обрывки.

Автор: markin2wheels
8

-1+1=1
-Я тоже видела этот фильм.

“Когда встречаются два одиночества, то они порождают ещё большее одиночество; друг в друге. Мы не оказались исключением. Мы два патрона, вместе сидевшие в охотничьем ружье. Путь отправления один; цели разные. Она полетела поражать мишень; мне довелось взрывать ствол.
Ну и что? О каком можно говорить выборе? Говорить лично мне. Так-то он есть, я в это верю. Странное дело: он есть, а я его боюсь. Это наверно слабость. Боязнь, что окажусь не прав. Почему мы с ней выбрали разные пути: ей не хватило веры в себя; у меня она зашкаливает. Она отказалась от своего мира, от мира, о котором мечтала читая запоями Паланика и других. Она отдалась в руки скучному засушливому быту. Всё время, что я её знаю, каждый её взгляд был для меня как подарок. Она нечасто меня ими баловала. Она настолько уже не верит себе, что скрывает свою собственную реакцию на происходящее даже от себя самой. Настолько заигралась, дурёха. Она испугалась, что не выдержит этот мир, если поверит в его возможности до конца. Он был безграничен и опасен; открыт во всех направлениях. Таня же выбрала мир мамы: то, какой она видит свою дочу. И мне её не жаль, так же как и себя. Мы выбрали, о чём теперь уже говорить. Уважаю её выбор. Причём я же знаю насколько она ненавидит свою жизнь, порой мне кажется, что если её мама внезапно умрёт, жизнь Тани переменится в два дня. Хотя нет; это как с той рыбкой, которой поставили стекло на пару дней и она запомнила, что в другую часть аквариума попасть нельзя. Так же и она; когда не станет стекла, ничего уже не поменяется.
Её эгоизм зашкаливает. Его постоянно надо кормить. Когда она ночевала у меня, в моей кровати, то не стесняясь переписывалась с каким-то там арабом из университета. Она призналась, что всеми силами сейчас пытается его влюбить в себя. А когда добьётся, то забьёт как обычно. И со мной она себя вела так же – это с её слов; первые две недели она взвешивала каждое смс. Знал же, что будет интересно. Она никому не показывает себя. Я видел лишь самую приближённую версию. Её мне уже кажется не знает даже она сама. Так вот она максимально подстраивается под запросы парня и он втюхивается как мудак. А так как она не может быть с ним самой собой(нельзя же замещать модель собою), то начинает его ненавидеть. Это ей возможно и помогает легче всех бросать. Со мной другое. Я сам её уже провоцировал на расставание; она держится. Мне кажется, что я последний человек, с которым она иногда сама своя; по крайней мере ей так кажется. К сожалению я видел, что она некрасива. Скоро моя любовь к ней превратится в ненависть; чувствую уже; но странное дело – я никогда не перестану её уважать. Таня убила в себе намного больше, чем многие вообще из себя представляют. Вот и дружелюбный неограниченный мир. Ладно попытаюсь хоть немного складно вспомнить происходящее в последнее время; уже почти пора.
Итак, у неё появился парень. С бывшего СССР. Она заявила мне о нём, что его день рождения совпадает с днём рождения её бывшего араба. Спросила – что бы это могло значить? Первая мысль конечно была – ты с ним тоже расстанешься, если начнёшь встречаться(промолчал). Вообще я всегда её поддерживал, иногда кусал конечно, но только когда она уже откровенно зазнавалась. А так фраза в её адрес “ты лучшая!” от меня стала чем-то вроде полочки, на которую она запросто могла положить своё завышенное самолюбие.

-Ты знаешь, я сначала была такая влюблённая, но уже как будто прошло.
-Видимо всё серьёзно. Вы уже неделю встречаетесь.
-Ну что ты подкалываешь?
-А потому что я не могу относиться серьёзно к тому, на что тебе самой насрать.
-Ну почему ты так грубо?
-Зато правду. Он подходит к параметрам твоей мамы?
