Мастер визуализаций (отрывочек)

Автор: Яблочный Спас Дед Петро целыми днями сидел на колченогом табурете под старой шелковицей, опираясь на кривую, за долгие годы отполированную мозолистыми руками, палку. Иногда шелковица роняла на деда созревшую ягоду, и тогда он принимался что-то тихо бормотать, пришлепывая отвисшей губой. Слюна копилась в уголке рта, постепенно вытягиваясь в нитку, и бабка Таня, пробегая мимо по вечным своим хозяйским делам, смахивала ее веником, предназначенным для уборки куриного говна.
Дед беспрерывно пророчил, и пророчества его были ужасны.
Впрочем, все зависело от погоды.

- Накликает, старый пень. Ой, накликает… — Колька Ладненький, пятнадцатилетний парнишка с прыщавым от половых мук лицом и рано устоявшейся привычкой пить по утрам загодя потыренную брагу, бегал по двору и ждал пока его старший брат закончит уже собирать червей. В планах Кольки была уха и жареха из окуньков, костерок по-над Выплядью и, чем черт не шутит, просмотр Мишкиных фокусов на кои тот был превеликий мастер
Брательник же планов никаких не строил, ибо три дня без просыха пил.
А когда мать заколотила дубовую дверь в самогонохранилище железной скобой и поменяла замок, затосковал и слег.
Когда же Колька зашел к нему чтобы предложить поудить рыбку, тот как раз был занят сбором розовых и голубых червей, кишевших на обоях и под кроватью. О чем честно и признался, предложив поучаствовать.
- Делириум, сука. Четвертый за год уже… Хоп, зараза! – Шлепнув ладонью по стене, страдальчески скривился брат.
Колька в ответ заявил, что с него снасти и легкий ланч на природе. То бишь поллитра, удочка и огурцы. На чем и договорились. Свою долю Колька приготовил, и теперь ходил по двору кругами, ожидая пока братуха разберется с наживкой.

Брат задерживался, и Колька страдал.

- Бысть суху великому и урожай на корню пропадет, — шептал под нос дед Петро.
- Мор зимой случиться с голодухи, и жизни всякой конец настанет, — вспучивалась серым пузырем слюна у дряблой щеки.
- Все, все передохнете засранцы, — узловатые пальцы с золупными ногтями непрерывно шевелились и Кольке казалось, что это уже не пальцы, а сбежавшие от брата черви.
- Удавить старого пора — накаркает тут беду, — думал Колька.
- Все, все до последнего колена трупы, — злорадствовал дед.
- Ща пойду и точно приморю гада, — боялся катаклизма Ладненький.

Петух прокукарекал громко и отрывисто. Видимо, требуя у людей пожрать и бабка метеором просвистела по двору в очередной раз махнув у дедова рта веником. Ошметок засохшего куриного помета влетел прямо в раскрытый рот старика, и дед закашлялся. А потом и вовсе захрипел, повалившись с табурета под дерево, суча ногами, хватаясь за горло и всячески помирая. Палка, вылетев из рук Петро, тюкнула кочета по гребешку, и тот закружил вокруг деда, мутнея глазом и утробно квохча.
Бабка высунулась из курятника посмотреть что происходит, да так и застыла в растерянности не зная то ли бежать спасать супружника, то ли продолжать кормить курей.
Колька, ошалев от внезапно привалившего счастья, кинулся помочь патриарху завершить земные труды.

Внезапно, далеко за лугами громыхнуло, и порыв ветра всколыхнул шелковицу с веток которой посыпался переспелый тут, весело шлепая по красному от натуги дедовому лицу.
Перестав тут же хрипеть и кончаться в судорогах, дед принялся кряхтя вставать на колени и слепо егозить рукой в поисках отлетевшей палки. Куры, с грохотом опрокинув ведро с приготовленной бабой Таней жратвой, кинулись под навес.

Колька остановился, перекрестился истово на полыхнувшую в пол неба молнию и, трижды плюнув, сложил пальцы в кольцо от дурного глаза, разом позабыв о деде, ибо дождь дюже как нужен был.
А Петро, взгромоздившись обратно на свой табурет, заявил фальцетом, что нынешний ураган, который вот-вот случится, вырвет с корнями деревья, снесет к хуям дом со всеми его уродами домочадцами, и последующим ливнем затопит всю округу. Хляби небесные разверзнуться, мутные воды обрушаться на землю, и ангел третий потравит их карбофосом.
Для верности.
Чтобы всех.

Темная туча уже наплывала на солнце, и ветер паровозом гудел в кирпичном дымоходе, когда дверь в хату распахнулась, и на крыльцо вышел опухший Мишка, пряча за спиной руку.
- Ну? — Колька кинулся к брату не в силах сдержать чувств.
- Хуй гну. — Брат был холоден, как айсберг в трюме Титаника. — Набрал.
И, торжествующе ухмыляясь, вытащил из-за спины стеклянную банку, сквозь мутное стекло которой таращились на гибнущий мир радужные червяки.
- Собирайся братуха, на рыбалку пойдем. В грозу, говорят, ништяк брать должно.