Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Х (cenzored):: - Второсортный (3)Второсортный (3)Автор: Anton Polskiy Жизнь цвета «хаки».Морпехи – люди удивительной судьбы. г-в. п-к Даржапов. Через полгода моей горе-учебы меня отчислили. На дворе стояла зима, и я соответственно, попадал на весенний призыв. В запасе оставалось несколько месяцев, которые были отданы физическому развитию. Каждый день по две тренировки в спортзале: утром и вечером. В свободное время — встречи и прогулки с Анькой. Наступил месяц май. Я принялся осаждать военкомат. Предстоящие два года мечталось провести интересно и результативно, а не заниматься строительством генеральских дач и «стрельбой из метлы». Продолжительные уговоры и бутылка коньяка, купленная моим отцом, подействовали на военкома. Не горишь желанием служить – плати, рвешься в армию – тоже плати. Россия, хули… Я, как и было обещано, попал в списки команды морской пехоты. Служить мне предстояло в Калининградской области. Близость к Европе радовала. Хорошо запомнилась крайняя «вольная» ночь. Коктейль из бешеного секса и разговоров до рассвета. Анька отдавалась, как дикая кошка: яростно и страстно. Утро было сумбурным, но мы оказались в военкомате почти раньше всех. Внутри меня появилась какая-то пустота. Поцелуи, объятия, крепкие рукопожатия и все… Переступив порог областного сборного пункта, я словно подвел черту под своей прошлой жизнью и начал новую, где мог стать кем угод-но: трусом, храбрецом, тираном, предателем… Армия… Место, где по рассказам, юноши превращаются в настоящих мужчин. Зачастую преображение не происходит. Ты попадаешь туда знакомым самому себе человеком, который после, выйдет оттуда странным незнакомцем. Армейские годы – время проявления отрицательных «животных» качеств. Там происходят поистине чудовищные метаморфозы: люди вживаются в роль угнетателей или жертв, чтобы потом унести эти состояния в совсем другую реальность. Не считаю, что служить должен каждый. Войска — довольно сильная штука. В большинстве случаев туда попадают по великому нежеланию, и тогда весь срок пребывания становится кошмаром. Только наяву. У человека, стремящегося стать сильным, подобное испытание разовьет до предела нужные черты характера, а слабого и безвольного еще сильнее согнет или вовсе уберет с дистанции. Я шел служить осознанно потому, что сделал свой выбор, и передо мной стояла цель – изменить себя. Вся моя слабость осталась в той, допризывной истории. Предстоящее воспринималось, как авантюра, опасное приключение, а мужчина не может без опасности: она должна сопровождать его в течение всего жизненного пути. Это подстегивает к действиям. За все время службы я достаточно близко столкнулся со многими неприятными вещами. Национализм, бесконечный поток насилия, цинизм, воровство, тонкость предательства, боль (большей частью моральная), неимоверные нагрузки, труднодостижимые цели, потребительское отношение ко всем и всему, похуизм, уничтожение человеческой личности. Всего не объять. Прошел через огромное количество ситуаций, которые дали мне шанс испытать себя на прочность. Ведь терять было нечего. Один на один с системой. С системой превращения в покорного раба. Стычки с мусульманами, «шакалами», «дембелями», ебнутыми на всю голову контрактниками и прочими персонажами закаляли мой дух. Поначалу, до конца не осознавал и не принимал привычные этой среде деспотизм и черствость. Неужели придется стать таким же? Спрятать все человеческие качества, как можно глубже, чтобы никто их не увидел, и не принял за слабость. По-другому нельзя? Хотя в целом, в службе не было ничего сложного или страшного. Не стоило тупить (меня всегда раздражало это слово). Приходилось быстро реагировать на часто меняющиеся условия, и обучаться чему-то новому за минимальное количество времени. От этого иногда зависело здоровье. Больше смотреть, слушать, вникать, где-то хитрить, и довольно часто обманывать. Быть «гибче» в некоторых моментах (но это не значило, что следовало «прогибаться»). Армия учила элементарным вещам: следить за личной гигиеной, чистить обувь, стирать и гладить свою форму, заниматься спортом (как и подобает настоящему мужчине). Большинство, как не