Квартал иллюзий. Часть 2.

Автор: Яблочный Спас Мне нравится убирать мусор. Когда-то один китайский император, отказавшись от вериг почета, богатства и славы, просто сбежал. Наплевал на Срединную империю, и прожил остаток дней, подметая улицы. По-моему, это была отличная идея. Размахивать метлой, монотонно распевая: матку-мада, матку-мада… Стряхивать по утрам росу с нависающих над тротуаром кустов. Это ли не счастье?
Особенно когда внутри тебя спят неразлучные гаденыши. Конечно, иногда они просыпаются. Но со сна, как и всякие малыши, вялы и особых беспокойств не доставляют. Так… Краткие приступы паники.
Я не захотел стать Смотрителем.
Присматривать за грудой камней – невелика радость.
Да и вряд ли маяк нуждается в опеке.

В заросшем саду доживает свой век старое дерево. Если приколотить к стволу крышку от ящика и изобразить пять кружков, то выйдет неплохая мишень. Разброс пока великоват, но, надеюсь, что через пару недель рукоятки будут дрожать гораздо ближе к центру. Это занятие отвлекает от спазмов и дурноты.
Хотя, боль в некотором роде успокаивает.
Сигнализирует о том, что маленькие сволочи спят.
Что все под контролем.

Девушка в платье из жестяных звезд приходит к давно неработающему фонтану. Что-то напевает, всматриваясь в покрытое паутиной трещин каменное дно. Странная закономерность — после ее появления начинается дождь.
Надо сказать, что Сезон Хлещущих с Неба Потоков пришелся как раз на первый месяц моего пребывания на острове. В это время дожди здесь обычное дело. Короткие, но сильные шквалы налетают с юга. Близость Крайнего Зюйда дает знать о себе.
Льет, как из ведра. Исключительно подходящая для этого места поговорка.
Окружающий мир мутнеет, искажается, а затем и вовсе пропадает из виду залитый водой, несущейся обратно в океан по асфальтовым дорожкам с выкрашенным в желтый бордюром.

Определенно, она вызывает у меня что-то похожее на чувства. Только пока неясно какие. Может быть, сказывается отсутствие личной жизни?
Как-то раз, я поинтересовался у Апдайка насчет танцующей сумасшедшей.
Он посоветовал сходить в Субботний бордель, открытый от щедрот компании — оператора. — Кораблик на две тесные, одноместные каюты, швартующийся у пирса каждые две недели. Если повезет, то тебе отсосет под ритмичное поскрипывание обшивки, пожилая хохлушка. Скользкую, как только что вытянутый из воды угорь, филиппинку, я ненавижу. – И НЕ МОРОЧИТЬ ЕМУ ГОЛОВУ ВСЯКОЙ ХУЙНЕЙ!
Старик не понимает. Шлюхи меня не интересуют. С таким же успехом он мог предложить отодрать манекен в Сиднейском Маейере. К тому же, я боюсь намотать на винт заразу и несколько месяцев корчиться от боли, наблюдая как тропическая роза развальцовывает конец на четыре равные части. Другое дело, эта уродина…
Уверен — она чиста и непорочна.
Кто кроме меня позарится на такое чудо?
Как же болит голова.

Каждый раз в новом наряде. Меняя живописные лохмотья, она словно хочет что-то сказать или объяснить. Но язык драных плиссе и застиранных сарафанов слишком абстрактен. А беспорядочный звон неизменных жестянок и вовсе искажает восприятие.
К тому же, она смутно напоминает оставленную за четырнадцать тысяч километров отсюда жену. Странно, а ведь в последнее время мы даже не разговаривали друг с другом.
Впрочем, это тоже не имеет никакого значения.

Я навещаю старый фонтан каждый день, и всякий раз на остров налетает короткий, как полет клинка, шквал.
Ян говорит, что сезон дождей подошел к концу, и следует приготовиться к жаре.
Значит ли это, что странная девушка перестанет приходить сюда?
Решусь ли я заговорить с ней?
Узнать кто она?
Кажется, я перестал ощущать боль. Привык.