-Да. Он высокий, русский, православный, хоть и не верит.
-Всё в порядке, сейчас все православные так.
-Ты знаешь, он мне конечно нравится. Вообще все мои парни были неплохи. Допустим если бы Андрей(тот что с хатой) был немного повыше и поинтереснее, то был бы вообще хорош; если бы Джек Был немного умнее и строже, был бы лапочка; если бы ты был немного поматериальнее и думал о завтрашнем дне, то был бы идеален.
-Не записывай меня в ряды своих; скорее наши отношения нечто отношений брата и сестры.
-И ты меня ни разу не хотел?
-Хотел.(я соврал) А ты меня?
-Нет. Ни разу.
-Не люблю когда ты врёшь. Я тебе говорил, хватит вести себя со мной как с остальными. Это чревато.
-Ты знаешь, он такой милый. Он так заботится обо мне.
-Это из Нью-Йорка что ли? По скайпу или смсками?
-Ты ревнуешь.
-Ты говоришь чушь.
-Я тебя не ревновала к твоей проститутке.
-Она круче, чем проститутка. Я впервые в Америке трахал личность, а не пизду.
-Мы с ним тоже уже занимались сексом.
-Врёшь!
-Ха-ха. А вот и нет. Даже три раза. Ночью, утром и в ванной.
-Впервые слышу такое время суток “в ванной”.

Всё-таки мы с ней пошли на мост. Она прихватила свою слабоумную румэйтку, которая к тому же училась в экономическом колледже. Я начал фоткать Таню и чуть не уронил фотоаппарат – она настолько умеет делать глупый взгляд. Делает его довольным, пустым и глянцевым. Талант. На фотографиях она похожа на покрытое воском яблоко. Хуй подберёшься – ни одной мысли в глазах. Когда мы шли уже с моста, то под нами пролетел поезд. Тогда то она и выдала главную мысль. После она жаловалась, что на всех фотографиях выглядит одинаково – пустышкой. А чего она хотела? Выиграла саму себя наконец. Так вот в оправдание она мне прислала фотку себя года два назад. Сделана она была как раз в то время, когда родители запретили ей выходить замуж за Джека. Я весь вечер наслаждался этим снимком: из её глаз лезла наружу злоба неимоверных размеров. Вокруг зрачков были как будто лесенки, от серого до почти синего цвета; по этим лесенкам наружу вылазили маленькие человечки. Они в себе и заключали злобу, как ответную реакцию на несправедливость. Сколько она уже не пыталась придать осмысленность своему взгляду – хуй! Просрала. Потом я увидел её фотку с этим парнем. Мне показалось, что она фотографировалась с каким-то актёром. Он был на фото главным и лишь благодаря своей душевной доброте позволял находиться рядом какой-то провинциальной дуре. Отвратительный тип. Араба я видел с ней на фото; даже когда ещё не знал кто он такой. Но он был рядом с ней счастливым. Джек мне понравился. Он ей жил. Когда она его кинула, то он в больницу слёг. Таня постоянно упоминала его с усмешкой; ей было совершенно пофиг на него.

8 марта 2012 года.
Мы с ней сидим на Пенс Лэндинге. Едим еду из индийского ресторана. Второй раз она приучает меня к этой еде. Она не так уж плоха, в меру острая.
-Он сегодня со своими друзьями на вечеринке.
-Ты же знаешь. Мне всё равно.
-Как я устала от твоего безразличия ко всему. То есть тебе на меня наплевать?
-Хорошо, слушай. Вот твоя румэйтка скулит – ой да ой. Толк есть? Нет(я успел ответить быстрее её). Я нихера не делаю и не буду. Толк есть? Тоже нет! Это ваши дела. Если ты скажешь – мы расстались с ним; поздравлю. Если будешь выходить замуж – то же самое. Какая разница, как я буду на них реагировать, разбираться один хуй вам. И тем более ты знаешь: я не совершаю бесполезных действий. Это нерационально.
-Прошу, не матерись. Но ты прав. Он меня не любит. Наверно я ему не нужна.
