СКАЗКА (на конкурс сказки)

Автор: Story На конкурс. Давно лежит. В "Космо" не возьмут), и сюда не больно-то подходит. Но, может, немного розовых соплей к Новому году не помешает?

СКАЗКА

Наступила ночь. В лужах отражалась луна, в ее свете поблескивали льдинки: первый заморозок. Было промозгло. Обычное дело в конце октября.
Большая серая Крыса бежала через двор, старательно огибая лужи, вытянув голый длинный хвост. Она спешила миновать открытое пространство двора как можно скорее по старой привычке. Сейчас это было излишней предосторожностью. Уже много времени прошло с тех пор, как уехали люди, дом зиял черными окнами без стекол. Ветер гулял в пустых комнатах, завывая трубах, дом был очень старый, когда-то жильцы в нем топили печки.
Крыса хорошо помнила то время, когда можно было подобраться поближе к теплу, и как было сладко засыпать под треск поленьев. Да, было время. Люди оставляли горы объедков. Конечно, приходилось всегда держать нос по ветру. С крысами люди постоянно воевали. Мать и отец Крысы задохнулись от дыма, когда начался пожар в каморке у дворника, где они тогда жили, они спасали своих маленьких детей, в том числе и Крысу, вытаскивая их из гнезда, устроенного в земляном полу, рядом с печкой. Но кто-то из людей, участвующих в тушении пожара, наблюдая за этим геройством, взял да и закрыл лаз в нору перевернутым обгорелым столом: «А что б вы сдохли!». Это Бабушка рассказывала. Она всегда учила быть осторожными, не доверять людям и обходить их стороной, а сама возьми да и съешь отравленной приманки.
Когда дом опустел, крысы тоже подались искать лучшей доли, а Крыса осталась. Жить стало тяжело, но не хотелось расставаться с привычным местом. И потом, у Крысы был друг – Собака, это к нему она сейчас бежала. Хозяева Собаки бросили его, «облезлого дармоеда». Бросили и уехали. Собака стал жить в подвале, там было темно и сыро, полно блох, но раз ему там нравилось… В последнее время Собака расхворался, был слаб и еле двигался. Крыса не была у него со вчерашнего вечера, как он там? А раньше, какой был красивый, шерстка была гладкая, блестела на солнышке, а прыгал как! Лаял так заливисто! Крыса так любила его слушать, остальные ее не понимали. Подружились они не сразу. Люди говорили, что Собака был «благородных кровей», однако держали его как простого дворового пса в будке, только цепь на него почти никогда не надевали. Собака гонял крыс, гавкал на них, но никогда ни одну не тронул. А Крысе разрешал стянуть что-нибудь из своей миски, делая вид, что не замечает. Потом они поняли, что не мешают друг другу, когда находятся рядом, а через некоторое время они научились делиться друг с другом своими мыслями и переживаниями. Странная дружба. Никто из сородичей Крысы не мог припомнить такого.
Крыса проскользнула в маленькое оконце-отдушину, ведущее в подвал, пробежала по обглоданной, в клочьях стекловаты трубе, напрягла зрение. В углу чернела старая фуфайка, служившая подстилкой для Собаки. Но его не было! Крыса принюхалась: еще недавно был. Куда делся? За едой пошел? Но ведь он так слаб. Раньше в округе были обитаемые дома, можно было кормиться вполне прилично, но дома опустели. Оставался только трамвайный парк. Далековато, но выбора не было, Крыса и Собака туда бегали порыться в мусорном баке и что-нибудь добыть. Собаке везло больше: его люди подкармливали, оставляли у бака хлеб, иногда косточки. Собака всегда делился с Крысой. Крыса тем же путем вернулась на улицу, осмотрела двор. Слабый знакомый запах звал за собой. И Крыса побежала.

