2.Паразитирование и деспотия. Матриархат.
3.Уход с разрушенной и разграбленной территории, оставленной в дымящихся руинах.
Теперь можно думать только о себе, о своих желаниях и стремлениях. Когда индивид с девушкой, у него происходит период «самоподтачивания» под девушку, чтобы было все хорошо и без проблем. В это время человек кладет на себя и думает о ней, а вот когда она уходит, начинается «восстановление суверенитета личности». И тогда человек думает о себе, живет для себя, и это воистину прекрасно. Так и я сейчас понял, что с января начну осуществлять свою давнюю мечту — учиться играть на синтезаторе.
Ладно, коль этот день наступил, значит его надо как-то прожить. Сессия закрыта, и думать об учебе уже не приходится, дел тоже никаких нет, а значит меня будут терзать безделье и тоска, тоска и безделье, и так по кругу. Вспоминаю, что надо только сходить к родителям и возвращаться к своей бесполезной жизни.
Иду по улице, смотрю на людей. Почти все бегают с мешками и тюками различных размеров, от чего город в эти дня превращается в один большой восточный базар. Тут все галдят, покупают- продают, достают и перевозят, сами не зная для чего все это нужно и кто первый все это начал.
Поднимаюсь к родителям и сразу же начинается пилежка:
-Саша, ты решил как будешь праздновать новый год?
-Мам, а больше проблем и других тем у тебя нет?
-Ну это сейчас важно. Почему у тебя всегда все не определено?
-Потому, что мне плевать!
-Отпразднуй с нами. Катеньку пригласим, стол накроем.
Оливье, шампанское, мандарины и дебилы — звезды эстрады по телику меня уже как лет семь не радуют. Я все это вообще ненавижу.
-Нету больше Катеньки, мам.
-Как нету? А что случилось? Вы поругались?
-Нет, просто расстались. Давай не будем об этом..
-Все у тебя, сынок, через задницу вечно. Как отмечать-то, с кем будешь?
-Да я в гости поеду. Меня куда-то уже пригласили.
-Ты толком даже не знаешь куда.
-Да все будет хорошо, мам.
Сижу еще минут тридцать, пьем чай, беседуем, беру деньги и топаю домой. Все магазины уже оделись в гирлянды, украшения и объявления о скидках на всякую ерунду.
До дома иду пешком — хочется проветриться, да и в магазин надо зайти, мне почему-то дико захотелось выпить бутылку темного пива перед сном. В магазине уже почти никого нет. Я люблю ходить в магазин ночью — нет очередей и нет качающих головами бабулек, если они видят, что кто-то, не достигший сорока лет, покупает алкоголь или сигареты.
Войдя в квартиру, вижу, что мигает автоответчик. Пока я шатался, мне звонила Катя, которая что-то борматала про наши отношения, что именно я не слышал т.к. уже мыл руки, а вот запись от своей подруги Маши я послушал до конца, она приглашала праздновать у нее, может даже поеду.
По телевизору уже крутят старые советские фильмы и всякую праздничную галиматью, от чего мне становится совсем скучно и грустно, и я засыпаю.