Квартал иллюзий. Здесь вроде бы все всерьез, а вроде бы понарошку. Словно дети, мы играем в игру, которая не имеет конца и начала. Без правил.
В Сети с большим трудом можно отыскать упоминание о Базе спокойствия. «Tranquility Base». Да – да. Также как кратер на той стороне Луны. Говорят (правда, я сам не очень-то верю), что один из первых, увязнувших в лунной пыли, американцев, окончил свои дни здесь. Пытаясь укрыться от пришельцев, следы которых, по слухам, были обнаружены на нашем спутнике, он рыл в подвале дома убежище. В один прекрасный день грунт обрушился. А несколько тонн песка, так похожего на лунный, засыпали уставшего астронавта вместе с его пушистым, но надоедливым страхом.
Нам больше нравится называть Базу Кварталом.
По-домашнему звучит.
Не правда ли?

Площадь острова, на котором располагается мой новый дом, примерно двадцать гектар. Четыре трехэтажных коттеджа, два из которых пустуют. Парк.
Крепкие напитки запрещены. Мешают Блокаде. Два раза в неделю приходит лодка и забирает бак с мусором. Она же привозит пиццу, сигареты и пиво. Пирамида из белых коробок пульсирует. Уменьшается. Снова растет. Иногда, мы жрем прямо в парке. Запиваем холодным Фостерсом, оставляя кучи перекатывающихся пустых банок. Иногда забираем еду с собой. В любом случае, работы хватает. Когда же весь мусор собран в стодвадцатилитровый черный пакет с оранжевыми шнурками завязок, свисающих вдоль набитого отбросами мешка как уши спаниеля, я сажусь невдалеке от давно высохшего фонтана и жду, когда появится ебанутая фея.

Научиться метать ножи, мое первое, самостоятельно проявившееся, желание. Раньше приходилось все делать под давлением обстоятельств. Работать, обзаводиться семьей. Занимать деньги, и тратить деньги. Отдавать долги. Пить и бросать пить. Сходить с ума, кормя собственной плотью жадных малышей-фобий. Уехать, бросив все, на край света. В крохотный рай для таких же как я психов. А теперь, впервые захотелось попробовать что-то сделать лично для себя. Пусть даже это будет такой ерундой, как швыряние коротких клинков в мишень из плохо оструганных досок.

Нож входит в мертвое дерево.
Обтянутая черным каучуком ручка дрожит, демонстрируя радость железа.
Кто знает, может быть этим клинкам необходимо нечто более существенное?
Может быть им нужна кровь?

Дождь обрушился внезапно. Чаша фонтана стала наполняться водой. Сухие листья, пустые пивные банки, десятки окурков заплясали на поверхности под беспорядочными ударами крупных капель. Мрамор осклиз и стал похож на сахарную кость.
Она не придет. Она не придет.
Она пришла.

Сердце задергалось, когда одна из моих зверушек, ткнулась во сне в ультраксоновую блокаду. Но выровнялось. На такие мелочи перестаешь обращать внимание.
Раздвинув завесу падающей с небес воды, в прилипшем к телу белом, разодранном платье, она вошла на поляну. Словно актриса на сцену. Я не любитель спектаклей, но этот заставил замереть от восторга. Ливень придавал смысл хаотичному танцу. Слова незнакомого языка сливались с песней водяных струй. Мокрые звезды из жести блестели, делая ее похожей на богиню, спустившуюся на землю по радужному мосту.
Кода.
И снова, когда упав на колени она воздела руки к несущимся над головой тучам, серую пелену расколола ослепительная молния.
И грянул гром.