-Конечно не нужна.(она даже дёрнулась) Сегодня восьмое марта. Будь ты ему нужна – он был бы с тобой.
-И то верно. Но мне всё равно обидно.
Она сидела в моих объятиях, а оба мы были накрыты этим извечным коричневым пледом, который всегда у неё в багажнике, вместе с тремя-четырьмя парами обуви.
-Солнце, знаешь что?
-Что?
-Помнишь ты говорила, что реагируешь только на хорошие моменты жизни?
-Ну да. Только они вызывают во мне эмоции.
-Хорошо, пол часа назад ты мне рассказала свой сон. Что тебя трахал этот турок из института...
-Ну что за грубость.
-А твой парень тебя приревновал. Сомнительные хорошие эмоции в этой ситуации. Важно не что происходит – важно как мы на это реагируем.
-Это точно. — и она ещё плотнее прижалась ко мне. — Ты знаешь, я сегодня ехала в зал и на дороге было столько людей, все эти светофоры. Куда мы все торопимся, зачем бежим?
-Зачем ты спрашиваешь, ты же знаешь ответ.
-Да? И какой?
-Хуй знает. Почему мы с тобой так ненавидим людей?
-Я их люблю. — и она заулыбалась, — не знаю, я их просто ненавижу. Зачем искать повод.
-У нас есть разница: ты ненавидишь их изначально, решив для себя, что они пидарасы; я же пытаюсь найти за что их полюбить, но не могу найти зацепок – и уже от этого ненавижу. Одно скажу точно: ты меня одарила такой мудростью, что даже если бы не сказала во всё время нашего знакомства ничего другого, и то мне хватило бы.
-Это какой же?
-А помнишь как мы гуляли по мосту Франклина? Так вот ты тогда посмотрела на проезжающий чуть ниже поезд и сказала – лучше не прыгать ему на крышу.
-А, да; помню.
-Скажи, а почему ты вдруг решила поделиться столь глубокой мыслью?
-Ха-ха. Даже и не знаю.
-Всё равно. Я тебе обещаю, что не буду прыгать на крыши поездов.
Потом мы поднялись к припаркованной машине и она повезла меня домой.
-Наверно я его люблю.
-Дело твоё. Пожалуйста. Скажи, он знает тебя?
-Нет. Возможно он никогда меня не узнает, даже если мы проживём всю жизнь.
-Велика любовь, если ты ему до сих пор не открылась.
-Просто ещё не время.
-Ты смеёшься? Полгода мало? А знаешь почему ты так ему и не открылась как мне?
-Почему?
-Да потому что ты ему нахер не нужна. Именно ты, а не та комедия, которую ты для него играешь. Театр одного актёра и одного зрителя.
-Ты не прав. Он интересуется мной. Спрашивает.
-Почему тогда я вычислил тебя за первую встречу, а он полгода тебя трахает, и ни на сантиметр не приблизился к тебе? Да потому что ты с ним телом. Другого по твоему же мнению он недостоин в тебе. Ты даёшь ему несколько сантиметров своей вонючей кишки, но не пускаешь в глубины своего океана. С ним у тебя одного рода отношения, со мной совершенно другого.
Тут она засмеялась и сказала “ты так уверен?”. Она думала, что я скажу, что между нами любовь; но я очень быстро сказал:
-У нас попиздеть. Поныть друг другу про несправедливый мир.
Она даже в лице поменялась; обозлилась.
-Я твою историю никому из друзей даже не рассказывал. Мало кто поймёт твою проблему. Чего тебе не живётся? Работа, ты уехала из страны, которую ненавидишь, выйдёшь замуж за этого, как ты называешь оленя, и получишь гринку. Всё окей. Штаты.
-Можешь рассказывать про меня хоть всё, хоть кому угодно. Никому и дела нет. Никому не интересно.
-Мне интересно. Поэтому я и слежу за твоей жизнью.
-То есть интересно и всё?
