Путешествие в Таормину (моей тёте посвящается)

Автор: castingbyme Что ты дёргаешься, как инфарктник под дефибриллятором? Куда ты бежишь? Говорят, от судьбы не уйдёшь, но, кажется, тебе это удавалось. Знать много мудростей – это значит, конечно, быть не мудрой, а печальной. Я – печальная оптимистка. – Зина отсморкалась, промокнула заплаканные глаза и положила дневник под подушку. Левая рука затекла и теперь покалывала сладко, потому что Зина писала лёжа, опираясь на руку. Выйдя на балкон, Зина ощутила порывистый ветер на своём разгорячённом слезами лице. Волосы липли к потному лбу и облепили рот. Зина завела их рукой за плечи и закинула голову назад. По небу, прямо под Большой Медведицей, раскинувшейся почти на полсвода, прочерчивали свой путь два, нет, три самолёта. Они были видны так отчётливо, что можно было разглядеть, какие из них брали курс на юг, а какой – заходил на посадку в Швехат, международный аэропорт под Веной. Они летели на одной высоте, и было непонятно, как им удаётся разминуться. Ночное небо казалось таким маленьким и близким, что его можно было охватить взглядом полностью, не поворачивая головы. И посреди – оживлённая трасса. Ночные рейсы – самые бюджетные, — подумалось Зине. Было время, когда на Мальту летал один рейс, тоже ночной. Это теперь она летает туда по утрам, а тогда, в девяносто шестом году, Зина летела на Мальту со своей тётей, советской гражданкой. По недоразумению и легкомыслию Зина заказала ей мальтийскую визу лишь с завтрашнего дня, и они долго совещались в саду, как пройти мальтийскую границу. Самолёт садился в одиннадцать вечера. Решили перекантоваться этот недостающий час в зале выдачи багажа, и только в 12 ночи подойти к стойке паспортного контроля. Эти прекрасные часы вдвоём были оттого значительны и запомнились, что они были наполнены ожиданием пусть и небольшого, но щекочущего нервы приключения. Таких приключений как в жизни тётки, которая была старше Зины всего на 12 лет и поэтому вполне сходила за подружку, так и самой Зины было не сосчитать, и уж, конечно, описания их всех хватило бы не на один толстый роман – только кто писать будет? – и почти все они были вызовом неопределённо опасной, но, тем не менее, всегда находящейся рядом и такой беспомощной в своей тупости машине подавления бывшей зининой родины. Волновались они, однако, совсем напрасно. Пограничники проштамповали паспорт почти не глядя. Обе женщины прошли в зал прилёта, посмотрели друг на друга сначала растерянно, а потом расхохотались. Затурканные совковые дуры!
.
Зина снова взглянуда на небо, пытаясь разглядеть млечный путь. Где-то высоко, выше, чем летели самолёты, показалась маленькая красная точка спутника. Лето было отчаянно звёздным в нашем полушарии. Или сегменте? Когда Зина была маленькой девочкой, школьницей, и совершала свой ежедневный путь по одной и той же орбите Зоологического переулка, она часто представляла себе, что на какой-то дальней улице живёт её двойник. Мир так огромен, и невозможно представить себе, что где-то не живёт такая же девочка, светловолосая и сероглазая, которая так же ходит в школы – специальную и музыкальную, которой бабушка варит кашу, называемую «сам царь не едал», и такая родная в своём одиночестве. А может быть, не на нашей планете, а на другой – зеркальном отражении нашего мира. Планета-двойник, планета земля номер два, созданная по образу и подобию земной, клон, как бы сказали теперь, нашей планеты. В наших мыслях мы представляем себя первичными, а мир вокруг нас – вторичен, это нам он обязан своим существованием.
.
Внизу, под балконом, в это время разыгрывалась другая сцена – зинин кот стоял в защитной стойке перед выползшим из-за кустов большим отъевшимся за лето ежом. Как хорошо чувствуют животные, когда надо обороняться, а когда наступать. «Наступление чаще всего начинается после успешного ведения обороны. Во всех случаях оно связано с захватом инициативы и навязыванием своей воли противнику». Вот, оказывается, с чего нужно начинать. Без обороны нет наступления. А ты срываешься с места и бежишь, оставляя сгоревшие города и поломанную технику. Если бы у тебя было одно царство, как у короля Лира, тебе пришлось бы стать паломником. Пристать к сирым каликам и странствовать по своей собственной земле, отбивая поклоны памятникам на площадях – Лубянке и Калужской. Но своей земли у тебя никогда не было. Ты ходила с детства по чужой, а чужим идолам ты никогда не поклонялась, и поэтому теперь вы с тётей лазаете по кратерам Этны и разыгрываете драму в амфитеатре Таормины. Два наглых русских гида – парочка похлеще кота Базилио и лисы-Алисы – заводят группу советских туристов в магазины и рестораны, где получают свою долю навара. Отравленные марципановыми фруктами и пиццей, вы обе, скинув котурны, трагически скрючиваетесь от колик в проскениуме, пока возмущённые вашим несвоевременным лицедейством гиды наконец не вызывают врача.