Ева отдернула занавеску, лязгнули железные «крокодильчики», державшие штору, и Ева снова испугалась этого резкого звука. «Нет, пора менять карниз!» - в который раз подумала она. За окном только-только начинало светать, но Ева радовалась этому пасмурному раннему утру. Сегодня возвращается Игорь. А Ева поедет встречать его в аэропорт.
Зачирикал Куня. Снегирь, попавший в переделку прошлой зимой, вернее, в когти кошке, которая основательно пожевала его. Что занесло диких, осторожных птиц в городской двор? Ева его подобрала, выходила, теперь он толстый, вполне здоровый, необыкновенно красивый, похож не Шаляпина в шубе.
«Кунь, ты сегодня рано встал, завтрак я тебе подам чуть позже», - Ева просунула сквозь прутья клетки палец и погладила красную грудку, Куня обиженно надулся.
Займемся цветами. Для однокомнатной квартирки их, пожалуй, многовато. Но они так старались быть неприхотливыми и даже самые редкие и капризные экземпляры, привезенные чуть ли не контрабандой Евиными друзьями из-за границы, всем своим видом говорили: «Нам очень у тебя нравится, Ева, мы не доставим тебе никаких хлопот!». А уж всякие там декабристы-традесканции выглядели ухоженными, блестящими как породистые кони. С детства Ева занималась спасением школьных заморышей, беря их домой на лето, мамины подруги приносили какой-нибудь опальный «тещин язык», не желавший расти, или «жениха», который ни за что не хотел цвести сиреневыми цветами, тогда как «невеста» уже пенилась белыми. И все растения под крылом у Евы становились здоровыми, разрастались ввысь и вширь за считанные дни, расцветали даже самые безнадежные. И покидая Евин дом, радовали хозяев хорошим поведением. Знакомые называли это «даром», а Ева только улыбалась: пусть будет «дар». Полить, протереть листья, спросить, не пора ли «подкормить», повертеть, поворачивая к свету заснувшие листья, побрызгать водой, провести рукой по упругому стеблю, порадоваться новым бутонам и почкам, подвязать закудрявившийся побег. Все было так знакомо, так просто. Время за этими хлопотами пробегало незаметно. Ева глянула на часы. Ух, ты! А ведь еще надо собраться. Побежала в ванну, на повороте в крохотной прихожей столкнулась с тумбочкой, ударилась об угол бедром, у-ш-у!!! Будет огромный синяк, стала тереть ушибленное место. Увидела себя в зеркале: озадаченное болью лицо, вытянутые трубочкой губы. Рассмеялась легко и беззаботно. Вернулась в комнату, включила музыку, не громко, все-таки еще очень рано, а сегодня выходной, скинула футболку, трусики, распустила волосы, встала на цыпочки, потянулась, попрыгала, сделав несколько па под ритмичную музыку. Всего несколько мгновений без одежды, но Ева замерзла: «Люди, отопление пора включать!». Холодно-холодно-холодно, босиком, осторожненько мимо тумбочки, в ванну. И началось! Мылась, сушилась, укладывала волосы, внимательно глядя себе в глаза, красила ресницы. Металась между кухней – кофе хочется, комнатой – что, что надеть?! В ногах начал ненавязчиво путаться кот Волчок - голубые глазищи смотрят в душу, элегантно напрашивается на мисочку «Вискаса»… Ааа! Про Куню забыла! Ева насыпала сухой завтрак одному и второму, налила воды. Порадовалась за свою «дружную семейку»: на удивление Куня с Волчком жили мирно. Кот не рассматривал птицу как еду и снегирю это пришлось по душе. Ева потрепала нежную холку Волчка, он терпеливо переждал ласку. Куня лениво клевал свой птичий корм, но его круглый глаз следил за всеми действиями хозяйки, дверца клетки была открыта: снегирь совершал ритуальные облеты территории. Все обихожены, накормлены. Можно ехать.
Так: сумка, ключи, телефон, ключи от машины, подушиться забыла. Прыснула духами впереди себя, вошла в душистое облако, вдохнула любимый аромат. Все, не скучайте! Ева вызвала лифт, в кабине, прислонилась к стене, стала рассматривать себя в зеркале напротив.
Пышные темные волосы обрамляют свежее лицо с высокими скулами, глаза лучатся, губы…- губы как губы. «Когда, каким образом из угловатой, угрюмой МЕНЯ получилась вдруг вот ЭТА: сияющая и, судя по всему, уверенная в себе?» - подумала Ева, - «И она мне нравится!». Приехали. Лифт-тугодум долго не хотел открывать двери. Улица встретила бодрым ветерком, который забрался сразу во все возможные ходы в одежде и заставил содрогнуться всем телом.
Нажала на кнопку автосигнализации, в ответ приветливое пикнули и мигнули фарами, это Ее Величество – машина серебристой масти и заморского происхождения, оставленная на попечение Евы Игорем.
Ева про себя произнесла несколько сокровенных слов, повернула ключ зажигания, в салоне быстро теплело, машина охотно слушалась, упруго и легко покатилась, сглаживая тряску от проблемного дорожного покрытия. «Скоро, скоро ты вернешься в хозяйские руки», - мысленно ободрила Ева Ее Величество.