-Да. Ты сама знаешь, что когда меня не станет ты забудешь обо мне через неделю.(она еле заметно улыбнулась) А сколько ты будешь горевать по своему любимому парню? Которого ты якобы любишь.
-Ты знаешь, наверно недели две. Мне с ним временами нравится, но если он раз и навсегда исчезнет из моей жизни, я максимум буду вспоминать о нём две недели.
-Сейчас верю. Я не первый раз тебе говорю – выбирай выражения. Мне обидно, когда ты мне врёшь, а я вижу каждый раз.
-Это ты так думаешь.
-Это ты так думаешь.
Она довезла меня до дома и когда я вышел и уже собирался захлопнуть дверь она сказала, наклонившись в мою сторону:
-Солнце, я тебя люблю.
-Я тебя тоже. Аккуратнее едь домой.

Я снова не работал. Она работала на площади; в самом центре. Эта малюсенькая ярмарка появляется каждый год лишь в преддверье Рождества. Я приехал в пальто: в сочетании с чёрными очками смотрелось неплохо. Это было на следующий день, после гибели Димки. Я позвал её на обед. Мы сидели в одной из пиццерий, что находится в разветвлённых подземных ходах рядом со станцией 15 Стрит.
-Это был самый крутой человек, которого я только знал. У него физически не было страха. Он атрофировался за время эволюции, как ненужный элемент.
-Для меня не существует разделений до. Если человек сам убил себя, то я к нему уже автоматически не могу относиться хорошо, — она ехидно улыбнулась, — Даже если бы ты это сделал, то я скорее всего стала бы плохо к тебе относиться; хотя ты знаешь как много значишь для меня.
-Нет. Мы ещё поборемся.
-Ну слава богу. Я считаю, что жизнь даёт именно он и мы не в праве сами себя её лишать.
-Я уважал его всегда. Уважаю и сейчас. Это его выбор. Не знаю, что послужило причиной, но точно не страх.
-У меня щека почти прошла(У неё заболел зуб и она ждала поездки в Россию, чтобы вылечить его. Хотя перед этим звонила и в шутливой форме клянчила деньги на лечение. Я бы дал, да сам тогда сидел на голяках. Это был первый откровенный поступок с её стороны, когда она забывала с кем имеет дело). Правда он меня не целовал этот раз в губы. У него страховки нет.
-Ха-ха.
-Что такое.
-Представил как он тебя во время секса в щёчку целует.
-И часто ты себе представляешь, как мы с ним сексом занимаемся?
-Нет. Но этот случай интересен. Он у тебя вообще драгоценный. Помнишь, как он тебя хвалил, что ты дешёвая? Что золото не любишь, а серебро копейки стоит; что не любишь клубы, а в парке погулять и бесплатно можно. Не удивлюсь если он на тебе женится, чтобы налоги меньше стали.
-Не знаю. Я иногда смотрю на него и думаю – нахер ты мне нужен дорогой? А потом собираюсь… и опять улыбаюсь и делаю вид, что счастлива. Может я сейчас поеду в Россию и успокоюсь. Вернусь добрее и у нас с ним наладится. А можем и расстанемся.
-Какая разница.
-И то верно. Я всё равно смогу извлечь из этой ситуации выгоду, как бы она не пошла.
-Много раз тебе говорил – ты выберешься из любой клоаки с высоко задратым носиком.
-Ха-ха; спасибо.

