Важное
Разделы
Поиск в креативах
Прочее
|
Литература:: - Потрошитель (4) Эшли ДжонсПотрошитель (4) Эшли ДжонсАвтор: Ромка Кактус Смерть от ножаБессознательный Малыш Инкубационный период 10 февраля 1896 года, Карсон-Сити, штат Невада. Увлекательные путешествия духа начинаются в городской библиотеке, где на страницах книг ещё полно дичи. На обочине кучками лежит снег, и у деревьев на рояле военный оркестр из десяти тысяч человек играет рэгтайм. 27 февраля город снова засыпало снегом, и мистер Джонс покачал головой: «Вырастить сына-балбеса… столько сил и времени отдать ему, чтобы он возился теперь со своими говёнными книгами и не желал заняться чем-нибудь серьёзным». Так в дребезги разбиваются надёжды людей, слишком ограниченных, чтобы понимать что бы то ни было, что не входит в узко очерченную сферу их непосредственных жизненных интересов, и слишком бессердечных, чтобы прощать подобное понимание другим. Острые обломки надежд впиваются и больно ранят самолюбие. Мистер Джонс – напыщенный агрессивный дурак, желающий весь мир видеть своим уродливым подобием. Семнадцатилетний Эшли Джонс про себя называет отца «папашей Сорелем» в честь неграмотного владельца лесопилки из романа Стендаля «Красное и чёрное». В глазах Эшли мистер Джонс был тем самым лукавым плебеем, который, демонстрируя почтение ко всему учёному, тем не менее, не мог никого ввести в заблуждение. Тёмная натура мистера Джонса была насквозь пронизана неприязнью к свету Знания. А больше всего мистер Джонс, как и подобные ему, любил судить о вещах, в которых ровно ничего не смыслил, выступая с набирающих популярность позиций воинствующего кретинизма. - Опять читал этого графомана По? Ну и чему хорошему может научить алкоголик и кровосмеситель, одурманенный опиумом и собственными дурными наклонностями… такими как некрофилия и неприкрытый садизм? - Отец, пожалуйста, оставь поэта в покое. Ему и так тяжело пришлось. - Да, получил по заслугам! Не будет больше каркать! - Что он тебе сделал? Ты его даже не читал. - Конечно, не читал. Что я, враг себе что ли? Тратить время на никчёмные писульки, когда есть дела и поважнее… Мои лошадки сами себя не накормят и не продадут. И мистер Джонс отправился убирать конский навоз. Эшли по приставной лестнице забрался на второй этаж амбара, где хранилось сено и где полосатая серая кошка держала новорожденных котят. Дурманящий запах сенокоса, слепые лысые зверьки, попискивая, возятся вокруг матери-кошки. Эшли смотрит с восторгом в глазах. Бабушка сказала ему, что новорожденных котят нельзя брать на руки: злой дух человека пропитывает всё, к чему прикоснётся, и кошка откажется от своих детёнышей. На втором этаже амбара Эшли устраивает читательскую комнату. С томом американской поэзии в руках он смотрит на перистые облака в высоких небесах Невады. Ночью ему приснится койот со сверкающей шкурой… вспышка молнии… цветы распускаются на заброшенной могиле, распространяя запах, знакомый с детства. Рано утром Эшли покидает дом, чтобы посетить кладбище, на котором покоится Аделия Джонс, его мать. Она привила ему любовь к книгам. Тихое, несчастное существо, быстро сгоревшее от пневмонии и семейной тирании. Эшли стоит перед зеркалом с фотографией матери, пытаясь различить на своём лице её черты. Она всегда желала ему только счастья, и он не станет проецировать её трагическую судьбу на себя. Мир полон возможностей, и далеко не все из них безрадостны. В семнадцать лет Эшли достигает подлинной мудрости, и прыщи моментально испаряются с его лица. Производители лосьонов от прыщей возмущены подобной выходкой. Эпидемия преждевременного взросления прокатывается по Америке, беря начало в городе Карсон-Сити, столице Невады. Предприятия повсеместно терпят убытки. И тогда Билли Макенрой объявляет награду за голову бунтаря Эшли Джонса. - Доставьте мне его живым или мёртвым. Я самолично облеплю его наглую рожу прыщами и сведу их при помощи новейшего «Лосьона Макенроя», который разъедает не хуже царской