…Вдруг Крыса поняла, что Собака рядом. Она замедлила бег. Вот он: Крыса увидела темный силуэт на обочине. Запах вывел ее на шоссе, идущее вдоль трамвайных путей, и Крыса бежала по этой людской дороге очень долго. Собака, зачем же ты сюда забрел? Но Крыса уже понимала, зачем. Крыса уселась на противоположном краю дороги, слушала, как в темноте подрагивает Собака. Незаметно стало светать. Собака тяжело поднялся и, качаясь, вышел на середину асфальтовой ленты. Потянул воздух, оглянулся и посмотрел на Крысу. Лег на бок, вытянул лапы. Крыса не сводила с Собаки глаз. И тут пошел снег. Редкие хлопья кружились и падали на мокрую дорогу, таяли. Крыса стала смотреть как сгустки причудливых снежинок, которые лишь коснувшись земли, превращаются в ничто… Воздух наполнился пронзительным запахом снега, Крыса вдыхала его и чувствовала, как в нее втекает пустота. Крыса вышла на дорогу, выбрала местечко, легла так, чтобы касаться Собаки.

Машина Игоря, Ее Величество, как называла ее про себя Ева, заставила полюбить себя с первого взгляда. Еще бы! Аристократическая красота, изящество движений, Ева чувствовала себя в абсолютной безопасности, находясь внутри просторного салона, понимая, что это несколько легкомысленно, но она доверяла автомобилю, как человеку. Может быть потому, что доверяла Игорю?
Сегодня Ева наслаждалась ездой. Раннее утро, безлюдная дорога, падает первый снег, но гололеда нет, о чем еще мечтать шоферу? Я - «шофер! Это все равно, что я – «космонавт»! Еще недавно сказал бы кто! Но Игорь разглядел в ней азартного и способного ездока, заставил получить права. Ева испытывала животный страх, оказываясь на месте водителя, хотелось зажмуриться и бросить руль, но постепенно научилась чувствовать машину, разбираться в педалях, сцеплениях-газах-тормозах, а потом перестала замечать, есть ли перемены в состоянии, когда она оказывалась за рулем, страх ушел. Ева ощущала, как обострялось восприятие, и как интуиция опережала голову: сначала тянулась рука, потом приходила мысль, подтверждающая правильность движения.
А с Ее Величеством Ева почувствовала, как автомобиль может стать продолжением человека. Или наоборот?
Ева думала про снег, про Ее Величество, про то, как она научилась водить машину, она играла с собой, старалась делать вид, что не думает о самом главном в ее жизни. Игорь. В знакомом уголке сердца сладко кольнуло. Недавно она узнала, где живет любовь, точный адрес, она могла, как на карте показать его на своей груди. «Иго-р-р», - мурлыкал Волчок. «И-и-горь, и-и-горь», - пел Куня. «Игоррр», - урчала Ее Величество. Это имя сопровождало Еву повсюду. Ева вспомнила, как впервые проснувшись рядом с Игорем, смотрела на его спокойное лицо и думала: «Да, я бы хотела просыпаться и видеть именно это лицо рядом». Он появился в ее жизни ровно в тот переломный момент, когда Ева начала продираться навстречу себе. Затянувшаяся депрессия, вялость и апатия, неудачи неожиданно привели не к полному развалу, а к обновлению. Вечный вопрос «Быть или не быть?», был кем-то наверху однозначно решен в пользу «Быть!». Видимо Ева удачно прошла некую инициацию. Однажды приснился сон, Ева видела себя погружающей лицо в прозрачную воду, пронизанную солнечными лучами. Сложно описать то, что она ощущала, блаженство, смешанное со страхом, потому что не хватало дыхания, и полную, никогда наяву не испытываемую уверенность в том, что все очень хорошо. Именно после этого сна, утром Ева почувствовала, что сработал какой-то глубинный переключатель. Пришло спокойствие. Ева поняла, что она начала жить. С чем сравнить? Да, это же история про внутренний слух! Наталья, бывшая одноклассница-подружка, с которой и поныне сохранились теплые отношения. Маленькая Наташка пропадала в музыкальной школе, на концертах классической музыки, и ей это нравилось. Наташа играла на «фортепьянах» (как говорила ее бабушка), удивительно проникновенно и технично не по возрасту, в консерваторию ее приняли сразу на второй курс. Пророчили будущее знаменитой пианистки. Но Наташка всегда мечтала петь. Но не могла. Нет, голос был, глубокий, сильный, и, что очень важно, с волнующим тембром, был и абсолютный слух, но внутренний, наружу прорывалась лишь хорошо поставленная (от природы) фальшь. Наташа так мучалась! В один прекрасный день, после занятий, она уединилась в аудитории, играла простые распевочные упражнения и пыталась приладить к ним свой голос, ничего не выходило. Вдруг услышала: «Деточка, Вы обладаете редким даром. Надо, надо заниматься». Старушка, бывшая преподавательница изредка заходила в консерваторию, которой отдала всю свою жизнь. Вот она-то и достала из Наташки ее богатство, заставила сверкать всеми гранями. Наташа рассказывала, что когда впервые взяла верную ноту, изменилось все, весь мир, а главное, появилось чувство реальности собственной жизни! Теперь она многообещающая оперная певица.