30.12.нелепый год.
Просыпаться не хотелось. Даже во сне я понимал, что завтра этот день настанет. Думаю, что даже гладиаторы не так боялись дня выхода на арену, как я боюсь этого нового года. Проснулся с очень мерзким настроением и сразу закурил, даже не вылезая из кровати, чтоб было еще гаже, чтоб еще и квартира пропахла дымом. Включаю музыку и сижу так минут сорок, слушаю и курю, пока не начинается какое-то шоу с раздачей новогодних подарков. Выключаю все и топаю в душ. Казалось бы, все хорошо и спокойно, но из душа я вылетаю пулей, от чего мокрая нога поскальзывается, и я в чем мать родила с прекрасной амплитудой лечу на пол затылком! Боль такая, что пронзает сразу все тело. Я кричу и корчусь на полу в болевых конвульсиях несколько минут. Когда боль постепенно уходит, я встаю, иду в комнату и звоню Наст е- моей старой подруге.
-Але, привет.
-Насть, мы сегодня должны были встретиться?
-Да, Сашунь, сегодня в три, в макдаке.
-Давай перенесем на пять?
-Давай, я и сама хотела.
-Отлично, в пять в макдаке.
-До встречи.
Иду на кухню, но не дохожу до нее — меня начинает тошнить и кружится голова. Не успеваю дойти до кухни, как меня почти рвет, и я бегу в туалет. Провожу там минут десять, но не блюю.
Добравшись до кухни закуриваю и вспоминаю симптомы сотрясения мозга — от испытанного мной удара вполне возможно. Помниться, там были тошнота, головокружение и слабость. Все это у меня есть. Благо, я живу рядом с поликлиникой. Не долго думая, собираюсь и иду. Беру талончик, сижу в очереди. Когда очередь доходит до меня, опять появляются приступы тошноты, но я их подавляю. Захожу в кабинет, где пахнет мощным, быть может, даже не многодневным перегаром, а за столом, на фоне запотевшего окна, сидит небритый помятый мужчина лет сорока пяти.
-Что там у тебя, фраерок?- мужик не поднимает на меня головы.
-Кажется сотрясение, но я не уверен. Ударился головой, а теперь тошнит и качает.
-А я что сделаю? Гипс тебе на голову наложу?- доктору явно плохо.
-Нет, лучше таблеток от сотрясения дайте.
-А ты дохуйя шутной, я смотрю? А ну иди нахер отсюда?
-Может вы хотя бы посмотрите?
-Дуй отсюдава, тебе сказано.
-Мудак вы, доктор,- хлопаю дверью и ухожу.
Возвращаюсь домой, переодеваюсь и еду на встречу с Настей. Кажется, становится полегче, и я уже не думаю о возможном сотрясении.
Добираюсь до макдоналдся, Настя уже ждет меня и заводит туже пластинку, что и все — про празднование нового года.
-Да вы помешались что-ли все?
-Сашенька, но просто как-то надо встречать праздник, и лучше, чтобы было весело.
-А у меня вообще нет настроения, что вы лезете?!
-В нашем возрасте настроение, как и сам праздник, надо создавать самому. Никто за тебя это не сделает.
-Да, ты права. Я к Маше поеду, это из школы знакомая.
-А я хотела тебя к себе позвать.
-Не, я уже обещал, но спасибо.
-Жаль, я была бы рада, будет весело, но если обещал…
Сидим еще долго, о чем-то болтаем, она показывает фото с какой-то универской вечеринки. На фото много красивых парней и девушек, которые по мере показа стопки снимков все пьянее и пьянее, от чего и веселее они, и откровеннее позы, в которых они запечатлены.
Возвращаюсь домой поздно — заскочил в бар к другу, который служит там барменом- администратором. Он тоже звал к нему в заведение в судную полночь, говорит, что даст бесплатно лучший стол, какие-то коктейли и еще какие-то блага, а часам к трем сам присоединится. От его предложения я тоже отказываюсь под предлогом, что уже еду к Маше.
-Хуево это, так бы хоть один нормальный человек был, а так придется с местной шантрапой тусить.- говорит он.
Этой пьяной предновогодней ночью я залезаю на антресоль, достаю коробку с елочными игрушками и прочей атрибутикой. Мутным взглядом различаю в куче дождиков, стеклянных шаров и прозрачных пластиковых елочных шишек гирлянду. Вытягиваю эту смотанную веревку и долго вожусь, разматывая ее, если бы не заначка в виде бутылки шампанского, я бы давно все это бросил! Но у меня получается ее развязать, и я развешиваю ее на окне, думая не о себе, а о прохожих. Думаю, какое доброе новогоднее дело я сделал, что люди будут ходить мимо дома и радоваться, видя ее, может кто-то станет счастливее. Думаю, что какой-нибудь неудачливый брошенный Ромео — старшеклассник увидев ее откажется от самоубийства из-за неразделенной любви и одиночества в то время, когда все счастливы и должны быть вместе. Закончив со всем этим, я закуриваю, отхожу на середину комнаты и смотрю на все это. Я задумался о чем-то праздничном. Перед глазами поплыли картины украшенных елок, радостных семей, Деда Мороза, оленей Санты, заснеженного домика в какой-то деревне и все в том же духе. Сигарета обжигает мне пальцы и возвращает меня в мой мир, где этого праздника нет, от этого такая злоба и гнев просыпаются во мне, что я подбегаю к окну и срываю эту гирлянду ко всем чертям! Она включена в розетку, и лампочки мигают у моих ног. Я начинаю материться и топтать их, пытаюсь вмять в паркет. С уменьшение их числа мой гнев унимается и я понимаю, что я просто психованный неудачник, который даже в новый год остался совсем один, и по-сути никому не нужен. Даже Катя ушла, не выдержав меня. Вытаскиваю вилку из розетки, смотрю в рассыпанные цветные стеклышки, на полу они похожи на звезды на небе. Плюю себя под ноги и валюсь одетый спать.

