Эквилибристка ( ч. 2)

Автор: Ирма III
Представление в цирке сегодня отменили, хотя я нисколько не расстроилась: лучше отлежусь дома, куплю себе какого-нибудь крепкого зелья, а, если будет мало, то отправлюсь в свою Мекку – в бар Луи. Только я распечатала первую бутылку и выкурила пару сигарет, как в дверь раздался настойчивый стук. На пороге стоял Андре. Может, ему не открывать, ну, нет у меня настроения для свиданий, да и башка гудит. Хотя, что это за ребячество? Схожу с ним куда-нибудь, да развеюсь. Какая разница, где напиваться?

— Привет. Это тебе. – Андре протянул мне букет фиалок. Давай-ка одевайся, я приглашаю тебя в ресторан. О, я вижу ты уже начала что-то праздновать. И зачем ты пьешь такую бормотуху – глядя на бутылку в моих руках, Андре недовольно поморщился. Еще бы: ни одному мужику не нравится, когда баба хлещет вино как святую воду, тем более, этот блондинчик видно совсем непьющий.
— Еще начни меня воспитывать. Я пью, чтобы расслабиться, к тому же у меня болит голова, не нравится, можешь не составлять мне компанию, раз ты такой правильный – я даже не собиралась скрывать злость в голосе.
— Значит, мне придется спиваться вместе с тобой, только выпивку выберу я, ты я вижу, не очень-то в ней разбираешься. И не надо меня испепелять взглядом. Я же просто шучу.
— Ладно, дай мне двадцать минут, я оденусь и накрашусь.

Понятное дело, двадцати минут для моего преображения было мало, пока я приняла ванную, подвела глаза, напудрилась и нацепила на себя платье, Андре пришлось просидеть на диване не меньше часа. Но ожидания стоили того: косметика меня по-настоящему изменяет, причем в лучшую сторону, грим – прекрасная защита для тех, кто не хочет показывать свое истинное лицо. Не один из моих любовников не видел меня без макияжа: и вовсе не потому, что «неоштукатуренная», я страшна как смертный грех, я просто не хочу, чтобы кто-нибудь из них распознал во мне беззащитную девочку, нежного ребенка, ведь у меня для публики совсем иной образ.

По иронии судьбы мы отправились в тот самый ресторан, в который меня всегда таскал Альфред. Оказывается, пару лет назад Андре здесь играл со старым составом, поэтому с этим, как он выразился милым притоном у него самые светлые воспоминания. Чего не скажешь обо мне: меня чертовски раздражала окружающая обстановка — эти тупые сытые лица людей, темно-зеленые скатерти на столах и слишком громко звучащая живая музыка в негритянском стиле.
— Я вижу, тебе здесь не нравится. Если хочешь, давай уйдем. И хотя в нашем городе не так много приличных мест, куда бы можно было сводить девушку, все же можно изменить наши планы на вечер. Ты сегодня особенно грустная. У тебя что-то случилось? Чем я могу помочь?
Только этого хватало, чтобы меня жалели! Неужели прошлой ночью я и ему пропела заунывную песню о моем пустом сердце?
— Слушай, давай сразу договоримся: мы болтаем на совершенно нейтральные темы: о природе, о погоде, искусстве, музыке, моем цирке, но ты никогда не лезешь мне в душу – я этого не люблю. Если мы даже будем спать, это вовсе не означает, что ты мне свой в доску.
— Хорошо. Только не надо так нервничать, а то рано появятся морщины, – опять он шутит. Может, взять его клоуном в наш цирк?

Весь вечер я вела себя как дурочка: нервно реагировала на комплименты, краснела, стоило ему взять меня за руку, и почему-то дико злилась, когда с ним заигрывали местные официантки. Словно, мне было дело до его личной жизни. Для полного счастья еще не хватало втюриться в этого красавчика! Все шансы для такой глупости у меня есть.

