Про то когда накрывает...

Автор: Припадок спокойствия Мы с приятелем шли по серому от осени городу. Раздался звонок телефона, он полез в карман куртки, и достал аппарат.
- Слушаю. Да, очень приятно. Конечно. Можем встретиться возле кинотеатра. Я невысокий и лысый. Не ошибетесь. Через пятнадцать минут? Договорились.
Он выключил телефон, и нарисовал на лице довольную усмешку.
- У тебя дела?
- Надо дождаться одну девушку. Принесет книгу.
- Я её знаю?
- Вряд ли. Сходишь со мной? Я заберу, и пройдемся.
- Кого заберешь?
- Книгу.
- Ладно.

Мы пошли к кинотеатру. Минут через десять к нам подрулила невысокая блондинка, чуть больше двадцати, с внимательными глазами, и в сером по фигуре плаще.
- Ира, - протянула мне руку.
- Сергей.
Я посмотрел на приятеля. Он светился как лампочка, и сыпал комплиментами: "вы такая красивая", "вы наверное модель", "почему мы раньше не встретились". Девушка стояла польщенная. Я хмыкнул.
- Может кофе?
Начавшийся дождик подтолкнул искать укрытие.
- Конечно, - она взяла нас обоих под руки, и мы направились к кофейне за углом.
Поднявшись на второй этаж по скрипучей деревянной лестнице, а других не бывает в мире провинциальных кофеин, мы разместились за небольшим в столиком. Помещение маленькое, уютное. Полутьма располагает к доверительному трепу, обмену банальностями и смакованию разных жидкостей, приготовленных из плодов растений семейства мареновых. В разговоре я упомянул, что иногда пишу для местной газетенки. Она заинтересовалась.
- Послушайте, а это не вы написали рассказ "Припадок спокойствия"?
Выжидательно на меня посмотрела. Был в моей жизни эпизод, когда в газете напечатали этот рассказик. Не думал, что он кому-то запомнится.
- Я.
- Ой, я вас таким и представляла.
- Небритым и немножко хамом?
- Я бы сказала загадочным.
- Хорошая замена слову "мутный"?
- Не могу никак понять, вы циник или романтик.
- Я тоже.
Мы рассмеялись, и общаться стало легче. Оказалось она тоже пишет, но пока лишь в дневник. Удивило меня то, что с десяти лет. Я начал в сорок два, и тот момент остро почувствовал, что безвозвратно проебал двадцать два года. А, черт бы с ними... Принесли кофе. Секунды перетекали в минуты, те незаметно сложились в полтора часа. Нам нравилось сидеть, и болтать языками. Блистали улыбки, были вытащены старые остроты, неоднократно оригинальные мысли. Во время разговора, она иногда касалась моего предплечья рукой, будто хотела убедиться в том, что я сижу рядом. Когда поздний час и официантка вытолкнули нас в конце концов на потемневшую, потеплевшую, ставшую романтичной от уличных фонарей улицу, я знал что простым расставанием этот вечер не закончится. Мне хотелось остаться с ней вдвоем. Приятель был лишним, хотя он очень старался, поблескивая лысиной, добиться называния его милым. Я вызвался её проводить. Ира согласилась. Приятель обиделся, распрощался, и ушел. Она взяла меня под руку, и мы побрели по улице. Дорога свернула в городской парк.
- Ты не возражаешь, если мы немного посидим на лавочке?
Она прижалась к моей руке, и сказала:
- Хоть до утра. Родители привыкли, что я сама по себе.
У неё оказывается замечательные родители.
Мы сели на аллее, по которой люди почти не ходят, и которая изредка освещалась фарами авто, проезжавших по дороге. Рядом. Бедро к бедру. Слова, слова, слова. Потом я её поцеловал. Потом посадил на колени. Потом повел к себе домой, и там мы перешли на ты.

Ира завернувшись в одеяло вышла на балкон. Приоткрыла створку балконной рамы, уселась на табурет, и закурила. Я поплелся следом. Спящий город замер, застыл и казалось не дышит. Но нет, донесся рев проехавшей машины, и стало понятно, что мы не единственные идиоты, кому не спится в три часа ночи.
- Ты даже не представляешь, какая я...
Струйка дыма вылетела в ночь, и растворилась.
- Да видел.
- Дурак. Я не в этом смысле. Как человек.
Она сделала короткую затяжку, и подарила ночи ещё одну струйку дыма.
- Мои родители развелись, когда мне было пять. Мама снова вышла замуж, родила брата, а я стала самостоятельной. В пять лет. Представляешь? Нет, она меня конечно любит, да и дядя Валера трезвый, неплохо ко мне относился, но....
- А отец?
- Брехло. Все время обещает помочь... Но у него своя семья, ему не до меня. К тому же он в столице.
- Ты это вообще всё к чему?
- К тому, что я не миловидное создание, с широко открытыми от удивления глазами.
- А это к чему?
- Наверное заранее извиняюсь за то, что обману твои ожидания.
- Не извиняйся. Пошли в постель.
Мы легли. Бедная девочка. Жизнь несправедливо обошлась с ней. Но так она обходится со многими из нас. Мы лежали, я гладил её по голове, потом сказал:
- Ты не могла бы раздвинуть ноги?