31.12.нелопый год.
Дико болит голова, во рту от шампанского мерзкий вкус помой и табака. Смотрю на окно- идет снег, смотрю под окно — там следы моего безумия и расшатанной нервной системы. Опять становится грустно и печально. Я себя ненавижу. Я ничего не могу построить, я могу только все разрушать: отношения, праздники, чувства, а теперь еще и гирлянды. Из этих тухлых мыслей вытягивает звонок мамы.
-Саша, я надеюсь, ты решил, где ты будешь отмечать?
-Да мам,- мгновенно придумываю я.- я к Машке поеду, там будет весело и шумно.
-Смотрю хандра прошла?
-Да, мамуль, вообще отличное настроение. С Катей помирился, она тоже там будет.
-Я рада, сынок, позвони перед отъездом. У тебя деньги есть?
-Есть, конечно позвоню. Все, пока, целую, мамуль.
-Целую, сынок.
Она кладет трубку, а я уже закуриваю. Думаю, что я жуткий пиздабол, ведь ехать я никуда не собираюсь! Соврать маме в такой день, сделать вид, что все хорошо и я доволен. Становится стыдно, но я стараюсь этого не замечать. Целый день болтаюсь по квартире, курю и пью кофе или чай. Есть не хочется, спать тоже. Сижу в тишине на полу, пялюсь в потолок, валяюсь в ванной, убираю растоптанную гирлянду. Уже вечереет и ближе к восьми вечера звоню родителям, говорю, что уже собрался, оделся и выезжаю к Машке. Родители радуются, а я почти сдерживаю слезы то ли горя, то ли отчаяние, то ли стыда, желаю удачно им отпраздновать, говорю, что напишу в полночь, и все это веселым бодрым голосом. После чего опять слоняюсь по квартире. Уже почти полночь, во всех домах накрыты столы, толстые тетки, которые бегали весь вечер в платьях и при макияже, но в комнатных тапках залезают в туфли, маленьких детей, которых укладывали днем, чтоб те могли посидеть в полночь за столом хлопают сонными глазами глядя на «Голубой огонек», мужики нетерпеливо потирают руки и косятся на запотевшие бутылки на столе, если мигают, селедка под шубой дожидается внимания, а подростки своих подарков — праздник надвигается.
Бьют куранты, но я об этом не знаю, врет президент, но и его я не слушаю. Я сижу, как обычно на диване, курю одну за одной сигареты, как и весь день, пишу смс родителям и смотрю «Диалоги о рыбалке. Академия ловли нахлыстом». Интересно, много народу по стране сейчас смотрят не президента, а диалоги о рыбалке? Думаю, что нет.
Стол я не накрывал, шампанское не покупал, красиво не одевался, я решил не замечать этот праздник. Я просто пью маленькими глоточками коньяк и закусываю его шоколадкой. Мою мертвую идиллию нарушает то, что у меня кончаются сигареты. С мерзким настроением я встаю и, в час ночи, первый час нового года, иду за ними. В магазине думаю, что какие же это несчастные люди, которые сейчас сидят на кассах, а ведь их дома могут ждать мужья, дети, родители. Мне их очень жаль, надо было меня посадить за кассу, а их отправить домой — им этот праздник нужнее.

