Важное
Разделы
Поиск в креативах


Прочее

За жизнь:: - Моя Америка ( крайний кусочек, пока)

Моя Америка ( крайний кусочек, пока)

Автор:
   [ принято к публикации 12:37  19-04-2012 | Лидия Раевская | Просмотров: 1862]
Меня ждал брайтоновский чудо-адвокат. Ехать предстояло с несостоявшейся тещей.
Я с гордостью выволок на свет из чрева чемодана, заботливо уложенную мамой «бабочку». Трогательно ее рассматривал. В этом примитивном миниатюрном изделии было столько тепла маминых рук, что казалось, будто от «бабочки» исходит легкое свечение. Забота, которую она проявляла обо мне всю жизнь, сконцентрировалась сейчас в этом нелепом бархатном аксессуаре. Почему-то захотелось плакать.
Когда я перешел к поиску рубашки, в комнату с лицом надзирательницы зашла тетя Люда. Придирчиво рассмотрела содержимое чемодана.
Металлическим голосом вынесла вердикт:
- Полный чемодан дерьма привез. Это же Америка, Нью-Йорк. Между прочим, находится на широте Ташкента. Шорты надо было брать и футболки. Тут всем наплевать, как ты выглядишь, лишь бы тебе удобно было. Постельное белье тоже не взял? Плохо. О чем твои родители думали?
Спорить не хотелось. Ощущение «дежа-вю» усиливалось. Уже во второй раз за сутки план поведения на новом месте жительства предполагалось развернуть на сто восемьдесят градусов. То отменили женитьбу, то лишили возможности пощеголять по Бруклину в самопальной «бабочке».

Адвокатесса Фаина больше напоминала товароведа советского разлива. Высокий, густо залакированный начёс, яркая губная помада, масса советского золота. Ее люриксовая блузка отражалась в потолке и на стенах сотнями солнечных бликов. Говорила она, как гипнотизер на сеансе.
- Шанс получить «грин-кард» у вас, молодой человек, необычайно высок. Ваше счастье, шо вы обратились именно ко мне. Мы попробуем доказать, шо вас ущемляли на религиозной и национально почве. С вашей фамилией — это несложно. Придумайте легенду ущемления. Желательно с именами, фамилиями и указаниями каких-то бытовых мелочей. Окей?
Я пообещал придумать.
- Сейчас я заполню анкетку – продолжала она – Через месяц у вас будет «соушал секьюрити» и временное разрешение на работу. Еще, вам нужно будет посещать синагогу, чтоб получить письмо от раввина, о вашей тяге к иудаизму. Это тоже повлияет. Окей? Распишитесь тут и тут. Пятьсот долларов оставьте в коридорчике у секретаря.

Ослепленный люрексом и обескураженный напором адвоката Фаины, я побрел домой писать историю моего ущемления.

Память судорожно выхватывала из прошлого случаи, когда меня обзывали «жидом». Но это было в запале дворовых драк и разборок. Жить это не мешало. А, уж, тем более, не могло стать причиной отъезда. Но все же, скелет для был. Остальное можно было наложить, применив фантазию.

Легенда слагалась тяжело, выглядела убого и неправдоподобно. Помню, там фигурировал сосед по фамилии Степаненко, который, подбрасывал в наш почтовый ящик листовки с антисемитскими лозунгами. От постановочности сюжетов могло стошнить. Но я крапал.

Далее, мне предстояло доказать свою непреодолимую тягу к иудаизму. С этим было сложнее. По крови-то я еврей, но традиции и каноны иудаизма в моей семье почти не соблюдались. Синагогу в городке разрушили давно, у папы с бабушкой были партбилеты. Мы были образцом советской еврейской семьи. Так что, вхождение в религию предстояло мне пройти впервые.
Ну, да ладно, подумал я, чего только не сделаешь ради великой идеи.
Я все еще хотел стать американцем.

Поэтому, каждую пятницу, после работы, я прыгал в трейн, колотился в нем час, заскакивал домой, быстро принимал душ, натягивал на себя черный шерстяной костюм. Потом, набрасывал на голову ермолку, прикалывал ее к волосам «невидимкой», чтоб не свалилась, и мчался в синагогу — встречать шаббат, то есть святую субботу.

Иудаизм оказался религией специфической. Во-первых, меня удивило, как евреи молятся. Весьма странное и даже пугающее зрелище. Читают Тору и интенсивно раскачиваются. Кто взад-вперед, кто влево-вправо. Причем, делают они это на протяжении всей молитвы. Поначалу создается впечатление, что находишься не в синагоге, а на занятиях в школе для больных даунизмом и олигофренией.

Так вот, уставший, как бурлак, я приходил в благочестивое культовое заведение и пытался вместе со всеми, ожидающими Мессию, молиться. Иврита — древнееврейского языка, я еще тогда не знал, английский на уровне «подай-принеси».