.
Почти ископаемое чудовище санитарной машины увозит вас по кривым улочкам от не менее страшных хвостатых экскурсоводов, но хвоста за вами нет, зато есть билеты на обратный катамаран, который курсирует между двумя солнечными островами, разделёнными всего шестьюдесятью морскими милями. На лицах санитаров белозубая улыбка, они переговариваются между собой на чирикающем языке так быстро, что можно понять только два знакомых слова: туристо совьетико, а «облико морале» досказывается само собой, скорее – аморале, но не им, потомкам «scarface» Аль Капоне судить, аморальна ли эта трагикомедия. Тётушку, у которой от пережитых и предсказуемых будущих пертурбаций и вправду схватило живот, обследует коротышка доктор, а у чудесным образом самоизлечившейся Зины, притулившейся в уголку палаты местного госпиталя, трудное, но выполнимое задание – подделка даты билета на катамаран. Тёте, наконец, вручается рвотное, и, пока крепкие медсёстры в пингвиньих нарядах – монастырские послушницы, дочери сицилийских виноделов с потомственными рабочими руками – заботятся о не говорящей ни на одном иностранном языке бедной и бледнолицей, похожей на неземную фею своей хрупкой прозрачностью пациентке, Зина пытается договориться на птичьем языке с доктором о ночёвке в госпитале.
.
Утром оказалось, что дело не обойдётся одной лишь подделкой билета. Кривая судьбы, которую Зина с тётей вчера ласково и легонько похлопали по крупу, обрела вдруг молодецкую стать, закусила удила и помчалась не разбирая дороги. Мелкорослый и жгуче-угольный доктор со всей латинской страстью влюбился в тонкую сероглазую северянку. Родственницы переночевали, за неимением медицинской страховки, в доме дотторе, забаррикадировавшись на всякий случай — мафия не дремлет! — стулом, подоткнутым под ручку двери. Тётушка отсыпалась после вынужденной очистки желудка на тяжёлой тёмного дерева кровати под таким же тёмным распятием, а Зинаида беседовала с настольной мадонной, пёстро раскрашенной, с абсолютно дебильным выражением лица, как гимназистка-тинэйджер, ушедшая в несознанку по поводу зачатия неясного происхождения.
.
Зине за опоздание никаких санкций не предвиделось, индульгенция в виде европейского паспорта сладенько почивала в сумке, а паспорт тети налился венозной кровью и угрожающе кричал большими, похожими на рубящие головы серпы буквами ССС и секачом в виде буквы Р, добивающим беглянку.
.
Зина поёжилась, кутаясь в тяжёлый халат, сходила на кухню за виноградом и снова поднялась на балкон. Кот, услышав шум на балконе, поднял голову, и Зина кинула ему виноградину. Кот понюхал её осторожно и отошёл обиженно и недоуменно. Красивая виноградина, но коту она не нужна, — подумала Зина. И по ассоциации, по причудливой прихоти мышления, эта бессмысленная виноградина показалась ей символом всего ненужного в мире – ненужного в тот момент, когда оно есть, и страстно желаемого, когда оно недостижимо. Как будто ты разбираешь пыльные вещи на чердаке и отдаёшь их бедным, а на следующий день оказывается, что именно эта вещь тебе сейчас необходима. И теперь, стоя на балконе, Зина вспомнила, как суетился вокруг стола с чугунными завитками, стоящего на обвитой прозрачным виноградом террасе, доктор, готовый хоть сейчас бежать в мэрию регистрировать брак с тётей. Как он их вёз по пыльной дороге к почте, чтобы позвонить мальтийской подруге, у которой они с тётей проводили отпуск. Всю эту суету, поиски специального переводчика для заверенного печатью перевода паспортных данных тёти, и поспешную регистрацию брака, состоявшуюся тем же днём в виде исключения для уважаемого дотторе и его многоуважаемой семьи.
.
Прямые дороги имеют иногда свойство закручиваться спиралью и расходиться множественными ответвлениями. Прошло ещё два года, прежде чем тётя смогла называться итальянкой. Она выиграла битву с ОВИРом, овладев тактикой ведения дальнего и ближнего боя, выучила мелодичный птичий язык и в невестином наряде вышла из таорминской церкви под синее сицилийское небо.
.
Приехавшие на катамаране с Мальты русские туристы щёлкали на плёнку типичную сицилийскую свадьбу, а лиса Алиса с котом Базилио, не узнавшие в белолицей красавице-невесте драматическую актрису таорминского амфитеатра, всё с тем же полицейским упорством загоняли зрителей за ограждение. Тётя прекрасным движением руки бывшей теннисистки-любительницы, выигрывавшей месткомовские матчи на родном предприятии, бросила по обычаю свадебный букет прямо в толпу русских. Не всё же бродить каликам по чужим землям.

Светало (гггы).