водки! Охотники за головами отправляются в путь. Среди них ирландец Шеймас О’Данн, человек с дурной репутацией и тоской по зелёной весне в Дублине, двухметровый негр Бобби, разрывающий голыми руками Библию мистера Мартина, и сам мистер Мартин, торговец фальшивыми Библиями, в которых Иисус путешествует по Америке, сея благодать и линчуя евреев и негров. Безбашенная троица останавливается на привал. Мистер Мартин разводит костёр, а Бобби помогает ему, делая топливо из Библий. - Единственная Библия, которая даёт свет, — это горящая Библия, — заявляет Бобби, щеря в ухмылке длинные белые зубы. Шеймас извлекает из походной сумки бутылку виски. - Поймаем гадёныша – и я вернусь в Дублин, где зелёная весёлая весна и парни с девушками гуляют по улицам, хрустя сырым картофелем… Наберу побольше приятелей и отвезу их сюда, чтобы вместе тосковать по родине… - А я напечатаю ещё больше фальшивых Библий, — говорит мистер Мартин. – С каждым годом становится всё больше дураков, охочих до духовности, и спрос растёт. Бобби застенчиво улыбается, сжимая и разжимая пудовые кулаки, так что Шеймас с поспешной учтивостью передаёт ему бутылку. Прибыв в Карсон-Сити, наёмники вызывают Эшли Джонса на нечестный поединок. По условиям боя, Эшли должен выйти из дверей городской библиотеки с самым беззаботным видом, а стрелки, засевшие на крыше парикмахерской, — обрушить ему в спину град свинца. Но мудрость, которой Эшли успел овладеть, просиживая на втором этаже амбара с книгами, срабатывает с точностью смертоносного механизма. Три воронки тлеют на месте убийц, распространяя тяжёлый запах палёных волос и обугленной плоти. Зелёная весна в Дублине, где умереть ещё не значит сдаться, заканчивается полным провалом. Теги:
7 Комментарии
#0 17:41 04-06-2013Илья ХУ4
чото про По поржал Замечательно. Единственно, можно про происхождение трех воронок пару предложений добавить. Малыш" понравилось. здесь чего-то не догоняю. Еше свежачок дороги выбираем не всегда мы,
наоборот случается подчас мы ведь и жить порой не ходим сами, какой-то аватар живет за нас. Однажды не вернется он из цеха, он всеми принят, он вошел во вкус, и смотрит телевизор не для смеха, и не блюет при слове «профсоюз»… А я… мне Аннушка дорогу выбирает - подсолнечное масло, как всегда… И на Садовой кобрами трамваи ко мне двоят и тянут провода.... вот если б мы были бессмертны,
то вымерли мы бы давно, поскольку бессмертные - жертвы, чья жизнь превратилась в говно. казалось бы, радуйся - вечен, и баб вечно юных еби но…как-то безрадостна печень, и хер не особо стоит. Чево тут поделать - не знаю, какая-то гложет вина - хоть вечно жена молодая, но как-то…привычна она.... Часть первая
"Две тени" Когда я себя забываю, В глубоком, неласковом сне В присутствии липкого рая, В кристалликах из монпансье В провалах, но сразу же взлётах, В сумбурных, невнятных речах Средь выжженных не огнеметом - Домах, закоулках, печах Средь незаселенных пространствий, Среди предвечерней тоски Вдали от электро всех станций, И хлада надгробной доски Я вижу.... День в нокаут отправила ночь,
тот лежал до пяти на Дворцовой, параллельно генштабу - подковой, и ему не спешили помочь. А потом, ухватившись за столп, окостылил закатом колонну и лиловый синяк Миллионной вдруг на Марсовом сделался желт - это день потащился к метро, мимо бронзы Барклая де Толли, за витрины цепляясь без воли, просто чтобы добраться домой, и лежать, не вставая, хотя… покурить бы в закат на балконе, удивляясь, как клодтовы кони на асфальте прилечь не... Люблю в одеяние мятом
Пройтись как последний пижон Не знатен я, и неопрятен, Не глуп, и невооружен Надевши любимую шапку Что вязана старой вдовой Иду я навроде как шавка По бровкам и по мостовой И в парки вхожу как во храмы И кланяюсь черным стволам Деревья мне папы и мамы Я их опасаюсь - не хам И скромно вокруг и лилейно Когда над Тамбовом рассвет И я согреваюсь портвейном И дымом плохих сигарет И тихо вот так отдыхаю От сытых воспитанных л... |