Что я делал? Я брал с полки Тору, пристраивался к кому-то из молящихся, заглядывал ему через плечо, высматривал номер страницы, переворачивал у себя на ту же. Далее, начинал интенсивно, совершенно противоестественно раскачиваться, бормоча себе под нос что-то, напоминающее еврейские песнопения. На протяжении часа я занимался этой клоунадой.

Через неделю меня познакомили с правоверной еврейской четой. Они даже взяли надо мной нечто, вроде шефства. Американцы всё пытаются найти в жизни некую миссию. Видимо, в качестве индивидуального предназначения на земле, та семья сделала выбор в сторону религиозного просвещения бедного советского еврея, вырвавшегося из лап коммунистической инквизиции.
Ведь я был представлен в синагоге чуть ли ни как узник лубянских подвалов. Случившийся на родине днями ранее путч, еще не сдулся и добавлял моему приезду оттенок побега. Во время этой презентации у кого-то из присутствующих даже влажно заблестели глаза.
Я, на самом деле, выглядел жалко. Труд на объектах капиталистического строительства сделал меня похожим на военнопленного. Шерстяной польский костюм и чехословацкие туфли «Цебо» с легкомысленными латиноамериканскими кисточками, респектабельности не добавляли.

После молитв американо-еврейская семья приглашала меня на субботнюю вечерю. Я блистал дремучим религиозным невежеством.
Разве мог я это все знать? Разве учили меня этому на политинформациях в средней советской школе?
В семье об иудаизме говорили с опаской. Коммунистическая партия не поощряла тягу своих членов к религиозному знанию и соблюдению.
А уж такие глубины иудейской субботы, как зажжение свечей перед молитвой, омовение рук, законы трапезы, я не знал и подавно. И все бы ничего. Но ведь у меня была легенда. Я же ведь был представлен ни как председатель совета пионерской дружины, а как великодуховная личность, тянувшаяся к Нему сквозь препоны тоталитарного режима. А если я тянулся, то хоть что-то, ну, самое элементарное, должен ведь был знать. Но не знал ничего! Абсолютно! В то время, иудаизм мне был открыт не более, чем теорема Пуанкаре.
Во время испытаний молитвами и религиозными ужинами, я чувствовал себя Остапом Бендером среди васюковцев. Постоянно было ощущение, что вот-вот, и меня начнут бить. После омовения рук, когда до произнесения молитвы вообще нельзя ничего говорить, я умудрялся попросить разрешения позвонить по телефону. Сотоварищи по вере испуганно шипели на меня, как стая гусей, выпучив одновременно десятки пар бездонных, вобравших в себя всю скорбь тысячелетий, недоуменных еврейских глаз.

Однажды, выходя из синагоги, я не нашел ничего лучшего, чем предложить своим еврейским попечителям взглянуть, как выглядят советские деньги. Не дожидаясь разрешения, полез за ними в карман. Вытащил на свет божий три мои мятые десятки, цвета борща со сметаной, с профилем Ленина. Они-то и свои деньги под страхом смертного греха в руки не имеют права брать в шаббат, а уж с Ильичем и подавно… Евреи отмахивались от меня руками, словно мельницами, как от больного, сбежавшего из лепрозория.
На Йом-Кипур — Судный день, приволокся в кожаной обуви, что тоже является грехом смертным. Всё в тех же чехословацких чудо-туфлях. Других у меня не было. От меня шарахались.

Но меня терпели. Правда, иногда, я ловил на себе взгляды посетителей зоопарка, пришедших посмотреть на дрессированную диковинную зверушку….

И вот, поздними пятничными вечерами, я возвращался в своё двенадцатиметровое временное пристанище. Злой, голодный, уставший от недельной пахоты на стройке и часового молитвенного качания, я брел по вечернему Бруклину. Необходимость подстраиваться под какие-то, совершенно мне неизвестные каноны и правила поведения, угнетала неимоверно.
Навстречу, к своим праздничным столам с медом и халой, торопились иудеи из других синагог. Счастливые и радостные, они кивали мне — собрату по вере — поздравляя с наступившей субботой:
- Гуд Шабэс-с-с-с – неслось со всех сторон гусиным шипением.
С отвращением ко всему окружающему миру, я натягивал улыбку и шипел в ответ змеёй тот же ненавистный пароль:
-Гуд Шабес-с-с-с.
И через короткую паузу добавляя по-русски шепотом:
- Чтоб вы все обос-с-с-с-рались…
В своей доамериканской жизни пятничными вечерами, я пил в общежитии пиво и играл в «буру» под телевизионный аккомпанемент новомодного «Взгляда», лениво обнимая вонючими от воблы руками, подружку с литфака. Дискомфорта при этом не чувствовал…

