Инопланетные псилоцибы. Начало.

Автор: Трехглазый С. Автор не претендует на адекватность, знание темы, литературную известность.

1.
Вчера ко мне пришел знакомый и принес в своих спрятанных под длинными рукавами рубашки тонких бледных руках нечто помещенное в майонезную банку и обвернутое фольгой. Он находился в прекрасном настроении, довольно улыбался, и его всегда мутные глаза в тот момент светились ярким ослепляющим огоньком, от которого мне пришлось даже с целью защитить свое зрение загородиться ладонью. Он смотрел на меня возбужденным до крайности взглядом и молчал. В таком настроении я его не видел очень давно, и потому вполне точно угадал, что в руках он держит что-то совсем необычное, что-то приятное и очень позитивное. Он частенько радовал всю нашу компанию новыми, экзотическими наркотиками, привезенными из разных стран его многочисленными знакомыми. Он приносил такие растительные, животные и искусственно синтезированные вещества, про которые вряд ли слышал сам А.Г. или же У.С.Б. Мы благодаря ему и его прекрасным знакомым перепробовали не меньше сотни различных наркотиков, вызывающих поистине неповторимые ни в каких других состояниях чувства. Порой у нас не хватало даже слов, чтобы описать действия того или иного из них. Многие были уникальными, и из всей России вряд ли кто-нибудь еще пробовал их в таком количестве. Каждому веществу, каждому растению он приписывал свое уникальное название, не зная в точности оригинала, и потому вскоре мы до того запутались в них, что порой обсуждали, спорили о действиях разных наркотиков, называя их одинаково. Названия запоминались плохо, они быстро исчезали, улетучивались и затирались в памяти наших проторченных биокомпьютеров. Запоминались лишь только чувства, вызванные ими, причем с кристальной четкостью, будто прописывались в тканях извилистых мозгов острой измазанной чернилами струной. Зачастую, когда приходилось себя некоторое время сдерживать, дабы дать своему мозгу некоторое время отдохнуть, нас посещали яркие насыщенные флэшбеки. Мы вновь проваливались в несуществующие в повседневной реальности миры и заново переживали те чувства, которые переживали при приеме того или иного вещества. Мы вспоминали даже, как они выглядят, какой имеют цвет и запах.

-Что это у тебя в руках? – тихо, почти шепотом, спросил я. Как только мозг и нервные окончания всего организма почувствовали, что скоро в тело вновь попадет некое очередное вещество, они затрепетали, вызывая во мне учащенный стук сердца, тяжелое дыхание и покалывание в суставах. Голос сразу же пропал, во рту пересохло, глаза, будто от аллергии заслезились.

-Споры Гомо-псилоцибов, - загадочно и также тихо, будто боясь, что его кто-то может услышать, ответил он. – Споры псилоцибов, которые растут внутри тела человека в течение одной ночи и появляются утром на коже в виде обычных плодовых тел. Их можно срезать, заварить и выпить. Потому как к вечеру вырастут новые. И так пока грибница себя не истощит, пока не пересохнет. Вечный и бесплатный кайф, находящийся всегда при тебе.

Я был шокирован услышанным. Конечно же, я мог предположить все что угодно, начиная какими-нибудь там африканскими жуками и кончая влагалищной смазкой беременных обезьян. Но такого… Я просто не мог себе этого представить и в первые минуты, думал, что либо знакомый надо мной смеется, увидев, как трепещет перед его словами мой организм, либо он уже до конца проторчал свой мозг и совсем скоро загремит в психиатрическую больницу.

-Где ты их взял? - спросил я его, пристально наблюдая за его глазами, в которых огонек, по мере того как он начал мне открываться, стал медленно погасать. Постепенно, с каждым последующим словом, они стали приобретать знакомую мне мутноватую серость. То, что я услышал в ответ на свой вопрос, шокировало меня еще больше. Рассказал он буквально следующее.

2.Рассказ парня.
2.1.
-Мне прислали его инопланетяне или кто-то еще иной, - так же тихо, не нарушая симбиоза долетавшего со двора детского крика и легкого шуршания колышущейся от ветра занавески, ответил он. - Я не знаю им определение, а потому могу ошибаться. Они пришли вчера вечером, когда я, выключив компьютер, собирался ложиться спать. Я выдернул шнур питания из сети, обернулся и увидел их. Они стояли по росту в линеечку. Все трое разных цветов. Первый самый высокий, стоявший слева был желтого цвета, второй средний по росту, стоявший в середине был красного цвета, и, наконец, третий самый низкорослый стоявший справа был зеленого цвета. Все трое были нагишом и между ног у них висели здоровые члены, с огромными яйцами и пышной растительностью. У каждого в руке помимо пистолета-лазера были маленькие мешочки, соответствующие цветам хозяев. Первый открыл нечто напоминающее рот, но похожее больше на растянутые половые губы сорокалетней лесбиянки, тот, который был самым высоким и стоял слева. До меня донеслись непонятные звуки, я стал внимательно прислушиваться и понял, что он передает мне информацию, закодированную в двоичном коде. Издаваемый им звук напоминал звук магнитной ленты, с записанной на ней какой-нибудь компьютерной игрой, если ее по ошибке начать воспроизводить через динамики магнитофона. Я не понимал того, что он хотел мне передать.