Концерт Рамштайн. 26 апреля 2012 года. Я не имел никакого права пропустить его. Ясно, что посетить его было для меня важнее всего. Билеты покупал я. Таня сказала, что пошла бы на них, но верх 60 баксов. Я согласился оплатить остальное. Я бы согласился и полностью купить билет, но решил – пусть отвечает за свои слова. Итак, два билета с доставкой, в приличном месте, потянули чуть более двух с половиной сотен. Встретиться условились на Брод Стрит, рядом с самым высоким в мире зданием, выполненным из камня; с макушки коего Пенн осматривает открытые им территории. Весь день она пыталась ебать мне мозг. Самым откровенным способом: была злая, истерила, задевала. Но честно говоря я целиком и полностью решил забить на неё в тот день. Я уже относился к ней не так как раньше. Она начала замечать перемену, но не знала насколько она кардинальна. Теперь я постоянно напоминал ей о её весе, когда она хвалила свою фигуру. Она у неё нормальная, но при словах “идеальная” из её уст, я уже позволял себе немного прыснуть от смеха. Она обижалась и говорила, что толстая; я не сильно лез переубеждать. Танюшка мне каждый раз писала или звонила, как шла в тренажёрный зал; демонстративно. Заебала. А сама ездила по ресторанам почти каждый день пожрать. И пожрать она любит. Она спрашивала – видно ли, что похудела? Ответил отрицательно. Взбесилась.
-Ты ходишь в зал потому что твой парень тебе намекает, что ты толстая?
-Нет! Ты что! Если бы он так сказал, то у меня был бы уже другой парень.
-Знаю.
Она ехала и рассказывала про то как её поздравляли с днём рождения. Какая, это всё, в принципе, чепуха. Оделась она простяцки: рубашка в клетку, чёрные джинсы и кеды. Я её не замечал, мне нужен был концерт. Даже не сам концерт, мне нужны были впечатления от него. Когда заехали на стоянку возле стадиона, она вытащила 50 баксов кэшем и сказала – вот. Я моментально взял их и засунул в задний карман моих вечных джинсов. Мельком я заметил её реакцию: она никак не ожидала, что я возьму с неё деньги. Тем более всю дорогу намекала, что это последний кэш. Зная количество её кредиток, волноваться за неё приходило на ум в последнюю очередь. Я добавил – с тебя ещё 10 долларов. Её аж передёрнуло. Фотоаппарат не брал; шёл на концерт для себя, не собирался аккуратно снимать, когда можно колбаситься. Я купил стакан Пепси. И мы пошли внутрь, на наши места. Впереди сидели три молодых парня с Украины. Лет им было по 19, может чуть старше. Она сразу к ним обратилась насчёт видео и фоток с концерта. И когда продиктовала одному из них мыло, то злорадно показала мне язык. Мол, ты вполне заменим, милый. Я в шутку сказал, что обиделся и ухожу. На что она молниеносно ответила – иди, я всё равно уже внутри. И спешно добавила – шутка. Это не было шуткой. Парни так старались перед ней быть взрослыми, что мне стоило немалых усилий, чтобы вести себя равнодушно. Они даже поссорились где кому сидеть, чтобы повыёбываться у неё на глазах. Она имеет нехилую власть над мужиками. Причём она стала делиться со мной, ни капли не стесняясь. Благодарен ей за это; очень интересно наблюдать за ничего не подозревающими людьми. Весь концерт я отрывался как мог. Шоу было обалденное; к тому же подборка всех самых крутых песен не могла не порадовать. Моё место было возле прохода, поэтому я вышел в него и прыгал так, что американцы удивлялись. Потом ко мне присоединилась полноватая американка; она скакала слегка поодаль, но постоянно смотрела на меня. Скакал так, что пару раз нечаянно наступил Тане на ногу. Когда мы ехали с концерта, она постоянно говорила, что её парень наверно офигел бы от того, как она отрывалась под Раммов. Вполне спокойно она отрывалась; ничего особенного – как бухгалтер на чаепитии.
-Помнишь я говорила, что влюбилась бы в тебя, когда мне было 17 лет?
-Да. И это правда. Но теперь ты остыла. Время идёт.
Сказала, что останется на ночь у меня. Я молчал; останется, гнать не буду; нет – тем лучше. Надо признаться, что она ни разу у меня не оставалась как начала встречаться со своим парнем. Та тоска себя оправдала.