После второй бутылки белого вина, Андре действовал на меня как афродизиак: либо паренек и правда был так неотразим, либо меня давно никто не приглашал на свидание, а может, это просто гормоны. Одно я знала наверняка – я его хочу. Потому хватит тратить время на ужин и треп, давно пора заняться делом, как говорится, напрямую перейти к самой главной части вечера… Но моя природная нетерпеливость вперемешку с алкоголем решила сыграть со мной злую шутку: все мои излюбленные способы совращения оказались дохлым номером, ну, никак не действовала на него моя сексуальность, а намеки поскорее пойти ко мне, он полностью игнорировал.
— Мне здесь надоело, я хочу спать. — Я злилась все сильнее и сильнее, Андре наоборот был доволен жизнью и моей компанией.
— Ладно, давай я тебя провожу. Могу просто поймать машину, и ты поедешь одна, если я тебя достал своей болтовней.

Мы сели в такси, и всю дорогу я дулась как избалованный ребенок.
«Выходит, что я зря корчила из себя нимфоманку перед этим пижоном, а он даже усом не повел?»
Когда мы уже приехали к моему дому и подымались по ступенькам, в мою голову пришла совершенно дикая идея: я впилась губами в губы Андре, расстегивая одной рукой его рубашку, а второй с силой держала его светлые волосы. Я поцеловала его грубо и властно, так обычно целуются не очень деликатные мужчины, но я не собиралась сбавлять напор. Обнаглев окончательно, я полезла в его брюки, и вот тогда, Андре поймал меня за руку как нашкодившую девчонку.
— Детка, не торопись, мы же не животные, зачем сразу так? — это и было последней каплей моего терпения. Мало того, что мне приходится все делать самой, запрыгивать на этого несговорчивого мужика, он еще вздумал меня динамить! Может, он долбанный педик или импотент?!
— Да пошел ты, козел нетраханный! — сказала я и выбежала пулей из подъезда, Андре так и остался в недоумении.
«Приду в бар и заклею кого угодно, даже черта плешивого, теперь-то мне точно все равно с кем провести ночь, раз этот придурок так меня обломал!», – утешала я себя.

Как я уже говорила, стоит мне перебрать, я забываю о приличиях. Жертву в баре не пришлось искать долго: ей оказался симпатяга лет тридцати пяти, абсолютно не моего типажа, но это было не столь важно. Следуя своим правилам, я не только не спросила, как его зовут, но даже толком с ним и не поговорила, пустых разговоров мне хватило и с Андре. Когда мы уже не просто целовались в баре, как и полагается, в лучших традициях жанра, появился дико злой Андре.
— Я вижу, ты быстро нашла мне замену. Вот с кем тебе приятней и веселей! – Андре навис над нашим столиком как мрачный герой шекспировской трагедии, — Я с тобой разговариваю, ты, что меня за идиота держишь?
— Он тебе кто? — пролепетал мой несостоявшийся любовничек, — Я, наверное, пойду.
Конечно, своя шкура дороже, стал бы он рисковать нею ради нескольких обжиманий и поцелуев. Андре иронично проводил его взглядом, затем резко схватил меня за руку и потащил как тряпичную куклу за собой.
— Отпусти меня, дурак несчастный, ты мне не нравишься. Отстань! Иди к черту! Идиот!!!
Но Андре не обращал внимания на мои крики, посетителей бара в свою очередь очень позабивала сцена ревности, а душка Луи заливался от смеха, когда видел, что меня уводят как бессловесную скотину.
— Лола, не пей так много, а то твой любовник тебя поколотит. Ишь какой он у тебя строгий!
– Веселитесь, подлецы. Ну, ничего, вы у меня еще попляшете на сковородке!
Дорога домой показалась мне восхождением на Голгофу, я не успевала бежать за этим садистом Андре, который и не собирался ослаблять тиски своих рук. В парке мой мучитель резко остановился, оглянулся по сторонам, и потащил меня в заросли шиповника.
— Я буду кричать. Не смей со мной ничего делать! Я тебя ненавижу маньяк проклятый!
— Я сделаю с тобой лишь то, о чем ты мечтала весь вечер. Если ты ведешь себя как сучка, то нечего теперь строить из себя святую невинность. Готов поспорить я по этой части лучше того мудака, которого ты подцепила. – Андре смотрел на меня с какой-то злой грустью, к которой примешивалась и животное желание, в его глазах, явно читалось: сейчас я трахну тебя прямо здесь в этом пустом парке.
Бросив на жухлую траву свою кожаную куртку, он повалил меня на землю, и совсем уж по-хозяйски начал изучать мое тело, и я никак не могла избавиться от его крепких и очень жестких объятий, он просто придавил меня всем своим весом. Самое странное, что я не могла четко понять, нравится мне это или я просто терплю, потому что даже в этих грубых ласках, чувствовалось, что он превосходный любовник, наверное, лучший, что у меня когда-либо был. Полностью сняв с меня одежду, он все еще оставался при всем обмундировании, с нескрываемой ненавистью мы смотрели друг на друга: это была борьба двух загнанных зверей, каждый из нас хотел скрыть свои комплексы, боль и страх, спрятать все это за показную силу — я лежала голая, призывно раздвинув ноги, ничуть не стесняясь своей наготы; он своей грубостью доказывал мне, что я – всего лишь красивая самка, но ничего более. Я уже изнемогала от этой потребительской страсти, но Андре так и не переходил к главному. «Чего он ждет? Я уже готова ему покориться, я так его хочу!»
— Возьми же меня! Ну, возьми! — умоляла я.
— Я не могу так, не могу! Оденься, пожалуйста, я отвернусь. Я не могу брать женщину силой, не хочу, чтобы ты была покорной. Я хочу, чтобы ты была собой. Но не здесь, не в парке. Ах, Лола, прости меня, я так тебя унизил, но я патологически не выношу предательства!
Ни один мужчина в моей жизни никогда не интересовался тем, что чувствую, никто из моих партнеров не переживал, что причинил мне боль.
— Это ты меня прости, я – просто пьяная свинья, а не женщина, — я размазывала тушь по лицу, говоря ему какие-то нежности, Андре заботливо кутал меня в свою куртку. Остаток этой безумной ночи мы провели вместе в одной постели, но заснули как невинные младенцы.