…Ева стояла на остановке, была весна, ветер раздувал полы пальто, волосы, почувствовав свободу, вставали над головой прической разгневанной Медузы-Горгоны. Сквозь рваные, стремительно летящие облака, блистало солнце. Люди боролись с «порывами 7-10 метров в секунду»: молодая мама пытается заслонить собой пестро разодетого карапуза; ха! – у дядьки ветер выхватил из рук газету, когда он переворачивал страницу, он побежал за ней, а очередной порыв сорвал с него шляпу, дядька матернулся («А еще шляпу надел!») и погнался за кувыркающейся беглянкой. А вот бабуля открыла зачем-то зонтик, хотела им защититься, ветер вывернул его наизнанку, и пока она, несчастная, пытается вернуть его в прежнее состояние, ветер треплет ее седые перманентные кудряшки, надувает парусом свободный плащ. Ева так увлеклась наблюдениями, что когда подошел автобус, она отстраненно и заворожено смотрела на то, как люди погрузились в него, закрылись двери и автобус… уехал, а Ева осталась. И вдруг из набежавшей черной тучи брызнул дождь, перерастая в ливень. Ева очнулась и растерянно посмотрела по сторонам, зонта не было, крыши на остановочном домике тоже. Остановилась серебристая машина, водитель наклонился, на секунду пропав, открыл дверь, которая распахнулась, чуть задев Еву. Водитель снова откинулся на спинку своего сидения и смотрел на Еву, а она на него. У незнакомца были удивительно красивые серые глаза, обрамленные длинными ресницами, и не вяжущийся с этим великолепием жесткий взгляд, от этого взгляда у нее даже холодок пробежал по спине. Или это оттого, что она замерзла? Ева вдруг развеселилась, подумала: «Если такой сердитый, чего останавливался, никто не просил?». А сама уже усаживалась, подбирая намокшее пальто. Впервые изменила своим принципам, села в машину к незнакомому человеку, к Игорю.

Ева глянула на себя в зеркало заднего вида: хороша, чертовка! Воспоминания об Игоре спровоцировали редкий для ее обычно бледного лица румянец. Переведя взгляд на дорогу, Ева снова побледнела и резко затормозила, в нескольких метрах на дороге вырисовывался припорошенный снегом непонятный предмет. Как же я раньше не заметила? Ева почувствовала смутное волнение. Она пыталась рассмотреть в неверном свете наступающего пасмурного дня неожиданное препятствие. Потом решила выйти и посмотреть поближе. Когда оставалось несколько шагов, Ева увидела, как от большой бесформенной кучи отделилось что-то маленькое и метнулось в кусты на обочине. Ева подошла совсем близко. Собака. На дороге лежала собака, рядом с ней было маленькое подтаявшее пятнышко, которое быстро засыпал снег. Бедняга…Ева присела, заметила легкий парок над горестно вытянутой мордой: жив, слава Богу. Пришлось повозиться: хорошо, что в багажнике у Игоря был плед, Ева подогнала машину, погрузила безжизненное и оттого очень тяжелое собачье тело на заднее сидение. Тронулась в путь, время от времени посматривала на пассажира. Пес лежал, укутанный в плед, глаза закрыты, никакого движения.

