Так начиналась легенда

Автор: Григорий Родственников Григорий РОДСТВЕННИКОВ
ТАК НАЧИНАЛАСЬ ЛЕГЕНДА
Драться я умею хорошо. У меня с детства кулаки чесались. В три года так воспитательницу в яслях отделал, что та неделю сидеть не могла, я не высокий был. Потом армия, десантура. В Чечне мне снарядом полчерепа снесло, но к счастью мозг не задели. Комиссовали. Куда деваться? Пошёл в ментовку. Там себя хорошо показал, все меня боялись. Только полковник меня невзлюбил, завидовал очень. Как-то после задержания особо опасного преступника собрал он весь наш отдел и говорит: «Прапорщик Ковыряйло опять отличился, — а сам гад лыбится, — он расстрелял в убегающего бандита всю обойму. Впоследствии среди убитых и раненых преступник не обнаружен». Сказал это и заржал, а еще добавил: «Всё, Ковыряйло! Копец тебе! Тюрьма! Теперь на зоне тебя «ковырять» будут!»
Ну, я понятно, не выдержал. Провел свой коронный крюк слева. Полковник на пенсию, цветочки нюхать, а меня закрыли. Зона от меня открестилась, институт Сербского им помог, в дурке заперли. Здесь помимо врачей и санитаров я неожиданно обнаружил много разной сволочи. Это и маньяки, и серийные убийцы, они здесь окопались прочно, косили под дебилов. Я переговорил с буйными, и так сформулировал наше политическое кредо: «Пора вернуть эту землю себе»! Почты и телеграфа под рукой не оказалось, но телефоном главврача мы овладели. Некоторые «умники» советовали позвонить президенту и рассказать о больничном беспределе. Но я ответил, что президент сам заодно с администрацией «дурки» и звать его на помощь все равно, что добровольно подставить задницу под укол аминазина. Потом я демонстративно перегрыз телефонный кабель и скомандовал:
— Вперед мои пижамные орлы! Бей белохалатных!
Санитары и прочая контра, в лице охранников, заперлись в кухонном блоке, стремясь отрезать нас от еды, обречь на голодную смерть и принудить к капитуляции. Однако, одной сожжённой расчески оказалось достаточно, чтобы выкурить их оттуда. Вынужденные сдаться на милость победителей они в ужасе сдавали нам ключи, дубинки и стетоскопы. Увы, но на радость им в нашей счастливой республике, по поводу освобождения от гнёта и тирании, была объявлена амнистия и отменена смертная казнь. И «тёмные» дела их остались не отмщёнными. А в это время, за территорию больницы в город вырвалась весть о бунте и мятеже. Скоро вооруженные до зубов омоновцы осадили нас, как Брестскую крепость, лишний раз подтвердив мой тезис о сговоре главврача и президента. Я как раз инструктировал своих бойцов о мерах сопротивления, когда с улицы раздался искаженный мегафоном голос:
— Гражданин Ковыряйко, просим вас соблюдать благоразумие! Отпустите персонал больницы и выходите на улицу. Обещаем вам полную неприкосновенность.
С одной стороны мне польстило, что менты в курсе кто тут за главного, но с другой стороны разозлило безобразное искажение моей фамилии. Я всегда был Ковыряйло и обзывать меня «ковыряйкой» никому не позволено. Поэтому я высунулся в окно и гневно закричал: Слушай меня, пидор, ещё раз обзовешь меня «ковыряйко», откушу главному врачу голову!
Милицейский начальник озадаченно смотрел на меня снизу вверх и хмурился. Какой-то тип что-то шептал ему в ухо. Я показал им обоим «фак» и скрылся за занавеской. Зачем лишний раз дразнить снайпера, хотя вряд ли они осмелятся стрелять по больным людям. Правильно всё таки говорят, дураков нужно учить. Этой же ночью ОМОН пошёл на приступ, да так ловко, что на рассвете пожарным водомётам достались только дымящиеся руины, что там досталось «скорой» мне было уже не интересно. Я воспользовавшись амуницией бесстрашного милиционерика, испытавшего судьбу со мной в кулачном бою, ушёл сквозь тройное кольцо оцепления прямо в подполье, продолжать борьбу. Идейно из всех политических партий мне были одинаково близки Пугачёв и Робин Гуд. В московской канализации собрать единомышленников мне не удалось. Все встреченные мне субъекты ни шли ни в какое сравнение с моими «пижамными орлами». При встрече со мной они пытались бежать. Отловив парочку кретинов, называющих себя диггерами, я приобрел ряд полезных предметов: спички, горючая жидкость, моток веревки. Идея отомстить одновременно главному врачу и президенту, сжигала мой мозг, теперь решение пришло само собой – поджог Кремля! Завидев пламя революционного пожара, тысячи обездоленных соберутся вместе, и тогда мы освободим нашу страну для счастья…
Постой, Наполеон, а чего ты там всё пишешь-то? А биографию мою…, круто. И заголовок есть? «Так начиналась легенда» – годиться…. Слушай, я не для этого к тебе по стене шесть этажей лез, и прутья грыз. Я пришёл спросить, где там в кремле легче на Спасскую башню подняться? Как не знаешь? А на Водовзводную? Тоже не знаешь, что значит по рождению, а кто по-твоему Кремль в 1812 году сжёг?

04 11 2010
к о н е ц