Я пожал плечами и он расстроенный начал заново, но, смотря в мои глаза и понимая, что разум мой сравним относительно их разума с разумом какой-нибудь там коровы, он не договорил до конца и бросил вскоре это бесполезное занятие. Минут десять они стояли молча и головы их шевелились, будто у них не было черепа, и под кожей ползал огромных размеров червяк. Я смотрел на них и, не веря своим глазам, всячески старался привести себя в чувства. Я почему-то тогда решил, что у меня передоз, и если в скором времени я из него не выйду, то останусь в этой глупой поликомпьютерной реальности навсегда. Я испугался за свою голову не на шутку. С каждой последующей минутой я чувствовал, что все меньше и меньше хочу вернуться назад. Хотя стоявшие передо мной существа мне не нравились, но все равно чувства отвращения, в сравнении с людьми, они у меня не вызывали. От них исходила такая энергия, что понять была ли она позитивная или же наоборот негативная было почти невозможно, хотя, честно говоря, была она довольно-таки интенсивной.

И пока я себя щипал, заламывал себе пальцы, головы инопланетян прекратили шевелиться и, приобретя определенную форму, застыли. Я вновь взглянул на них и заметил в их руках некие черного цвета приборы, которые они стали, усердно тыкая в них тоже неизвестно откуда взявшимися отвертками, настраивать. По комнате распространился неприятный звук фоновых шумов и резонансных посвистываний. Я заткнул уши пальцами и, отключив у себя таким образом звук, стал наблюдать за ними дальше. Вскоре у самого низкорослого, у того, кто был зеленого цвета, от прибора оторвалась какая-то ручка и он, разозлившись, кинул этот самый прибор в стенку, попал в подаренную мне знакомым художником картину и пробил в ней дырку. После чего взглянул на меня испепеляющим взглядом. В тот момент ему даже не понадобились слова – я его итак достаточно хорошо понял, он сказал “произнесешь хоть слово и ты труп”. Я испугался его, промолчал и перевел взгляд на двух других, выкинув на время низкорослого из диаграммы направленности своих глаз. Те двое, не обращая и как будто даже вовсе не заметив произошедшего, по-прежнему трудились над своими приборами.

Первым из них закончил самый высокий. Он поднял на меня свое лицо, и по нему растеклась огромная искренняя улыбка. От обнажившихся зубов завоняло чем-то крайне несвежим и разлагающимся. Он поднес прибор ко рту и заговорил.

-Привет землянин, - сказал он, - Мы слуги Джа, с планеты Растамания. Мы наблюдали за тобой
в огромный электронный телескоп и поняли, что ты именно тот, кто нам нужен. Потому мы избрали тебя мессией. Именно ты одаришь людей бесплатным кайфом. Именно на тебя мы возложили рождение новой культуры. Теперь наркоманы не будут больше зависеть от Вавилона, полностью поглотившего их и заставляющего свободных от природы людей работать. Нет, больше Вавилону, этому дьяволу, выгнанному из нашего Небесного Рая за пристрастие к деньгам и переселившемуся на планету Земля. Мы с твоей помощью и с помощью таких же, как и ты, наркоманов убьем раз и навсегда этого зверя.

Выслушав желтого высокого инопланетянина, я даже прослезился. Почувствовал себя героем, неким таким Санькой Матросовым, и это чувство заполнило все до единой клеточки моего организма. Я был горд собой, меня избрал сам Джа, и мне это ужасно льстило. Стоявшие передо мной существа видимо понимали испытываемые мною чувства, а потому молчали, давая мне время насладиться своей невъебенностью. За долю секунду я представил себе свое будущее.

2.2.
Я одетый так же как Че Гевара на всем известном плакате, на том самом, который присутствовал на обложке к некогда популярной книге В.П. “Джинерейшн Пи”. В руках у меня автомат, за спиной рота бойцов. Наркоманов-убийц. Кровожадных и сексуально озабоченных. После того как им были даны бесплатно наркотики, они уже не чувствуют наркотический голод, он за считанные дни трансформировался в сексуальный. Они вылавливают после сражений, после взятия очередной деревни, толстых молочных дам и совокупляются с ними, прибегая ко всем видам извращений. Люди их боятся, боятся меня. Я вселяю в них чувства трепета и уважения.