На следующий день я был приглашён на её день рождения в центр. Сначала мы поужинали в битком набитом ресторане. Было настолько плотно, что даже не верилось. С нами ужинала её знакомая из института: украинка с идеальным американским произношением. Она рассказывала, как ехала как-то домой через чёрные кварталы, и на светофоре парень подбежал к девушке и начал дубасить её по лицу; та рухнула на зебру, а тот начал дубасить её ногами. Эта украинка была очень эмоциональная, она даже машину боялась водить из-за нервности. Нервозность так и проскальзывала в её движениях. Она сказала, что не любит негров. Так как зал гремел от шума переговоров, то она произнесла это не очень тихо. Я машинально обернулся(последние полгода живу в откровенно чёрном квартале и не позволяю себе такие вольности); меня в пот прошибло: прямо за моей спиной сидели два чёрных дядьки, лет по 40. То есть она говорила эту фразу, смотря чётко на них. Интересно. Потом мы поехали курить кальян. Первый раз курил эту дрянь. Не моё. Было так забавно наблюдать за всеми её бывшими ухажорами: каждый из них ревновал её к другому и ко мне. Я смеялся. Было темно и шумно; можно было себе это позволить. Выпив приличное количество коктейлей, я вышел на улицу протрезветь. Было холодно. Пройдя один блок, я вернулся и на входе в клуб чуть не поскользнулся на чьей-то блевотине. Они чуть не рвали друг друга, чтобы потанцевать с ней. Я же просто наблюдал и пил; и курил. В последствии удалил все фотки, на которых там светанулся. После я поехал ночевать к ней, и спал на соседней кровати. Легли около трёх, в шесть я уже сидел в автобусе, и ехал к своему неблизкому дому. Приехал, снял рубашку и мне постучал в окно напарник – пора работать.

Поездка за роликами, которые она заказала мне на день рождения убила последние надежды на то, что я ей дорог. Если иногда до этого мне и казалось, что она может быть честной хотя бы со мной, то после этого надежда пропала. Мне самому больше хотелось верить в её честность, нежели это было на самом деле. Мы поехали за этими роликами в Кинг оф Праша. Купили ролики, которые подошли по размеру, вышло всего 80 бачей; я рассчитывал на раза в два дороже. Мы решили похавать чизкейков в специализированной кафэшке. Нам дали сигнал на случай если освободится столик; в этом же молле был магазин обуви. Мы зашли и она кружила по нему много раз. Я знал, что у неё дома обувь девать уже некуда, а она всё ныла и ныла, показывая мне то те, то другие башмаки. Посмотрела на мои ноги – впервые она увидела мои Нью Бэлэнсы, о которых ещё пойдёт речь впереди. Тут сработал вибратор на штуке из кафэ. И я видел, как выходя, Таня с ненавистью посмотрела на меня. Ошибки не было, этот взгляд совершенно подкрепил её желание развести меня на обувку. Мне стало неприятно и я шлёпнул её по жопе. Хорошо так шлёпнул, всей рукой. Она огрызнулась на это, хотя ещё неделю назад лебезила у меня на кровати и говорила – бей сколько хочешь, не жалко; и подставляла её под удары. Её на самом деле расстроило, что не купили тапки. Мы съели большую пиццу, ещё какую-то еду и решили не давиться чизкейками, а взять их домой.
-Тебе идёт эта футболка с младшим Гриффином.
-Знаю. Ещё лучше смотрится, когда я в очках своих.
-Давай вернёмся в Россию?
-Нахуй?!
-Я всё равно поеду. Мне пора.
-Хорошо, но обещай мне, что начнёшь там революцию. Просто так мне не хочется тебя туда отпускать.
-Если я не уеду отсюда до августа, то уже не уеду никогда.
-Почему август?
-Годовщина брату.
-Понятно.
Она не поняла смысла слов. Не уехать в Россию в этом подтексте совершенно не значило остаться в Америке. Тут подошёл официант, неприлично похожий на Медведева. Она посмотрела на него и застыла на секунду, потом заказала чизкейки и начала пить воду.
-И правда очень похож.
-Кто?
-Официант. Ты же об этом подумала?
-Ха-ха. Откуда ты знаешь?
-Предположил.