IV

Еще до того как рассвело, Андре ушел, но оставил на столе записку.
В цирке у меня снова был выходной, поэтому я решила выспаться до полудня: так приятно было нежиться в постельке, и не думать о том, что мне надо куда-то торопиться.
И чем я себя занимала в другие свои выходные? Чем, чем? Дрыхла до вечера, а потом бежала вприпрыжку в бар и напивалась или ездила с приятелями за город. Вообще, без цирка мне скучно. Не привыкла я без движения. Как же все-таки неинтересно я живу: в моей жизни совершенно нет перемен, может, хоть Андре вытащит меня из этой пустоты. Такие беседы по душам всегда приводят к тому, что у меня резко пропадает жизненный тонус, уже два часа спустя, я кляла, на чем свет стоит не только свою судьбу, но и Андре. Мое «второе Я» наконец-то решило окончательно испортить мне настроение.
«Да, он — псих несчастный, совсем не дружит с головой, конечно, ты тоже хороша, но кто давал ему право так бесцеремонно влезать в твою жизнь. Ты его знаешь второй день, а он уже устанавливает свои правила. Прогони его ко всем чертям!»
Другая светлая и менее эгоистичная часть моей натуры наоборот убеждала меня в том, что нужно отбросить все сомнения и отдаться этому незнакомому мне чувству, что не стоит бояться, ведь, если бы он хотел меня использовать, сделал бы это еще в первую ночь. Будь он подлецом, разве бы не трахнул меня по пьяни или вчера в парке. И все мои сомнения лишь оттого, что я всегда имела дело с придурками, вот и удивляюсь теперь хорошему отношению к себе. Самобичевание продлилось весь день, хорошо, что мне хватило ума не напиться до прихода Андре, а то бы он тогда точно подумал, что я плотно сижу на стакане.

Вечером пунктуальный, как немец, пришел Андре. В отличие от меня, у Андре был какой-то измученный и уставший вид, под мышкой он притащил пакет с всякими вкусностями из кулинарии и пару бутылок светлого пива для меня. Сам он не пил.
— Почему ты никогда не пьешь? Я видела, как ты делал вид, что смакуешь вино в ресторане, но на самом деле, ты так и не выпил ни капли. — Аппетит после тяжких раздумий у меня просыпается зверский, когда другим и кусок хлеба не лезет в рот от стресса, я наоборот уминаю все, что вижу съедобного за обе щеки. Вот и сейчас я оприходовала большую часть принесенного Андре, он же вяло ковырялся вилкой в овощном салате.
— Я весь день думал о прошлой ночи. Я обещаю, с моей стороны такого больше не повторится, но и ты должна дать мне слово, что никогда не будешь меня использовать. А не пью потому, что в свое время итак пил все, что горит.