Дождь стих внезапно. Как будто Боги закрыли небесный кран.
- Кто ты? Почему ходишь за мной? Зачем подсматриваешь? –прозвенел хрустальный колокольчик.
- Вообще-то, собираю здесь мусор. Но последнюю пару недель — я твой единственный зритель.
- Почему единственный?
- Потому, что кроме нас здесь больше никого нет.
- Правда? А как же твои страхи? Их тоже больше нет?
Ледяные пальцы ухватились за позвоночник и поползли выше. Ноги обмякли.
- Кто ты? Как тебя зовут?
Это был идиотский вопрос. Кто здесь способен сказать правду?
Звездочки, вырезанные из синих канов, тихо зазвенели, когда она поднялась с колен, и сказала:
- Диона. Ты можешь называть меня так.
В тот же миг серые малыши приоткрыли сонные глазки, и волна страха затопила уже забывший о таких шутках мозг. Дыхание остановилось, а мокрый асфальт, дышащий паром и гнилью, врезался в затылок.

Дождик дождик пуще
Дам тебе гущи
Дождик дождик перестань
Я поеду в Эристань…
- Бежим! А то пропустим! Давай быстрей! – мы неслись по круто уходящей вниз тропинке, наперегонки с надвигающейся из-за леса тучей. Туча грозно ворчала. Словно внутри сгибали квадратные куски жести, которыми отец уже вторую неделю покрывал крышу нашего дома.
В тот год, в июле, почти каждый день собиралась гроза. Небо, с утра пронзительно голубое, к обеду выцветало до белого. Воздух начинал сгущаться. За озером появлялись пушистые облака, похожие на любопытных детишек. Они осторожно поглядывали в сторону леса, а там уже начинала глухо порыкивать еще невидимая туча. Она тяжело ползла, опираясь на ветвящиеся руки молний.
Бабушка жаловалась на головную боль, отец спускался с крыши, зажав в зубах недобитые гвозди и вывинчивал пробки. Птицы испуганно затихали. В этот момент и нужно было смываться.
Пока не закрыли вечно распахнутые от жары окна.
Не лязгнул дверной засов.
- Гроза это очень опасно. В тебя может попасть молния. И убить. Понимаешь?
Нам было чуть больше десяти, и мы ничего не хотели понимать.

Самое прекрасное, что можно было только придумать кубарем скатываясь с обрывистого берега, срывать на бегу одежду и бросаться в потемневшие волны. Теплые, словно парное молоко. Как руки бабушки. Как только что купленный в лабазе хлеб.
А когда из-за леса показывался краешек фронта и ветер усиливался, закручивая пенные барашки, мы выскакивали из воды и бежали к старой бане, чтобы забравшись на пахнущий горячей толью чердак ждать, окажется ли гроза прямо над нами или пройдет стороной.
На самом деле, все просто. Считать расстояние до эпицентра меня научил отец. Засекаем время от вспышки до первого раската грома. Умножаем на скорость звука. Получаем искомое. Страшновато. Но мы веселились предвкушая момент, когда гром и вспышка совпадут. Такое случалось редко. Грозы кружили вокруг, как будто не решаясь пройти на бреющем прямо над деревней. Километр, два… Не ближе. Может быть, им мешал холм, который местные окрестили Гром – горой. Может быть что-нибудь еще.
Но в тот раз облачный фронт пошел напрямик.
Подмяв под себя горушку, ломая порывами сухостой, вколачивая миллионы вольт в белые пенные кружева. Молнии били все ближе. Мы увлеченно спорили, сколько еще осталось до центра грозы, путаясь в позабытой за каникулы арифметике. И когда кто-то крикнул – атас! – я успел лишь краем глаза заметить, как падает стоящий неподалеку тополь. А потом все вокруг залил ослепительный свет, и мир превратился в ком ваты, в котором барахтались и вязли все звуки. Кроме одного. Похожего на капающую из крана воду. Или на метроном. Или на стук собственного сердца. Женский голос что-то напевал на незнакомом мне языке. Успокаивал. Баюкал. Показалось, что еще чуть-чуть, и я пойму, о чем эта песня. Но в этот момент вату словно выдернули из ушей.

