Про дурное

Автор: Родион А. Демов Литераторы… Все хотят, ведь, хотят, как лучше. А себе лучше, или другим – зависит от фазы. Вкладывать смыслы, мессаги и морали не буду. Но истории-то есть! И ломятся так, что никаких приемов от них. Короче, буду рассказывать, просто. А морали, смыслы и мессаги сами ищите и вкладывайте!
Вырос Череп между зоопарком и дурдомом. Но ближе к дурдому. Областной психоневрологический интернат. Походу, не могло не повлиять. Почва из него очень хорошая получилась для таких зерен. Особенно, если учесть и другие факторы среды.
Дело, как-то раз, было такое. Месяц антибиотики заставляли Черепа не бухать. Не то, что бы он бухать любил. Он все любил! Благо, времена были богатые и простые – год, по-моему, ‘98-99. Хы, а еще мы кричали тогда на кухнях, что легалайз решит все траблы системы и такое прочее. Не знали, блин, чего через десяток лет начнется. Выходит так, что наше время легалайзом и было. Но вернемся. Опытный, короче, он, Череп, борец с трезвостью был.
Миновал месяц курса, а спросить у старших, на какой день после него можно начинать исполнять, Череп как-то забыл. Похоже, и не надо оно ему было, особо. Иначе, и истории бы не было.
Собрались они тогда в компанию с однокашником Фрицем, который чемпион, кстати, по всем самым жестким нормативам полинаркомании. Причем, до сих пор практикует! Несмотря на все гепатиты, анафему от мамы и смерть брата от рака печени. А брат, кстати, и не принимал вовсе! Очень прямой, реально, был! Надежда и опора! Вот вам, бабушка, и ирония пара судьбы… Но я увлекся. Или не?
Была с ними, вроде, барышня еще Фрицевская. Но она в эпизоде. Кстати, к слову – этот, сука, нарко-даос Фриц ебать умеет все, реально! Ну, речь про женский пол, конечно. Очень ему это сильно всегда помогало в его придонной жизни. Завидовал ему Череп белой завистью.
Где они начинали – никто не помнит. Пили водку. Продолжали у Черепа дома – между зоопарком и дурдомом, то есть. Жил он с соседями, которых в культуре нашей называют семьей. Но так, как они исполняли по отношению друг к другу в разные годы, в семье не исполняют. В тот период исполнял Череп. Но его немого должно извинить то, что комнат в их флэте-трамвайчике хватало, чтобы сильно не мешать общему комфорту. Конечно, относительному — с такими-то посетителями. Но Фрица все знали – однокашник, как же. И питали к нему симпатии.
Как и когда Фриц с дамой растаяли в сине-белом тумане толком неизвестно. Но есть вероятность, что Череп однокашника побил немного. За то, что пьяная свинья, раскладной столик с чешуей соленой рыбы перекинул в приличном месте – хозяйской спальне — на пол! А, ведь, Фриц – очень безобидный человек. Хоть, при первом взгляде на него так и не кажется.
Потом в лабиринтах флэта Череп повстречал синего родителя, который отец. А он тогда действовал на парня, как красное на быка. Много, как ему казалось, Череп от него натерпелся. Пришло и его время! Вы не думайте, папа хилым не был. Там вольная борьба, легкая атлетика и юность среди таких же спортивных – либо, просто наглых – старших корешей. Не закрыли папу в молодости только потому, что бабуля, мама его, народным заседателем в суде почти всю жизнь заседала – связи и репутация помогали. А, может, и зря, что не закрыли. Короче, противник Черепу вполне ровный из родителя.
Папан, не заметив Черепа, имел неосторожность ляпнуть что-то бурчащее и неразборчивое на бабулю маминой ветки – папина давно ушла в инородный мир (что, походу, разумно было – натерпелась, хоть, и крепкая была). Тут Черепу только повод!
- Чего ты там промычал?! А, ну, ходи сюда, сука!
Папан опыта уже имел достаточно в таких делах и пьян был весьма условно, по его формату, — скипнул крайне ловко. Пока образовавшаяся из кухни маман дорогу сынку путала своими хаотичными мельканиями по курсу. Причем, специально, явно, мешала! Как потом обосновывала, мол, за обоих испугалась – один крякнет, другой сядет. Она в сюжете и дальше возмездию препятствовала, кстати. И успешно, в итоге.
Вылетел мститель на улицу. Район – все друг друга знают. Метнулся к двору доминошников – вот он, папа! Сидит! Думает, что спрятался. А Череп уже в той самой холодной ярости. Бывало у кого? Никакого тебе алкогольного шторма. Четкий, быстрый и глаза страшные.
Чего-то проорал им и стол с домино перевернул с размаху. Мужики даже не рыпнулись. На пахана кинулся, но перехватили. Дядя там был один – два метра вверх, метр вширь, сам из деревни, да в Афганистане служил. Скрутил Черепа.
Дальше небольшой провал в памяти героя — то ли он поостыл, то ли пахан снова скипнул, но Череп домой вернулся. А там мусора. И увезли его.
В телевизора камере стал понемногу в себя приходить. А зря — не в того себя пришел. Вспомнил, как ловко всегда из трезвяков сливался – включал актера и исполнял безумца. Не забывая, между прочим, шрамы суицидные на запястьях показывать. Думал, что хорошо играет, а, как потом выяснилось, суицидников, в принципе, в трезвяки не брали. Но это Череп узнал позже.
Вот, сидя, короче, в камере, он и придумал, что надо, походу, «погнать» слегка. Мусоров, типа, припугнуть. Стал биться головой о дверь. Специально рассчитал силу, чтоб и башку не разбить, но и громкость была. Мусоры повелись – один дверь открывает, а Череп об него стучит, типа, не понимает ничего. Высадились мусора. Надо — совет держат — везти его куда-нибудь. Повезли по трезвякам – там не принимают. Вот, думает Череп, и оно – ща отпустят.
Хы, еще, был момент, кстати, между трезвяками, когда наш герой сам на сам в бобике валялся, скованный сзади. Так он фильмы вспомнил, вперед руки сделал — ну, знаете, когда группируешься и в кольцо из рук жопу продеваешь – и, приобретя мобильность, только стал искать варианты побега, как сатрапы серые и вернулись! В челюсть дали и к стойке приковали бойкого узника. Чтобы неповадно было.
Короче, после второй неудачной попытки слить буйного гражданина в трезвяк, стали стражи законов дальше думать, куда девать такого. От греха подальше. В камеру его сажать страшно им уже. Поэтому, Череп в приемнике, и все слышно ему.
- Да бригаду надо вызывать, короче! – говорит один из милиционеров, в конце концов.
Тут-то наш пацик и высадился.
Вот так и поехал он на дурдом во второй раз. А так бы утром отпустили, протрезвевшего. Как уже не раз бывало. И не тот дурдом, что рядом с домом, а реальный олдскул. Про него еще Ноггано в песне «Дурка» читал. И провис Череп на дурдоме пару недель потом. Не так и долго, скажете? Но, блин, подольше, чем ночь в мусарне! Да и не пожелаю вам такого кайфа попробовать. Я про эти дни вам тоже как-нибудь расскажу, если че.
А мусоров, кстати, маман вызвала. Спасала всех.