01:15. 01.01.наступившего года.
-Галь…Галка…Ты слышишь?- орал Семен.
-Да, але… слышу. Говори.
-Галка, детей не укладывай. Скоро буду. Водку в морозилку убери.
-Ладно, поняла. Ждем. Давай быстрее.
-Да только машину на стоянку и к вам.
-Ну добро, добро.
Галка повесила трубку, а Семен вдавил педаль своего грузовика в пол. Семен из-за работы дальнобойщика уже как три новых года не мог провести с семьей. То под Тулой с унитазами в фуре, то под Волгоградом со свиными тушами, то в Омске с рыбой, но не с семьей. В этот раз он гнал почти без сна и отдыха уже как четверо суток, чтоб только успеть, и вот такой шанс у него появился. Пусть не в полночь, пусть чуть позже, но этой ночью он прижмет толстую жену, обнимет детей и выпьет дома, у себя дома.

01:23. 01.01.наступившего года.
Я выхожу из магазина, прикуриваю и начинаю утробно кашлять и плевать желчью. Понимаю, что за день ничего не ел, а только курил и выпил малость коньяка. Выкидываю сигарету, прибавляю громкость в плеере, чтобы не слышать взрывающиеся петарды и салюты, и отправляюсь домой. Идти не далеко, мобильник дома. Все знают, что я где-то праздную — друзья думают, что с родителями, а родители, что с друзьями.

01:30. 01.01.наступившего года.
Семен гнал, что есть мощи, стартовал на желтый и не везде останавливался на красный. Семен хотел к семье. Русул, его начальник, был старым азербайджанцем, но обладал жадностью потомственного еврея. Ему было проще выделять деньги на откуп от ментов сразу водителям, чем переобувать весь свой автопарк, состоящий из грузовиков, у каждого из которых минимум по восемь колес в зимнюю резину. Вот все и гоняли на лысых покрышках.

01:32. 01.01.настоящего года.
Я почувствовал только лишь мгновенный удар и столь же мгновенный полет. После этого все — темнота и холод.

01:32. 01.01.настоящего года.
-БЛЯДЬ!
Семен ударился лбом о руль. И нажал на педаль тормоза двумя ногами.

01:34. 01.01.настоящего года.
Я еще что-то слышу, но уже не вижу и не чувствую. Я понимаю, что что-то случилось с моим телом, но что именно понять не могу, что-то плохое. Я слышу сирены, чье-то «Может он еще жив?» и «Вряд ли, его об столб ударило.». Я не понимаю, обо мне это или нет. Почему я не иду домой?! Ведь я шел домой. Что мня остановило? Я хочу домой! Пустите меня домой! Все, сознание отключилось.

01:40. 01.01.настоящего года.
Семен понимает, что уже не попадет сегодня к семье, а может не попадет еще несколько лет, ведь это его подрезала какая-то машина с громкой музыкой в салоне. Семен вывернул руль, что было сил, его грузовик ушел и не задел дорогую иномарку — он задел меня, сильно задел. Семен пытался успеть вывернуть колеса в сторону дороги, а не обочины, куда он несся из-за лысых покрышек и где на пешеходном переходе стоял парень в пальто, но он не успел. Сила инерции, с которой несся грузовик после виража с иномаркой, штука упертая, с ней сложно спорить.

Завтра утром, когда я не отвечу на звонки по мобильному и домашнему, когда мама придет, а дверь закрыта изнутри, когда она обзвонит всех моих друзей и все они скажут, что Саша праздновал с родителями, вот тогда она начнет волноваться. А сейчас праздник, сейчас новогодняя ночь, сейчас все веселятся и радуются, сейчас новый год. А все эти расстройства будут лишь завтра утром, а для этой ночи это очень долго, так долго, что можно умереть.