Я открыл глаза и обнаружил, что лежу на мокрой траве. Вокруг суетятся люди. Мама. Отец. Тлеющие остатки бани вполне уместный фон для столь идиллической картины.
Всего неделя больницы. Моему товарищу повезло меньше. Хотя оттяпанная по локоть рука в сравнении с продолжавшейся жизнью, в принципе, пустяк.
С тех пор я полюбил дождь.
Хотя все должно было произойти в точности наоборот.

Спустя двадцать лет, жена постоянно ругала меня за то, что позволяю детям скакать по лужам.
- Брось, — говорил я, — это же грибной. Пусть растут.
Пусть растут.
Чушь.

Когда я очнулся, ее и след простыл. Может быть привиделось? Врач говорил о побочных эффектах. Галлюцинации… Плюс Тим с его Гретой Гарбо. Ян с романом. Черт бы побрал это место.
Хотя с другой стороны, мне здесь нравится. Спокойно. Зверушки спят, погода прекрасна.
Я стал забывать лица детей.

- Ян, скажи. Кто она такая?
- Кто?
- Ну, эта сумасшедшая. Которая у фонтана танцует. Знаешь?
- Понятия не имею о ком ты. Ни разу не видел.
- Да? Ну, извини…
- Постой! Хочешь, я дам почитать тебе пару глав? Я тут про тебя написал, а?
- Спасибо, Ян. В следующий раз. Что-то неважно себя чувствую.

Она не появлялась две недели.
Три.
Месяц.
Я обошел весь остров. Подолгу сидел в тени маяка, пялясь на вяло колышущееся море. Каждый день исправно навещал старый фонтан. На небе не было ни облачка. Даже свежее дыхание океана не могло охладить раскаленную мраморную чашу.
Две недели. Четырнадцать закатов.
Три недели. Двадцать один.
Числа азартно резались в покер в глухих коридорах моей головы.

Семь человек.
Из них более – менее я знаком с тремя соседями, живущими рядом. Наверное, остальные прячутся в номерах. Или появляются по ночам.
Время от времени, мне начинает казаться, что все происходящее – иллюзия.
Тим, Ян и Док в найковских кедах.
Люди, скрывающиеся в соседнем коттедже с кубиками кондиционеров на серой стене.
Полуразрушенный маяк с разбитыми линзами фонаря.
Странная девушка в звездах из жести, с именем эллинской Девы Дождя.
Может быть, я так и не вышел из интернет кафе?

Незаметно в ультраксоновой броне появилась трещинка. Совсем крохотная. Она принесла смутное ощущение тревоги.
Страхи пока спали, не чувствуя приближающихся перемен. Как и раньше, я просыпался с восходом солнца. Выкуривал первую сигарету, пристально рассматривая вспухающий над горизонтом бронзовый шар. Шел на пляж мимо одинаково серых прямоугольных зданий, в которых спали люди, сами назначившие себе диагнозы. Убежавшие от преследовавших их кошмаров на край света. Крохотные светлячки, порхающие под армированным стеклом медикаментозной блокады. Люди, получившие в обмен на относительное спокойствие, мир, наполненный иллюзиями. Или ожиданием того, чего никогда не будет.

Ножи летят в центр деревянной мишени, с шипением разрезая горячий воздух.
Вчера я вколотил семерку так, что черные рукояти образовали узор, похожий на распустившийся цветок орхидеи.
Семь клинков – это семь самураев.
Преданных слуг. Посланников.
Когда-нибудь, я попрошу их донести до людей слово.
А вот какое – время покажет.

- Скажите, я могу поговорить с доктором?
- Конечно. Что-то произошло? Вам нужна помощь?
- Нет, спасибо. Все нормально. Просто…
- Вам нужна консультация?
- Да. Я хочу поговорить с моим лечащим врачом. Это возможно?
- Вы хотите, чтобы он приехал на остров или выслать за вами катер?
- Лучше приехать сюда. Если это не запрещено.
- Почему бы и нет? Подождите минутку, мы все организуем.