Крыса смотрела на удаляющуюся машину, на которой увозили ее друга. Она почти уснула, ей мерещился треск поленьев, она перестала чувствовать ледяной холод дороги, и сквозь дрему же услышала шум приближающейся машины, только подумала: ну вот и все… Но когда Крыса почувствовала запах человека, она заставила себя открыть глаза, увидела приближающуюся к ней фигуру, инстинкт заставил ее удрать. Крыса наблюдала, за девушкой, которая заботливо смахнула с Собаки снег, а потом, тяжело дыша, укладывала его в машину. «Может, все к лучшему?», - думала Крыса. Автомобиль растворился вдали. Крыса бежала, выгнув длинный хвост, и размышляла о том, что есть резон отыскать более удобное место для жилища, и попытаться найти кого-нибудь из старых знакомых.

Игорь стоял в полном одиночестве у выхода, обозначенного для его рейса, когда показалась запыхавшаяся Ева. Она с разбега бросилась ему на шею. Он обхватил ее, приподнял и закружил, закружил! Ева стала сбивчиво рассказывать про собаку, которую нашла на дороге, поэтому и опоздала, пес оказался тяжелым, хотя он страшно истощен, и такой несчастный, лицо у него как у мученика, и он хотел жизнь самоубийством покончить, и какой-то у него компаньон был, только сбежал, когда человека почуял.
Игорь смотрел на Еву, чувствовал, что сердце плавится от нежности, и думал: «Интересно посмотреть в «лицо» этому псу».
Игорь по дороге домой позвонил своему другу, кинологу и ветеринару. Пришел большой, шумный Паша, сказал, что пес очень слаб, но дал благоприятный прогноз. Павел был страстным собачником, он негодовал, глядя на больную собаку: «Люди, люди, бросили такую псину! Ведь это не дворняга, а породистый пес, а для него – бездомье - смерть!». Ева спросила, что за порода. Паша ответил: «Перед вами, господа, часть американской мечты - золотистый ретривер, который идет в комплекте с домом, машиной и двумя детишками». Конечно, не специалисту угадать в этом полуживом, облезлом, грязном скелете, «ретривера» да еще «золотистого» было невозможно. Ева поинтересовалась, можно ли определить возраст, Паша ответил, что, судя по состоянию зубов, собака молодая, года два примерно. Паша посочувствовал Еве и Игорю: придется много заниматься с новым питомцем, его беспокоило не столько физическое здоровье, сколько психическое состояние. Пес перенес серьезный удар, утратил хозяев, и не меньше полугода вел самостоятельный, если можно так сказать, образ жизни. Поверит ли он снова людям, захочет ли быть «другом человека», или превратит жизнь новых хозяев в ад – неизвестно. Паша просил подумать и выразил готовность забрать пса в свой питомник на содержание. Ева посмотрела на Игоря. Встретилась с его спокойным, твердым взглядом и сказала: «Мы уже решили, оставляем». Павел хохотнул: «Ребята, вы хоть разговариваете, или только телепатически общаетесь? Сколько вижу вас вместе, не перестаю удивляться!». Хлопнул Игоря по плечу, погрозил псу пальцем: «Ну, смотри у меня!», неуклюже поцеловал Еве руку, пообещал навещать и ушел. С уходом Паши в квартире сразу стало тихо и заметно свободнее.
Игорь взял Еву за руку, провел по середине ладошки, притянул к себе… Время пропало. Они так и простояли в прихожей, не в силах оторваться друг от друга. Квартирка, полная невольных свидетелей их счастья, тактично молчала.
Потом перекочевали на кухню, Ева кормила Игоря, они пили чай, разговаривали, разговаривали. Они, кстати, очень любили разговаривать друг с другом. Ева то и дело спохватывалась и шла смотреть, как там пес.
Собака весь день пролежал, не подавая признаков жизни, к вечеру открыл глаза, заскулил. И первое что он увидел, было мутное пятно, напряг зрение: прямо перед его носом сидела птица. Таких он видел прошлой зимой. Гордые, их с воробьями не сравнишь. Пес прикрыл глаза, а когда снова открыл, не поверил им, сквозь пелену проступили очертания…кота, который пристально смотрел на него. Только этого не хватало! Было тепло, веки сладко слипались, но все тело ломило, и пес снова заскулил, на этот перед ним возникла девушка: «Давай, оживай, маленький».