-Тем более я не хочу чтобы из моей жизни уходил человек, который так хорошо меня понимает. Хочешь я заплачу половину?
Эта фраза была хуже удара по яйцам. Она была настолько фальшива, что мне захотелось плюнуть ей в лицо. Но во-первых мы были далеко от Филы; и во-вторых времени оставалось немного. Не хотел ссориться.
-Я хочу, чтобы ты оплатила полностью.
-Ха-ха, хорошо.
-Успокойся. Бери десерт. Пошли. Я плачу.
Пока мы ехали я практически не говорил. Мне было неприятно ехать с ней.
-Я тут на массаж ходила вчера.
-Это к массажисту, который записан у тебя как Наташа?
-А я тебе говорила? Ну да. Он всё подкатывал ко мне. А я подпускала, пока он не зашёл далеко.
-Куда это?
-Понятно, что он захотел перейти со мной на следующий уровень.
-Это какой? Разъясни.
-Отношения. Все парни хотят со мной отношений.
-А, ну да. Забыл; прости.
-Знаешь, что он мне сказал? Что у меня красивые руки.
Она знала, что я отношусь к её телу не как к совершенству; оно таким и не являлось никогда.
-Ему виднее.
-И ещё он сказал, что у меня очень красивое тело.
-Он массажист. Ему виднее.
Мы свернули с 76-й на Рузвельт, проехав в считанных метрах от её дома.
-Так зачем ты вырезал крест?
-Захотелось. Внезапно.
-Я тебя знаю. У тебя не бывает внезапностей; ты всё заранее просчитываешь, хоть и кажешься раздолбаем. Сначала этот круг.(Тут надо сказать, что 3 марта этого года мы ехали с ней в Нью-Йорк. Ехали на автобусе, и она пол дороги спала в моих объятиях и ковыряла свежую ещё тогда татуировку на левой руке. Автобус не довёз нас до конечной станции и я вышел бродить по городу, а она осталась на перекрёстке ждать своего любимого). Теперь ты его перечеркнул. Зачем?
-Не важно.
-Помнишь ты хотел убить себя?
-Дай подумать. Да; помню.
-Убей тогда Путина, перед тем как умереть.
-Тебе то он что сделал?
-Мне ничего.
-Я на той неделе шёл по центру, недалеко от Индепенденс Хола, так вот там стояли чудики с транспарантами “Молим о мире в мире”. Они хоть что-то делают, а не только скулят.
Она обиделась.
-Тань, как ты умудряешься общаться с людьми? Как ты их терпишь?
-Ну я говорю им правду. Они настолько отвыкли от неё, что сами переводят сказанное мной в шутку. И я высказалась – и никто не обиделся.
-Зачем ты сегодня тапки смотрела?
-Постой, тебе что, кажется что я тебя использую?
-Нет.(Она облегчённо вздохнула) Мне кажется, что ты абсолютно всех используешь, а не только меня.
-Что?!
-Шутка.

Холод. Остановка напротив её дома. Ноги закоченели в этих кроссовках. Зато я всё высказал. Мне надоело перед ней сдерживаться. Додумался же я поехать с ними. Она отторговала на своей ярмарке и за ней заехала её румэйтка. С месяц назад я по почте отправлял ей песню группы Jane Air “Я ищу свой новый день”. Ждал реакции. Она, как часто бывает, не ответила. Но не могла же она песню с таким содержанием пропустить мимо ушей. Не пропустила. Варит мне сегодня макароны по-флотски, а сама в пол оборота развернувшись говорит – нет, мне кажется, что ты не смог бы из-за девушки с собой покончить. Конечно нет. Это из-за пизды что ли? Да не в жисть! Обожаю её за умение держать со мной диалог. Так и признался ей: устал мол от монологов; только с ней диалог и можно вести. Смеялась довольная. Это лишь один из случаев. Помню ещё один, который врезался в память.