Меня хватило на пару месяцев. Религиозного прорыва не произошло.
Увы…






Теги:





2


Комментарии

#0 13:11  19-04-2012МихХ    
Хорошо написано. Приятно, познавательно и весело.
Молодец Рабинович.
Становись, как все православным.
#1 13:26  19-04-2012Честный Казах    
несколько куцевато, но читалось легко и интересно
#2 14:25  19-04-2012Прекрасный дилетант    
Понравилось
#3 14:29  19-04-2012Голем    
хорошо
не буду растекаццо — просто понравилось, ибо легко и жизненно
#4 14:47  19-04-2012Шева    
Откровенно, интересно.
#5 22:24  19-04-2012Инна Ковалец    
ровнехонько вы пишете, Рабинович. а это свежее все или закрома родины? и почему только про ЮСА?
#6 22:27  19-04-2012    
Про Америку кусочки валялись пару лет. Остальное с листа в ЛП.
#7 22:28  19-04-2012Инна Ковалец    
А до ЛП выкладывались где-то? ну, всякие там прозару и прочие порталы
#8 22:30  19-04-2012    
Не-а
#9 22:33  19-04-2012Инна Ковалец    
девственности значит тут лишились, это замечательно, я вас поздравляю сердечно. Пишите еще, у вас славно выходит, только не зацикливайтесь на Америке, сильвупле
#10 22:37  19-04-2012    
Про Америку все. Изрыгнул. Спасибо.
#11 22:40  19-04-2012Инна Ковалец    
а еще, стало любопытно очень. Я так понимаю, вам лет сорок. Что явилось детонатором для выкладывания на всеобщее обозрение? до этого же все в столе валялось, если я правильно поняла
#12 22:45  19-04-2012    
банально все. Одиночество и половое воздержание толкнуло. Семья далеко. Вижу их раз в месяц. Делать не хуй...
Те, кто слушает меня давно говорили-пиши.
Почему ЛП? Почитал Минаева, послушал Орлушу, потом Багиров, КТМ со свои мандарином. Предрешило…
#13 22:46  19-04-2012    
«своим»
#14 22:55  19-04-2012Инна Ковалец    
Одиночество и половое воздержание толкнуло (c) хехех сублимация это отлично. Ну что, скоро будем на вашей презентации в Библиоглобусе задавать каверзные вопросы, донт стап.
#15 22:57  19-04-2012    
Ай хоуп соу.
#16 15:08  21-04-2012Белая Моль    
Чудный автор.
Получила удовольствие от прочитанного.
Душевный стиль.

Комментировать

login
password*

Еше свежачок
12:09  15-02-2025
: [11] [За жизнь]
Каждое утро рассвет одинаков -
В небе заря занимается ярко,
Зёрнами вспухших невиданных злаков
В нём облачка, и огромная арка
Радуги, если дождишко пролился,
Птицы сквозь арку проходят, как гости,
Ласточки, гуси, везущие Нильса,
Плавно скользят на горящем норд-осте....
02:14  02-02-2025
: [14] [За жизнь]
Мысля себя, как живой пустоты структуру,
простой морфологией — формой, чей ясен лик,
доцент философии Иммануил Верхотуров
мрачно взбирается на наивысший пик.
Там озирается он, не идет за ним ли,
чтоб озарить бытие, кавалькада дней
(ты приглядись, как торжественно трутся нимбы,
искры огня высекая, о сути нерв)....
09:58  31-01-2025
: [189] [За жизнь]
Тамара родилась в Сибири,
В ничем не славном городке.
Когда ей минуло четыре,
Отец ушел. И, тут, в пике
Сорвались жизни двух девчонок
(Тамара – старшая сестра).
Их мать – сама ещё ребенок,
Вставала с раннего утра,
И уходила на работу,
Где гнула спину за гроши,
Пока не встретила кого-то,
С кем загуляла от души....
08:52  29-01-2025
: [11] [За жизнь]
Перфоратор, сверла, дрель,
гвозди и стамески,
приуныли вы теперь,
типа - неуместны.
Сварку, бур покрыла пыль,
но спросить нельзя им:
неужели нас забыл
бодрый наш хозяин?
Может быть он заболел,
иль случилась драка,
так-то вроде, крепкий чел,
но… бывает всяко....
14:39  26-01-2025
: [9] [За жизнь]
Янтарное солнце на пляже

Безжалостно жарит с утра,

Картинки былого коллажем

Мелькают, как будто вчера:



Мы были юны и прекрасны,

Мы были - огонь и вода,

Сливались, но пламя не гасло...



Безжалостна лет череда,

Проклятьем отравлены стрелы,

Натужно гудит тетива,

И вот уж холодное тело

С молитвой кладут на дрова....