Два по сто в один стакан

Автор: Шева Дорогая тетушка, княгиня Марья Алексееевна!
Во первых строках моего письма хочу низко поклониться вам за ту пачку ассигнаций, которые Вы передали мне с оказией. Очень они мне, конечно, пригодятся, как у нас говорят, в нашей студенческой общине – для поддержания штанов. Дорога жизнь в Москве, конечно, ох как дорога!
А еще, тетушка, хочу припасть к Вашей руке и повиниться перед Вами, что так давно не писал. У нас, студиозов, как Вы наверняка догадываетесь, зело напряженные будни. Тем паче, что уже как-никак осилил я три курса университета, да с Божиею помощью, заканчиваю четвертый.
Преподаватели наши, доложу я Вам, достойные, но зело сурьезные люди.
Давеча Белинского, — есть у нас такой студей, чуть на кафедре розгами не высекли. За вольнодумство, неподобные речи и дерзкие высказывания. Предупредили, ежели еще такое повторится – забанят до конца жизни. И станет он невозвращенцем. Это у нас так называют, ежели отлучают от занятий, а остальным студиозам запрещают с таким человеком даже общаться.
А еще, дорогая тетушка, хочу похвалиться своим увлечением, к которому я чрезмерно душой прикипел. Ибо есть это единственная, можно сказать, отдушина среди моих серых будней зубрежки. Вы же меня знаете, я, в общем-то мало куда хожу, и в особенности побаиваюсь женщин и, по возможности, избегаю с ними тесного общения. Ну скажите, Бога ради, чему хорошему они могут научить?
Так вот, это я отвлекся, часть студиозов, имеющих влечение к сочинительству, образовали на товарищеских добровольных началах философско-литературный кружок. Чтобы как-то скрасить скуку здешнего существования, я тоже стал посещать их собрания.
И вы знаете, тетушка – понравилось. Каждый, извините за неприличное слово, член кружка может принести на заседание кружка свой опус и прочесть его. А каждый другой участник кружка имеет полное право высказать вслух свое, пусть даже нелицеприятное мнение о сочинении товарища.
Причем, тетушка, такими словами, как у вас на подворье только дворовой люд разговаривает. А бывает еще, что и сцепятся в натуре, тогда, право, презабавная потеха начинается!
А представляете, как мне плезирно было, когда на последнем заседании душа нашего кружка корнет Барков сказал, что я уже из подающих надежды стал действительным фуятором. Тетушка, я помню про Ваш склероз, поэтому сразу обращаю Ваше драгоценное внимание: фуятор – это не форейтор!
За четыре года – двести опусов создал! Причем добрая половина попала в весьма пристойные, «верхние» рубрики.
Чтоб вам понятней было, о чем идет речь, поясню. Каждое сочинение по прочтении официально заносится в реестр, причем в ту или иную рубрику. Рубрик всего — двадцать восемь.
Самая высокая — «рекомендовано». К печати, имеется в виду. Ну, чтобы туда попасть, надо быть Александром Сергеевичом наших дней. Как минимум.
Далее идет рубрика «литература», за ней тоже достойная рубрика – «за жизнь».
Вы, может, спросите, а как же называются нижние рубрики?
Тетушка, я так отвечу – лучше Вам и не знать. Спокойнее спать будете.
Я же знаю — Вам нельзя нервничать. Так что можете гордиться племянником.
Засим заканчиваю. Еще раз припадаю к Вашим белым рученькам. Да хранит Вас Господь!
Завсегда Ваш, Леонтий Промов.


* * *


Дорогая моя Жанна!
Надеюсь, мое послание все-таки дойдет до тебя. Договорился с охранником, что отправит тебе по межгалактической электронной почте. Две «левых» мушли отдал ему за это!
Масаракш!
Масаракш! — это местное ругательство. Уже четвертый год заканчивается, как я на этой планете. По звездным каталогам — 1Q84.
Сотый, если не тысячный раз думаю, — будь проклят тот день, когда я решил высадиться на этой планете! Обманувшись ее таким привлекательным и красивым видом с орбиты.
Кто мог подумать, что это — лишь глянцевая приманка для наивных неофитов.
Сейчас — полдень. Два солнца – одно больше, другое поменьше, но более злое, темно-оранжевого цвета, палят нещадно.
Точно, что этот мир придуман не нами!
Ты по-прежнему стюардесствуешь?
Как хотел бы я сейчас увидеть твои сисечки! Хотя бы на экране монитора.
Не говоря уже о том, чтобы по старой привычке положить между ними свой агрегат и выстрелить из него. Боюсь, только, очередью, как раньше, уже не получится. Устал я очень. По мушле каждую неделю выдавать, это не хрен собачий!
Ты, наверное, спрашиваешь, что такое мушли?
Приучил меня называть мушлями то, что мы делаем, один пленник. Тоже с Земли. С Украины. Говорит, по-хохляцки мушли – это ракушки.
Ракушки так ракушки. Но только мы их не собираем, а ваяем. Сами.
Из чего? А догадайся с трех раз!
Представляют они из себя как-бы фигурки. Никаких специальных требований к их размерам и исполнению нет. Что как раз и херово. Лепишь на свой страх и риск. И все время ждешь, чтоб плетью не огрели. За что? Что хуйово лепишь!
Сделал, поставил клеймо со своим номером — и на конвейер! Кроме мушлей, что мы лепим, по этому же конвейеру ползут жетоны.
Уже с оценкой Богов.
Если на жетоне выбит твой номер — быстро хватаешь его и жадно рассматриваешь. Жетоны цветные. Всего — двадцать восемь оттенков. Чем светлее цвет жетона — тем оценка выше. Чем темнее — сама понимаешь.
Конвейер медленно ползет — есть время посмотреть на мушли, слепленные чужими руками. Разные есть. Бывают — очень красивые. Глянешь и понимаешь, что у тебя руки, пожалуй, не из того места торчат.
А иногда такие попадаются, что обхохочешься! Ребята ржут и так и кричат — Хуета! или — Гавно и хуета, шо пиздец!
Кто получает три черных метки подряд, того Боги могут и наказать примерно. Даже не хочу и говорить об этом, ибо Боги в гневе страшны!
Если ты спросишь – кто такие Боги, я отвечу тебе — сам не знаю. Живьем ни одного не видел. Но, может, и к лучшему. Уж больно они, как бы помягче сказать…непредсказуемые.
Два слова о хорошем.
Сегодня разбил свинюшку-копилку, в которую я складываю жетоны с оценками Богов. Это та желтая свинюшка, что у нас в прихожей на антресолях стояла. Я же ее зачем-то с собой в рейс захватил, а потом и в спускаемый аппарат взял. Как не отобрали — сам удивляюсь!
Так вот, из двухсот жетончиков добрая половина — светлых цветов, что, конечно, радует.
Мастерство, как говорится, не пропьешь!
Леонид Промов — твой Маленький Принц.