Договорились мы как-то покататься на велике возле Мэйсиса на Катмане; там плаза огромная, а машин мало. Дело в том, что она до 23 лет не умела на велосипеде ездить. Я её научил: два часа непрерывной муки. Благо сосед мужик помог, сказал ей, чтобы вперёд смотрела, а не под ноги. Его затрахали наши силуэты в течение двух часов под окнами. После этого она примерно через пол часа поехала. Потом говорила весь вечер – спасибо дядечке: помог. Так вот еду я к той плазе из дома, путь не близкий. По пути стоит Acme с лотерейными киосками. Зашёл. Купил три билета по 10 баксов. Сел недалеко на бордюре; стираю защитные слои, никого не трогаю. Так был уверен, что после этого дня работать не придётся. Все оказались пустыми. Пошёл купил ещё один за двадцатку – хуй. И с успокоившейся совестью я поехал дальше. Мы в тот день долго катались; и к её чести: она рухнула на асфальт, но и писка не издала. Боец.
Пошли мы в пиццерию похавать. Кушаем такие, а я и зарядил ей историю про клитор и пердёжь. Чёрные, что вокруг сидели, повернулись на нас со всех сторон. Она молча отреагировала. Сегодня ей мама звонила по скайпу при мне. Она поговорила с ней; и заявляет мне: знаешь, а ведь после той истории с клитором я пересмотрела моё заявление о последнем дне. Она единственная поняла смысл этой истории. Все же видели в ней клитор и пердёжь. За это я её и полюбил. Полюбил скорее как личность, не как девушку. И хоть иногда любовь к ней у меня зашкаливала, но никогда она не была того свойства что к...… тетради. Сижу я наеденный этими макаронами и отрыжки выпускаю на волю.
-Я ей машину отдала, хоть она и плохо водит.
-Хуже тебя даже?
Она даже в лице поменялась. Отложила все свои бумажки в сторону и пристально посмотрела на меня:
-Что ты имеешь в виду?
-Наверно тот факт, что ты плохо водишь машину?
-Кто тебе это сказал?
-А разве мне нужны советчики в таких ситуациях? Я от себя говорю. Если Виргис пидарас, но отлично водит машину, так я ему никогда и не скажу, что он плохо водит машину. А как ты водишь мне не нравится. Я не могу расслабиться, когда ты за рулём.
-Зря ты это завёл. Мне даже отец, человек с двадцатилетним стажем, не говорил этого. А у тебя даже машины нет.
-Её наличие не обязательно, чтобы разбираться в качестве вождения. А твой папа просто не хотел тебя расстраивать.
-Всё. На этом заканчивается наша такая близкая дружба.
-Королев нельзя критиковать?
-Зачем ты это сказал? Какую цель ты преследовал?
-Я тебя люблю и ты мне дорога. Поэтому я хочу, чтобы ты аккуратно водила машину. Это называется конструктивная критика. Если бы я хотел тебя опозорить, то начал бы говорить об этом при ком-то. Мы тут одни, поэтому только ты адресат. Вот и всё.
-Мне может обидно слышать такое. Ты не подумал?
-Учись водить хорошо. Не скажу подобного.
-Ну всё: ты больше не будешь ездить со мной. Ездий с теми, кто умеет. Не хочу тебя больше возить. Ты даже не подозреваешь насколько подорвал моё отношение к себе.
-Мне всё равно. Лучше я останусь единственным кто тебе не врёт, чем начну как остальные. И перестань кричать. Так проще: кричать “я хорошо вожу!”, нежели на самом деле научиться хорошо водить. Закрой за мной дверь.
Она хлопнула за мной дверью. И вот я стою напротив её сраного дома. А автобусы в этой стране ходят так, чтобы ты сто раз на дню пожалел об отсутствии машины. Просчитали весельчаки. Пойду к ней. Будь что будет: или помиримся, или разосрёмся совсем. Мне сейчас оба варианта одинаково похуй. Не буду больше писать, как будто это происходит сейчас. Пошёл я тогда к ней. Она недовольно, но впустила. Мы сидели; я чай пил, она в бумажках ковырялась. А потом я ей помогал с её ебучим экзаменом, который был на следующий день.”