Вавилон объявил меня врагом номер один и за мою голову объявлена награда в несколько миллиардов долларов. Но никто меня не придает. Одни мне верят, другие боятся. У меня белый длинноногий конь и украшенное золотом седло, в руках у меня знамя – зеленый семилистник на черном фоне. Я еду впереди всех и машу своей шашкой. Следом рота бойцов, потом пушки, ядерные боеголовки и охраняемые невидимыми ниндзями телеги с наркоманской провизией. Мы идем на Саратов, в город в котором я родился, провел свое детство и в первый раз затянулся марихуаной. Там в заложниках мои друзья. Их захватил Вавилон и не отпускает, грозя им при этом нищенским существованием и облавой на флет дяди Феди. Я еду их спасать. Мы идем со стороны Самары. Самара и близ лежащие города уже в наших руках. В том числе город Тольятти, в котором мы планируем в ближайшее время наладить производство тяжелой техники, где вместо людей будут работать привезенные из Африки обезьяны и китайские роботы. Половина всего населения оккупированной нами территории уже употребляет героин, остальная еще пока только винт и марихуану, но это лишь дело времени. По местным каналам гоняют целыми днями по очереди Траинспойтинг, Страх и Ненависть в Лас-Вегасе, Укуренных, Алису в стране чудес и Ежика в тумане, центральные каналы все выведены из строя и фактически запрещены.

Итак, мы идем в Саратов. Я с базукой на плече, за мной рота бойцов, за ними все остальное. В заложниках мои друзья. Мы встречаем отчаянное сопротивление в районе города Балаково. Деревенские мужики, убивающие себя синькой, вырыли окопы и наделали поджиков. По крику председателя колхоза, который по сотовый связи общается с самим Г., они испускают залпы. Мои бойцы гибнут один за другим. Наступать нельзя. Мне надо что-то решать, я чувствую, что должен что-то предпринять. Я засылаю в деревню нескольких невидимых ниндзей, и те ближе к вечеру приводят около двадцати связанных детей. На утро, после липких совокуплений с ними наркоманов-офицеров мы выводим их на передовую и идем за их спинами. Председатель колхоза рвет на своей голове волосы, Г. тоже, женщины рыдают, бабки крестятся, попы болеют с похмелья. За нами победа. Как только мы достигаем окоп, мои бойцы со шприцами в руках накидываются на колхозников. Детей до поры до времени отпускаем. Еще одна деревня оказывается под нашей властью. К нам прибавилось еще несколько колхозных мужиков, пристрастившихся к героину и понявших что алкоголь это убийство своей личности, в то время как героин вывод ее на другой более качественный уровень. Ближе к Богу, ближе к Раю – наш девиз. В остальных деревнях сопротивления как такового не встречаем. Г. готовится к решающей битве – битве за Саратов.

Как донесла разведка, Г., учитывая свою предыдущую ошибку, велел вывести из города всех детей. Они отправились на товарных и пассажирских поездах куда-то на юг. Один из поездов, по словам той же разведки, не дошел до места прибытия – по дороге был захвачен отрядами батьки Гавно, на фоне нашей Борьбы с Вавилоном, борющегося за установление анархии и за приход к власти грязного панка Музова. Так же Г. увез из Саратова свою жену вместе с накопленным сундуком золота, кошкой Марусей и несколькими тоннами отборного зерна. Она вылетела из Саратовского аэродрома за ночь перед битвой, по дороге до трапа самолета упав пару раз в почти уже высохшие после последнего дождя лужи. Как позже расскажет стюардесса этого самого самолета, жена Г. вела себя в салоне крайне не прилично и, изрядно наевшись еще дома гороховой каши, частенько выпускала из анального отверстия ядовитые газы. Людей тошнило, они падали на пол и задыхались от выступающей изо рта пены.

Дабы не крушить дома и все остальные хозяйственные постройки решили по взаимному согласию с обеих сторон драться на стадионе “Локомотив”. Мы прибыли на место задолго до обговоренного времени и имели возможность потренироваться. Оценив все до последней кочки, входы, выходы, пластмассовые сиденья данного стадиона я решил, что без мухоморов нам не за что не обойтись, а потому приказал поварам на обед готовить грибной суп. Сам я съел двойную порцию, и мне пришлось на всякий случай привязать себя к металлическому столбу, потому как чувствовал, что не смогу выдержать оставшиеся полчаса до битвы и разобью голову кому-нибудь из своих. Мне пришлось простоять около двадцати минут под палящем солнцем, сжимая кулаки, ругаясь матом и плюясь на проходящих мимо.