Ева отдернула занавеску, плавно поехали колечки по карнизу, унося за собой легкую ткань, в комнату хлынуло солнце. Ева открыла окно, облокотилась на теплый подоконник. Стало щекотно дышать, Ева чихнула, с ветки вспорхнула испуганная птичка. Ева обернулась, Игорь спал. Ева притянула занавеску, перекрыв дорогу солнечным лучам, пусть поспит, выходной день.
Прошло уже много месяцев с тех пор, как Ева подобрала собаку на дороге. Лето в разгаре. Многое изменилось. Они с Игорем собираются пожениться, однажды он взял и перевез Еву в загородный дом, вместе с цветами и зверинцем, не смотря на протесты «исконно городской жительницы». Дом раньше был ветхим, дед Игоря строил, деревянный, двухэтажный, просторный, полный скрипов, старых фотографий на стенах, камин имелся. Теперь отремонтированный, и максимально обновленный он все же не утратил былого очарования, потому что Игорь старался сохранить дух своего родового гнезда, и планировка прежняя, и дерево - основной отделочный материал, и старая мебель удачно смешалась с новой, и для фотографий нашлось место.
Ева не работает, она вот-вот должна родить. Она легко переносит свое новое состояние, ухаживает за цветами в доме и в саду. Ей неожиданно понравилось жить вдали от города. Ее цветник на улице похож на сад старушки-волшебницы из сказки про Снежную королеву. Соседи не выдерживали этой неестественной для Подмосковья пышности и буйства красок, приходили знакомиться, и выпытывать «секреты». У Евы теперь много знакомых и дачников, и коренных жителей поселка.
Кот Волчок открыл для себя радость общения с соплеменниками и, особенно с соплеменницами, которыми, судя по всему, изобиловала округа. Стал пропадать ночами. По утрам объявлялся, иногда со следами сражений, голодный. Ева внимательно следила за изменениями в его поведении, переживала, но не вмешивалась.
Куня стал отлучаться из клетки, подвешенной на открытой веранде. Расширялась территория его ритуальных облетов. Ева тревожилась, что когда-нибудь он не вернется, но с другой стороны, Куня – был дикой лесной птицей, может быть, он сможет снова ею стать? Пока же он возвращался, старательно клевал свой корм, позволял себя гладить, выглядел вполне довольным.
Ева направилась на кухню, зачерпнула кружкой колодезной воды из небольшого ведра, стоявшего на скамеечке, порадовалась, тому, что Волчок спит на своем месте, вышла на веранду, Куня приветственно свистнул.
Поднялся и завилял хвостом преданный друг, участник всех Евиных домашних нехитрых дел, верный и бдительный охранник, неизменно сопровождающий в походах по окрестностям. Ева подумала: «Какой же он красивый!». Солнце играло на золотистой шерсти, пес чуть склонил голову на бок и серьезно смотрел медовыми глазами на Еву, во взгляде явственно читались забота и нежность. «Здравствуй, мой любимый, здравствуй», - сказала Ева, с трудом присела, поставила кружку с водой на пол, обхватила собаку обеими руками, прижалась щекой к шелковистому уху.
Пес долго поправлялся, он был практически раздавлен болезнью и выпавшими на его долю тяготами. Ева всю жизнь к собакам относилась прохладно. Могла залюбоваться пятнистой дворняжкой, свернувшей хвостик колечком, удивлялась нелепости некоторых пород, ее раздражала собачья повадка заискивающе заглядывать в глаза, и возмущали люди, которые выгуливая собак во дворе, совершенно не заботились о его чистоте. Но этот пес… Ева видела в нем не только страдающее существо, но и полную достоинства и глубины личность. Имя для него далось не просто. Они с Игорем перебирали сотни разных слов, называя их вслух, чтобы собака среагировала на похожее для нее звучание. Но все было напрасно, и новый жилец оставался безымянным. Когда фантазия почти иссякла, ситуация неожиданно благополучно разрешилась. В преддверии нового года в доме появился календарь на наступающий год. Ева листала его, рассматривая рисунки детишек разных стран, которые составляли основу оформления. По привычке стала читать имена маленьких художников вслух: «Иу Донг, 8 лет, Китай, «Сон пастушка»; Татэхир Тэн, 9 лет, Тайвань, «Крестьяне»; Володя Бритаев, 6 лет, Россия, «В ожидании праздника». Ева остановилась на этом рисунке: простая комнатка, горит камин, в углу стоит наряженная елка, часы на стене замерли с непонятным временем на циферблате, у камина на коврике спит собачка, в окошке идет снег… В этой паузе между событиями, изображенной маленьким мальчиком было столько трогательной достоверности. Ева перевернула страницу и продолжила: «Джим Мэри, 10 лет, Гаити, …» Ева почувствовала напряжение в воздухе. Повернулась к собаке, снова сказала: «Джим». Пес приподнял уши, мотнул хвостом. Как просто! «Дай, Джим, на счастье лапу мне!». Джим подошел к Еве, сел рядом. Все - он теперь Джим.

