Паганель

Автор: Шева Если бы кто-то сказал Олегу, что таки бывает начальство, с которым можно и даже приятно работать, он бы лишь скептически ухмыльнулся.
А затем, в соответствии с легендой о знаменитом режиссере, безаппеляционно бы заявил – Не верю!
Ибо его жизненный опыт категорически утверждал обратное.
Вот и сегодня…
Ну надо же было ему так вляпаться!
- Оно от Бога нам дано! – невесело ухмыльнувшись, Олег Блинов еще раз повторил слышанную как-то от сослуживцев поговорку.
Грустно так повторил, чтобы не сказать – в расстроенных чувствах.
Весь его унылый внешний вид был ярчайшей иллюстрацией другой известной поговорки – первый блин комом!
А ведь как хорошо все начиналось.
Наконец-то ему удалось найти работу не каким-то там менеджером по продажам или мерчандайзингу, или, еще хуже, рекламным агентом.
А в большой серьезной фирме, в отделе протокола встреч делегаций и организации переговоров.
Это вам не хрен собачий.
Спасибо, конечно, Сереге, одногруппнику. Уже работавшему в этой фирме.
Взяли, правда, с испытательным сроком – ну, дак, сейчас везде так.
Будущий начальник при приеме долго гонял его разными заковыристыми вопросами да проверял знание английского.
Ну, с последним у Олега еще со школы было хорошо.
Одним словом - взяли.
Начальник отдела, правда, сразу показался Олегу уж больно строгим.
Даже не строгим, а резким.
Пожилой уже мужик, за пятьдесят. Худой как глист, с противным, каким-то какадушным голосом.
Петр Алексеевич Ганевич. Как через несколько дней работы Олега просветили сослуживцы – между собой для начальника придумали кликух, - Паганель.
Причем даже не потому, что так удобно складывались в единое целое буквы его ф.и.о., и не из-за его худобы, а, в первую очередь – из-за его феноменальных, воистину энциклопедических знаний, казалось, в любой сфере. Куда ни ткни пальцем. Как любил говорить сам Ганевич – «институциональная» память.

Но одно дело, если бы Паганель держал эти знания в себе и выдавал «на гора» ту их часть, которая востребована. Но нет. Как иезуит, как медленно высасывающий кровь паук, он не упускал ни единого случая, чтобы не пошпынять своими знаниями сотрудников, не ткнуть носом в незнание того или иного предмета и не подтвердить тем самым их полное ничтожество.
Первое время Олег все думал – кого же так напоминает ему Паганель?
А потом вдруг вспомнил – Охлобыстина в «Интернах». Тот же типаж. Или типчик. Мерзкий такой. Зломерзкий, даже можно сказать.

К сожалению, к тому, что сегодня произошло с Олегом, моральный облик его начальника имел весьма опосредованное отношение. Если не сказать честно – никакого отношения.
Олег тупо обосрался.
Причем дважды.
И если первый раз – буквально, то второй раз – в умозрительном, философском, так сказать, смысле этого слова.
Сегодня были переговоры с австрияками. Это были первые переговоры Олега.
Расставляя таблички с фамилиями на столе переговоров, бутылки минералки и стаканы, Олег вдруг почувствовал, что в животе подозрительно закрутило. И пока шли приготовления, он решил по-быстрому метнуться в известное место.
Метнулся. Сделал дело, бегом вернулся.
Паганель глянул волком, но промолчал.
Вот дальше вышло хуже.
По завершении переговоров, поднимаясь из-за стола, глава делегации австрияков вручил главе фирмы Олега подарок. Шеф, не оборачиваясь, протянул правую руку назад, чтобы взять в руку ответный подарок. Паганель, стоящий за спиной шефа, в свою очередь, точно так, не глядя, протянул руку назад Олегу.
Который был как раз ответственен за подарок.
Тот, в свою очередь, с ужасом тут же вспомнил, где он его оставил.
Олег смутно помнил, как он пробормотал нечто невразумительное, затем выскочил из зала, вихрем пронесся по коридору, забежал в «свою» кабинку, схватил пакет с подарком и тем же «аллюром три креста», запыхавшись, вернулся в зал.
Глава фирмы сначала уничижительно посмотрел на Паганеля, затем тем же взглядом «закатал» Олега в асфальт.
Взбешенный Паганель повернулся к Олегу, его тонкие губы презрительно разжались и он процедил – Зайдите ко мне. После.

…То, что в нем действительно сидит какая-то мудаковатость, Олег знал и сам. Поэтому, в общем-то, при последовавшей затем экзекуции Паганель ничего особенно нового Олегу не рассказал.
Олега удивило и обидело другое.
Какими отборными словами, по-иезуитски, по-людоедски тот это сделал.
Казалось, была бы такая возможность – он съел бы Олега со всеми потрохами. Разве что косточки бы выплюнул.
А может, и не выплюнул.

В забегаловке возле их работы, куда они зашли вечером принять «по пиву», Серега долго успокаивал Олега, -.Да не переживай ты так! Он со всеми так. Людоед – он и в офисе людоед…

…Перед тем, как отойти ко сну, Петр Аркадьевич после особо тяжелого и напряженного рабочего дня обычно брал в постель любимую книгу.
Когда-то ярко-зеленая обложка уже давно потемнела, из «золотых» букв названия и надписи внизу «ДетГиз» тускло поблескивали едва половина букв.
В предвкушении грядущего удовольствия Петр Аркадьевич открыл свой бестселлер на закладке и приступил к священнодейству чтения:

…- Вот только одного мне хотелось бы поесть, но этого никто мне здесь не достанет
- Что же это? – спросил иезуит.
- Ах сынок, это детская ручка! Я бы, кажется, с удовольствием обсосала косточки!
- Неужели это так вкусно? – спросил Роберт.
- Вторая история ответит на твой вопрос, мой мальчик. Один миссионер говорил в упрек людоеду, - Есть человеческое мясо отвратительно и противно божеским законам. Да, должно быть, и невкусно!
- О, отец мой! – ответил дикарь, с вожделением поглядывая на миссионера. – Скажите, что не велит Бог, но не говорите, что это не вкусно! Если бы вы попробовали!...

Петр Аркадьевич неожиданно отложил книгу.
И перевирая классика, непонятно для кого сказал:
Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя.
Богатыри, не мы…