умело это делать, так и не умеет до сих пор. Я старался провести два года в усиленной работе над собой, пытаясь измениться в нужном мне направлении. Переживал различные «острые» психологические и эмоциональные «встряски», чтобы понять: кто я на самом деле и чего стою. Армия – преходящее явление, на котором нельзя зацикливаться. Пережить, пропустить через себя и потихоньку забывать. Она закаляет, делает сильнее, ломает и даже иногда убивает, но всегда дает повод и время остановиться, задуматься о другой стороне жизни (которую многие никогда и не увидят), ее проявлениях, своем месте в ней. Мной было сделано много выводов и разбито достаточно иллюзий. Все поменялось. Посещали совершенно иные (уже) мысли о работе, учебе, родителях, моих отношениях. Глубоко убежден, что от службы в армии может извлечь пользу только тот, кто этого безумно желает и прикладывает максимум усилий. Оттуда можно вернуться не только сильным, спортивным, и кое-что действительно понимающим в жизни, но и больным, с вредными привычками, угнетенной психикой. Внутренняя борьба – самая тяжелая. Изменять себя неимоверно сложно, но нет ничего невозможного. Надо решиться сделать первый шаг (он самый трудный), а потом все пойдет, как по маслу. Во всем важно начало. 90 процентов проблем внутри воинских подразделений решалось с помощью грубой физической силы. Я поражался высокому уровню жестокости. Меня совсем не радовала перспектива стать таким же зверем, как мои сослуживцы. Полная чушь, что бьют и издеваются только те, кто самостоятельно прошел через подобные унижения. А как же кавказцы? Что-то они не особо получали пизды. В большинстве случаев, инициаторами побоев и «глумежа» оказывались именно «южные» мужчины. Российская армия похожа на тюрьму. То же обособленное пространство, сугубо мужской коллектив, нескончаемая муштра со стороны офицеров. Отличие заключается в количестве беспредела, который в армии никто никак не может остановить. Система работает четко и, как у всякого механизма у нее есть собственный алгоритм действий. Где еще можно приобрести бесплатный опыт руководства людьми, пускай и с применением физического (а заодно и психического) насилия? Даже полному ничтожеству может вы-пасть шанс почувствовать себя значимым и весомым. Здесь легко сломать чью-то судьбу, навсегда оставить шрамы в душе человека. Я наблюдал действительно отвратительные сцены принуждения и издевательств. Часто сам являлся активным участником подобных «мероприятий». Испытал на своей шкуру многие отрицательные последствия армейской жизни. Впитывал негатив помимо своей воли. Чертова «зона», где нельзя вести себя иначе. Армия в изобилии предлагала (императивно!) тяжелые работы, наряды и другие малоприятные вещи. И всегда было два пути: или делать лично, или «вешать» на других. Напрягаешь, а не можешь – сам напрягаешься. Не «сломаешь», не унизишь, не изобьешь, не заставишь – то же самое могут сделать с тобой. Поэтому, мне приходилось совершать поступки, о которых сейчас стыдно вспоминать. Я бил людей ради удовольствия, заставлял делать за себя «грязную» работу, наказывал за малейшие «провинности»… Вел себя, как последний скот, оправдывая свои действия емким словом выживание. На неуставных взаимоотношениях держалась все и даже больше. Систему невозможно было победить… Наш призыв почему-то был на редкость «кровожадным», несмотря на то, что мы не испытали и трети того, с чем предстояло столкнуться «нашим молодым». Ебанный парадокс… И это замечали многие. Я пытался свести к минимуму проявления необоснованной агрессии со своей стороны. Правда получалось не со всеми и не всегда. Меня не привлекали казарменные «людоедские» игры типа «стодневы». Особо никого не заебывал. До откровенных «опусканий» (в моем понимании) типа стирки, подшивания формы и заправки кровати доходило крайне редко. Сам этого не делал и «младшим» не позволял. Но все, что касалось внутреннего порядка (уборки), физических упражнений (зарядки), работ, нарядов – считалось «естественным» и обсуждению не подлежало. Конечно, случались перекосы: вымогал деньги, командиры неоднократно пугали меня возбуждением уголовного дела по факту «неуставняка», но мои «похождения» показывали