Ева вышла в сад. Обошла свои владения. Повернула к дому. На крыльце ее встречал Игорь, он наблюдал, как она сосредоточенно заглядывает в чашечки цветов. Ева увидела Игоря, горячий румянец залил щеки, это всегда так, когда она первый раз встречается с ним взглядом. Забралась бочком по ступенькам, Игорь поддерживал сильными руками. Джим был рядом, беспокойно поглядывал на хозяйку: что-то она совсем стала неуклюжая, но на больную не похожа.
Ева накрывала к обеду стол на веранде. Неторопливо сервировала, затейливо складывала полотняные салфетки, расставляла простую белую посуду, протирала бокалы. Ожидались гости. Паша – спаситель Джима с девушкой.
Из кухни доносились дразнящие ароматы, Джим старался быть безучастным, но иногда не выдерживал и увязывался за Евой, когда она входила в дом, Джим надеялся на чудо. И чудо явилось в виде замечательной дымящейся косточки, которую Ева достала из кастрюли с бульоном: «Надо подождать, Джим», и положила на тарелку остывать. Ева посмотрела в окно, увидела, как Игорь снимает рубашку: собирается дрова колоть. Загорелый. Повернулся, заметил, махнул рукой, что-то сказал. Ева разобрала: «Не подглядывай!» Игорь был начинающим дровосеком, иногда промахивался. Но пропустить такое зрелище Ева не могла: красивый парень в потертых откровенных джинсах и обнаженным торсом занятый такой работой! Шаг вперед – поставил полено на большой пень, шаг назад, размахнулся, прицелился, бах! – дровишки брызнули в разные стороны! Снова взглянул на Еву, улыбается: попал!

Вот и позывные. Паша, выдавал целую мелодию сигналом своей машины, презрев покой дачного поселка. Дом и сад сразу наполнились бестолковым весельем и возней. Джим считал Павла своим другом, охотно включался во все его затеи. Паша снова приехал с Натальей, у них, похоже, нешуточный роман. Раньше Павел появлялся каждый раз с новой девушкой, а последние три раза приезжает с Наташей. И смотрит он на нее не "как кобель-трехлетка на течную сучку", по его собственному выражению, а как-то особенно, это Ева заметила сразу. Может быть, у них что-то выйдет? Познакомились они у Евы с Игорем, Наташа – это та самая Евина подружка, оперная певица. Наташка не обделена мужским вниманием, когорта ее ухажеров была многочисленна и разнообразна: от студентов-консерваторцев, до зрелых и даже перезрелых почитателей, заваливающих ее цветами и предлагающих покровительство. Но Наташа не являлась искушенной сердцеедкой, она - трудоголик, ей попросту не хватало времени на любовные истории. А Павел вовлек ее в водоворот своей бурной жизни, с собаками, неплановыми вязками, дружескими вечеринками, походами с палатками и гитарой у костра. Она все это в юности пропустила и теперь наслаждалась новыми впечатлениями. Кроме того, они с Павлом удивительно похожи внешне, только Наташа – уменьшенная вдвое копия Павла. И их тянуло друг к другу, невзирая на всю разницу в занятиях и темпераментах.
Поздним вечером гости уехали. Всегда, когда уезжал Паша, становилось слишком тихо. Но постепенно чуть растерянная тишина превращалась в волшебную: звенели комары, вдалеке ухала ночная птица, позвякивала посуда, которую Игорь убирал со стола, в клетке шуршал Куня. На веранде стало прохладно, захотелось в дом, Игорь затопил камин. Сели на диван в обнимку, смотрели на огонь, молчали. Джим улегся вблизи огня, это было его любимое занятие – слушать, как потрескивают поленья. Когда-то он слышал от своего друга, что слаще этого звука ничего нет.