После ужина он помог мне помыть посуду, но разговор не клеился, Андре ерзал на диване, смотрел на часы, словно выискивал причину остаться у меня.
— Если хочешь остаться, то я разложу раскладушку или мы можем лечь вместе как вчера. Обещаю, я не буду тебя совращать. К тому же я почти не пила, а, когда я трезвая, то веду себя прилично – я нервно хихикнула.
— Спасибо, а то мне было неудобно тебя стеснять. Давай, я все же лягу на раскладушке. Только без обид, но на диванчике мало место двоим. А пока я в ванную. В твоем захолустье есть горячая вода или ты греешь в ведрах?
— Обижаешь, братишка. Свежие полотенца в шкафу. Только, смотри, не надушись моими парфюмами, а то вы музыканты народ своеобразный, – не менее банально съязвила я.
«Может, ему спинку потереть? Сижу ведь без дела, когда у меня такой шикарный голый мужик в ванной…» — размышляла я, пока Андре плескался в воде и пел блюз о безответной любви чернокожего парня к белой леди. Голос у него и, правда, очень чувственный и горячий. Послушать бы его на сцене!

После принятия водных процедур «шикарный голый мужик» имел еще более соблазнительный вид. Я-то дурочка почему-то считала, что все творческие натуры с виду – хлюпики хлюпиками, а тут тебе такая спортивная текстура, стройность и сила. Аполлон в Лувре отдыхает!
— У тебя очень красивое тело. Ты похож на греческое изваяние, – все-таки не удержалась я.
— Спасибо, Лола. Ты первая женщина, которая мне об этом говорит.
Какой он все-таки непробиваемый. Немного поболтав со мной, Андре, лишь поцеловал меня по-братски и пожелал доброго сна. Никакого намека на бурную ночь не было и в помине. Мне ничего не оставалось, как недовольно отвернуться к стенке и заснуть.

Среди ночи я проснулась о того, что по моему телу разливалось бренди: меня дурманил его крепкий запах, каждая моя клеточка вибрировала от удовольствия, но главный «источник» сосредоточения кайфа был, безусловно, внизу живота. Рой невидимых бабочек кружил над моим лоном, словно это было поле цветов. Они были очень маленькие и нежные: прозрачные крылышки, слегка касались кожи, но это едва уловимое ощущение бросало в жар, настолько оно было приятным. С каждым моим стоном порхающих бабочек становилось больше, я уже не могла их сосчитать. Потом они рассыпались на яркие искры, и вместо них в меня начала заползать гибкая и скользкая змея с удивительно острым и длинным жалом, язык змеи меня не просто обжигал, он оставлял алые ожоги, которые еще больше распухали от нового «укуса». Затем надо мной сжалились: на меня подуло ветром и брызнуло влагой, но все это не в силах было потушить пожар, прилетевшие бабочки еще больше его распалили: они стали огненным светом, феерической вспышкой. Я чувствовала дыхание огня, пламя пожирало меня изнутри, сердце не успевало за этим бешеным ритмом. Но я совсем не боялась сгореть: мое дыхание, разум и усталость потерялись где-то в ином измерении; здесь же я могла только чувствовать неземное удовольствие, безумную страсть, каждый маленький взрыв моей Вселенной воскрешал меня и дарил новые силы. Уже умирая от удовольствия, я все еще не могла определить, явь ли это или всего лишь эротический сон. Еле-еле открыв глаза, я увидела Андре ласкающего меня языком. Это было настолько прекрасно, что больше всего на свете я боялась, что он вдруг возьмет и остановится.
— Только не прекращай, я тебя умоляю. Мне так хорошо! Я тебя люблю! Люблю!...– учащенно дышала я.
Вместо ответа Андре удвоил свои усилия, используя все более утонченные ласки, чем довел меня до какого-то буйного помешательства. Я кричала так, словно, это был последний крик в моей жизни.
Всю ночь Андре дарил мне счастье, вы не поверите, но именно он стал моим первым мужчиной, все, что было до Него можно смело называть, тренировками, не особо удачными репетициями, слабыми попытками получить наслаждение или постучать в ворота Рая. Наша первая ночь было лучше Рая. Мне уже не нужен был когда-то придуманный мною Рай.