До битвы оставалось около пяти минут, мои бойцы, пушки и ниндзя были на взводе, в руках у каждого из них находились заряженные героином баяны, но врага еще не было. Под мухоморами я не смог тогда трезво оценить ситуацию, а потому мы попали в ловушку. Входы и выходы стадиона в один момент заблокировались, к железному забору подвелось электричество, а из открывшихся на беговых дорожках маленьких дырочек стал выпускаться газ. Я сразу же себя развязал, ударил несколько раз попавшегося по дороге ниндзя и, немного успокоившись, начал спасать ситуацию. Первым делом, найдя Горыныча – довольно-таки аморфное существо, не понимающее толком ничего, кроме того, чем можно смочить оказавшуюся в его руке тряпочку, я узнал от него, что это за газ и какие от него бывают последствия. Оказался самый обыкновенный пропан. – Это манна небесная, а не химическая атака, - сказал Горыныч, сделал глубокий вздох, и после того как в глазах его пропала всякая осмысленность, лег на траву и, разведя руки в стороны, положил их рядом. – Это все Газпром, - подумал я про себя и, достав из кармана сотовый, позвонил одному своему очень хорошему знакомому, который при первой же просьбе обещал мне помочь (однажды я угостил его винтом и разрешил поебаться со своей сожительницей, с тех пор он считает меня самым близким другом, почти братом), и минуты через три газ в Саратове был полностью перекрыт. Горыныч заплакал и обоссался. Оставалось электричество. Так как газ нам больше не угрожал, я смог немного успокоиться и хорошенечко обдумать сложившуюся ситуацию. С компанией двух обнаженных несовершеннолетних наркоманок я провел в раздумьях полдня и ближе к вечеру выдал своим бойцам, пушкам и ниндзям следующий приказ.

Являясь по образованию физиком, я понял, что чтобы убрать с забора электричество надо разомкнуть цепь сразу же после присоединенных к нему электродов. Где они находились, я примерно знал, поскольку в том месте забор нагрелся до такой температуры, что стал красным как металлическая спираль в совковских обогревателях. Сразу после покраснения шла небольшая калитка, закрытая еще до того, как мы пришли, на цепь, которую, если быстро разбежаться и как следует пнуть ногой, можно было бы порвать. А потому приказ мой был такой - выбрать из бойцов самого сильного, накачать его амфитаминами, подвести к калитке и показать ему на цепь. Бойцы сделали в точности так, как я приказал, и вскоре электричество было убрано. Я обрадованный своей смекалкой залез на белую лошадь, взял в руки базуку, шашку, автомат и ринулся в город. За мной - вся моя армия, включая бойцов-наркоманов, пушки и ниндзей.

Через два часа, за которые у нас разошлись несколько килограммов героина, были освобождены мои друзья и пойман сам Г.. Его как ярого представителя Вавилона накормили корнем мандрагоры, от которого тот сразу сошел с ума, и однажды ночью дня через три после нашей победы, в попытке птицей вылететь из форточки порезался насмерть расколовшимся стеклом.

Коля Овцев “В поисках истиной живописи” Москва, 1988г. Журнал “Союз и наркоманы”.

Секунда истекла и я, очнувшись с еще более поднятым выдуманной победой настроением, вновь посмотрел на троих разноцветных инопланетян. И тут впервые за все проведенное в их компании время я определил тип исходившей от них энергии. Безусловно, она была позитивной, но позитивной по-особому, по неземному. Я, чувствуя ее своими порами, получал через воздушное пространство что-то доброе и радостное.

-Героин-это наркотик Вавилона. А цепь, кстати, разомкнуть можно было одним выстрелом базуки, - улыбаясь, неожиданно для меня произнес самый высокий. Я выпал. Сразу же исходившая от них энергия поменяла знак на противоположный, и показалась мне крайне негативной.

-Вы читали мои мысли? – с испепеляющей ненавистью, краснея от стыда, прокричал я.

-Конечно, мы же разумные высшие существа, - с той же доброй и искренней улыбкой на лице ответил он, - Но сейчас не об этом. Сейчас о насущном. Мы даем вам, люди, особые инопланетные псилоцибы. Никакого героина, никакого Вавилона, один лишь только позитив. – Он протянул мне майонезную банку. – А это инструкция по применению, - немного подумав, продолжил он, пошарил рукой в левом кармане своих желтых брюк и достал из него свернутый в комок лист бумаги. – Владейте.

– Советую употребить споры в ночь, тогда уже на утро будут первые плоды, - последнее, что сказал он мне, перед тем как, развернувшись, ушел в открывшейся позади него портал, в котором до него уже исчезли двое его товарищей.

Ту би континуед.

2004г. Сергей Трехглазый.