Пока его ищут, дождя нет.
Пока катер гулко шлепает днищем по вязкой патоке волн – дождя нет.
Теннисные туфли с темно-синим рантом и белой соплей Найк коснутся причала.
Дождя все еще нет.
Нет две недели.
Не будет еще целый месяц.
Никогда больше не будет.
Никогда, никогда, никогда, никогда.
Сезон Льющих с Небес Потоков закрыт.

- … и вы первый пациент, кто спрашивает об этом. Но, к сожалению, я и сам мало что знаю. Может быть ваш сосед? Апдайк? Впрочем, понимаю…
Компания купила острова десять лет назад. Здесь был только маяк. И несколько полуразрушенных зданий. Они располагались примерно там, где сейчас находится парк.
- Вы так говорите, будто видели это собственными глазами.
- Действительно видел. Я работаю в компании со дня основания.
Он посмотрел на небо, и стекла очков резко потемнели.
- Среди тех, кто работал на стройке ходили слухи, что сотню лет назад эти острова были чем-то вроде храма.
- Храма?
- Ну, предположим, не храма. Скорее капища. Место, куда приплывали шаманы туземцев.
- Зачем?
- Кто их знает. Тем не менее, мы заинтересовались этим. Заказали исследование специалистам по истории. Но, ничего особенного не нашли.
- В смысле – «ничего особенного»?
- Да очень просто. На этом острове приносили жертву. И, судя по рисункам, найденным в Каро – Пойнт, не одну. Это все, что нам удалось узнать. В те времена прибрежные районы Тасмании страдали от засухи намного сильнее. Видимо, пытались таким образом вызвать дождь.
- А что было на тех рисунках?
- Ну-у, это было давно. Я почти не помню. Но жертвой почему-то всегда изображалась женщина.
- Почему?
- В такие подробности мы не вдавались. Но я где-то читал о культе Лаллер. Оказывается, у них тоже было нечто подобное нашей Троице. Три Великих Демиурга. Вполне возможно, что в этом пантеоне нашлось место и Богине дождя. Кто знает…
Они жили сами по себе. Десять тысяч лет. А потом пришли мы, и они исчезли всего за семьдесят. Мы ничего не успели толком о них узнать. Теперь остается только гадать. А собственно говоря, почему это вас так заинтересовало?
- Да так. Просто пытаюсь понять каким Богам молиться, чтобы, наконец, пошел дождь.
- Будьте осторожней, выбирая жертву – наши пациенты поголовно мужского пола!
Док смачно захохотал, показывая крупные белые зубы.
Я снова почувствовал, как невидимые пальцы пробежались по позвоночнику снизу вверх. И сверху вниз. Едва касаясь. Нежно. Глиссандо…
И как можно равнодушней спросил:
- Неужели? А что насчет девушки с жестянками?
Док, продолжая улыбаться, недоуменно посмотрел на меня
- Девушки? С жестянками? Господь с вами, милейший. Отродясь не было. Наверное, вы что-то путаете. А может – тут он посерьезнел – вас тоже посетило видение? Помните? Побочный эффект? А?
- Честно говоря, уже не помню. Думаю, я действительно ошибся. Жара…
- Ну, вот и славно. И знайте – неразрешимых проблем не бывает. Вот мой личный номер. Можете беспокоить в любое время. Рад буду помочь.
Док уже запрыгнул в катер, когда я задал последний вопрос.
- Кто такая Диона?
Он замер, и медленно повернулся, глядя прямо в мои глаза.
- Это Богиня дождя. Античная богиня. Почему вы спрашиваете? Вы точно уверены, что все в порядке?
- Абсолютно, Док. Просто вспомнил одну бывшую подружку.
Кстати, может вы в курсе – когда разверзнутся небесные хляби?
Мощный двигатель заворчал, и за кормой распустились белые лилии пены.
- Полагаю, мой пытливый пациент, об этом знает только Диона.