лишь верхушку айсберга. Все более грандиозные «фестивали» офицеров и других старослужащих почему-то проходили мимо кассы. Где она, справедливость? Чем дольше служил, тем больше начинал верить в то, что человек не понимает слов. Если нормально разговаривал, объяснял, просил – считали слабым, но стоило применить силу – все возвращалось на круги своя. Неужели человек – тупая скотина, реагирующая лишь на побои и унижения? И то не всегда. Право сильного – это все? Разве так должно быть? Армия в моем понимании представляла собой резервуар, куда выплескивалась нехуевая часть отрицательной энергии, чтобы по возвращении домой внешне выглядеть спокойным человеком, но внутри всегда оставаться «тихо тлеющим», способным в любую минуту «взорваться». Неимоверно расшатывалась психика. Я ощущал себя одним большим оголенным нервом. Чуть тронешь – последует немедленная реакция. У меня тоже бывали тяжелые минуты. Система давила, вынуждая огрызаться и совершать сумасшедшие поступки. Иногда я заебывался от всего: от армейской рутины и долбоебизма, припизднутых «однополчан» и схожих с ними командиров, огромного количества работ и нарядов (пускай больше половины я на кого-то «сгружал»). Казалось, что вот она – точка кипения. Но голову тут же посещали мысли: а каково тем, кого «дрочили» «дембеля» и «добивал» свой призыв? Они существовали между двух огней. Вместе мы подталкивали их к роковому шагу. Каждый из нас прямо или косвенно был виновен во многих не сложившихся судьбах. Конечно, человек первоисточник своих неприятностей, но все же… Как сойдутся их линии? В какой узор? Сломанные изнутри, с печатью унижения снаружи, вернутся к своим семьям, чтобы окончательно потеряться в жизни. Бесчисленные, безликие и немые жертвы «дедовщины». Смогут ли жить, свободно дышать, любить, смеяться, плакать, переживать, дарить другому человеку надежду и веру в завтрашний день люди, «погибшие» душой? Не скрою: иногда подступало отчаяние, когда хотелось, если и не покончить с собой, то убежать, как можно дальше из этого ада или взять в руки «дужку» от армейской кровати, и ночью перепиздить добрую половину казармы. Я понимал, что подобный путь подведет меня к пропасти. Как бы ни крутило и ни ломало – необходимо держаться. Впереди вся жизнь, а армия занимает всего две страницы, которые в скором времени мне суждено будет перелистнуть. Как и хотел: дачи не строил. Несказанно повезло с учебкой. Занимались действительно стоящими вещами. Боевая подготовка оказалась на должном уровне. Научился обращаться с разнообразным оружием, «заболел» стрельбой и дважды поучаствовал в параде Победы на Красной площади в городе-герое Москве. Много думал об отношениях со своей девочкой. Еще до службы в армии я предлагал ей расстаться. Она не хотела. Два года – немалый срок. Не факт, что мы потом сможем быть вместе. Людям свойственно меняться, а найти общий язык подчас не так просто, как кажется. Аня уверяла, что дождется меня и все у нас будет отлично. Искренняя и огромная первая любовь маленькой девочки. Через некоторое время эта тема поднималась снова и снова, но малышка не могла решиться на такой кардинальный шаг. Похоже, в ее сердце действительно жила и не хотела умирать по-детски сильная и слепая привязанность. У меня из головы не выходил в каком-то роде даже мистический случай, произошедший за пару недель до моего отъезда. Анька встретила совершенно незнакомую женщину, которая поведала, что человек, которому она отдает все – обманет ее. Тогда мы вместе посмеялись над этой фразой. А ведь эта сука знала… Откуда? Угадала, даже не удосужившись поинтересоваться, а есть ли вообще у этой девочки личная жизнь? Нет случайных людей, событий и знаков. Все дается для получения определенного жизненного опыта… Я изменил Ане за пару месяцев до «дембеля». Точнее это можно было назвать «полуизменой». К нам в бригаду зачастила молоденькая девочка- почтальон, которая заменила собой прежнюю старую «леди». Каждую неделю она приносила газеты про какую-то армейскую муть. Немного полноватая, но не безобразная. Инстинкты взяли свое. Мы стали тайком встречаться в клубе нашей воинской части, где она раскладывала принесенную корреспонденцию. В одно из таких «свиданий» мы оказались слишком близко друг к другу в тесном «тамбуре» для курения. Ощущение женского тела, находившегося в нескольких сантиметрах от меня, нехуево «заводило». Я притянул ее к себе. Принялся жадно целовать, сжимал большую грудь и прикасался сквозь материю к заветной «дырочке». Она тоже не терялась: с усердием теребила рукой мой член через ткань военной формы. Неожиданно совсем рядом что-то скрипнуло и нам пришлось прерваться. Секс так и не состоялся. В течение последующих нескольких дней у меня на душе «скребли кошки». Меня тяготило чувство вины (пускай это выглядело глупо и запоздало). «Почтовые приключения» плавно сошли на «нет». Мы так и не переспали (большей частью из-за моего опасения что-то подцепить, а не от большой любви к Аньке). Наше с ней будущее представлялось с большой натяжкой… Армия пронеслась галопом по моей жизни и растоптала в ней много человеческого. Система научила ненавидеть, сопротивляться и выживать в самых тяжелых условиях. Я стал аскетом. Начал ценить тишину, теплую постель и горячий душ. Появилось ощущение, что меня, как и тысячу таких же отслуживших пацанов, круто наебали. Кого-то смогли превратить в еще один бездушный винтик огромного механизма, других сломали морально, третьих нехило озлобили. Я ни о чем не жалел (и до сих пор не жалею), а только размышлял о том, как мне вписаться в новую жизнь. Сильно огрубевшему человеку (от меня за километр разило «армейкой») предстояло многое нагнать. Остро встанут вопросы трудоустройства и обучения. О «раскайфовках» придется забыть. На «гражданке» нет «молодых» и никто никому ничего не будет «рожать». Больше не будет бесплатных завтраков, обедов и ужинов; казармы, которая обеспечивала крышу над головой. И чего я теперь хочу? Пока на этот вопрос, как и на десятки других не находилось достойного ответа. Как сложатся мои отношения с друзьями, девушкой, родителями и прочими «нормальными» людьми? Меня теперь тяжело было назвать адекватным. Мое внутреннее состояние сильно изменилось, когда пришлось вступить в мир «недочеловеков» и позволить худшим чертам характера на определенное время оказаться в приоритете. Восемнадцатилетний мальчишка попал в водоворот власти одних над другими. Он познал сверх меры в плане подавления личности, но, тем не менее стремился оставить в этом «зеленом карантине» большую часть своей отрицательной «темной» стороны (а она есть у каждого из нас). Не желал «ломаться», но и перспектива стать бездушным тираном его не прельщала. Местами окончательно и бесповоротно переходил границы дозволенного. Ему просто хотелось уважать себя после того, как все это закончится. «Показывал зубы», превращался в агрессора, иногда влезал в шкуру жертвы. За каждую минуту проявленной слабости (по своей вине или нет) ненавидел себя, и от этого становился сильнее. Боль давала возможность расти. Он мужал (морально и физически). Вырабатывал способность идти до конца (включал «ебнутого»). Старался остаться в любой ситуации мужчиной. Преодолел внутренние барьеры и изменился до неузнаваемости, «отточил» характер, пересмотрел свои взгляды на многие аспекты жизни и безмерно… разочаровался в людях. Этот мальчик – я. Выигравший одно из сражений, и получивший право на жизнь… Основные схватки ожидали меня впереди. И, кто сказал, что самый опасный враг – человек? Это далеко не так… Теги:
1 Комментарии
Еше свежачок На позиции девушка провожала бойца,
Всю-то ноченьку тёмную не слезала с конца. Так уж ласки солдатские были ей по нутру, Что резиноизделия покончались к утру. Паренёк после ноченьки и сонлив был, и квёл, До родимой позиции еле-еле добрёл.... Согласно народной мудрости, хуже нет, чем ждать и догонять. Мне, по ощущениям, было вдвойне неуютно. Ждать устал, а в целом впечатление было, что порядком загнали. Бельгийское пиво не справлялось с прессингом взоров. Да-да. Не взгляды это были. Оценивающие, заинтересованные, брезгливые, свысока....
Звёзды всё ТЕ ЖЕ над Площадью Красной?!
Выборы, значит, прошли не напрасно! И в «Аурусах» несутся, шурша, С Невских просторов мои кореша. Нас не сломали ни вирус, ни шок! Люди едины – Стране хорошо! Всех побеждают Герои Страны – Красному Знамени свято верны… .... |