Утром Ира ушла. День выдался обычным, но когда он почти закончился, я лежал на диване, читая какую-то книжку,как тут зазвонил телефон:
- Ты что делаешь?
- Читаю.
- Скоро заеду.
Послышались угрожающие гудки. Я посмотрел на часы. Было половина второго ночи. Где-то спустя час, встрепенулся дверной звонок. Она зашла, поцеловала. Я почувствовал запах алкоголя. В жестах её чувствовалась новая для меня уверенность, и даже наглость, будто обиженная вчера на судьбу девочка где-то спряталась, а вместо себя выпустила сестру-хулиганку.
- Ты откуда.
- От верблюда.
- Ясно. Чай будешь?
- Давай.
Мы пошли на кухню. Я поставил чайник на плиту. Ира села к столу.
- Ты где была?
- Не твое дело.
- Ясно.
- Что тебе ясно?
- Что ты напилась.
- Я? Ты Кому это говоришь? Слышишь ты! Кто ты такой? Я тебя спрашиваю! Ты кто такой?
- Успокойся.
- Руки убери. Тронешь - убью.
- Никто тебя не будет трогать. Успокойся.
- Нечего меня успокаивать.
Она встала, придвинула лицо к моему, и глядя в глаза сказала:
- Я тебя предупреждала.
- О чем?
- О том, что я не ванильная.
- Это что-то меняет?
- Это все меняет. Я сильнее тебя, и ты будешь вынужден мне подчиниться.
- Ага. Разогнался. Ты в два раза младше. Это ты должна мне подчиняться.
- Нет ты.
Она попыталась меня ударить, я перехватил руку. Ира зарычала:
- Отпусти меня придурок, я кому сказала.
Я держал. Она брыкалась, толкалась, сопела, но ничего не могла сделать. Через несколько минут затихла.
- Отпусти.
- Ты обещаешь успокоиться?
- Обещаю.
Она сделала рывок, и попыталась укусить.
- Если не успокоишься, я тебя свяжу.
- Ладно.
- Что ладно?
- Я не буду больше.
- Как я могу тебе верить?
- Слушай, заткнись. А?
Я понял, что кураж пошел на убыль. Отпустил. Она и вправду стала смирной. Просто устало сидела, и смотрела перед собой. Закипел чайник, я достал две чашки.
- Мне без сахара.
Ира смотрела мимо меня, на чашку. Хороший знак. Напряжение спало. Передо мной опять сидела вчерашняя девочка, и смущаясь пила горячий чай.
- Извини меня.
- Да, ладно.
- Нет, правда, извини. Я когда напьюсь - из себя выхожу. Могу избить. Такое уже было.
- Избить? Меня? Вряд ли у тебя получится.
- Посмотрим.
В глазах её мелькнули искорки, но тут же пропали.
- Извини. Я говорю, что попало.
- Проехали. Ты останешься на ночь?
- Да.

Через день Ира уехала. Её работа находилась в другом конце страны. Этот короткий визит домой, почти весь, она провела со мной, в моей квартире. Когда большой красивый автобус словно оттолкнувшись от остановки, сдал назад, и затем рыкнув понесся к столице, я почувствовал, что несколько последних дней были не одинокими. Ночные долгие разговоры, выходы покурить на балкон, постель, все сжалось, и превратилось в маленький трепещущий огонек, который люди обычно называют очагом. Он меня грел.

Мы созванивались каждый день. К обеду. Раньше трубку она не брала. Спала. Её профессия удачно сочеталась с алкоголем и полуночными дэдлайнами. Неожиданно, рано утром раздался звонок.
- Я еду.
- Куда?
- К тебе. Ты не рад?
- Рад.
- Тогда жди к обеду.
Я сел, и стал ждать.
В два часа Ира появилась на пороге. В одной руке пакет с пиццей и томатным соком, в другой с запеченной курицей. Это что-то новое. Она избегала сантиментов, а тут вдруг столько вкусностей. Мы пошли на кухню, накрыли стол. Есть она не хотела. Это все было мне. Пока я ел, она на меня смотрела. Я жевал, и чувствовал себя скованно. Чтобы избавиться от неловкости, спросил:
- Как работа?
- Все отлично. Отпросилась на два дня.
- А вообще как?
- Уверенно продвигаюсь к цели.
- К какой?
- Покорения мира, конечно. Стану известной писательницей, и весь мир будет мне поклоняться.
- Почему ты думаешь, что ты ей станешь?
- Потому что я одна готова пожертвовать ради этого всем: эмоциями, людьми, отношениями.
- Тогда, я не буду тебе поклоняться.
- Будешь!
- Ни за что.
- Ты дурак.
- Я не готов поклоняться человеку, готовому жертвовать другими.
- Ты не понимаешь. Так устроен мир.
- Это не правда.
- Нет, правда. А ты ничего не добьешься.
- Знаю.
- Ты ничтожество.
- Возможно.
- Знаешь что, не зли меня а то я тебя выгоню.
- Вообще-то, это мой дом.
- Ты хочешь, чтобы я ушла?
- Нет.
- Тогда я остаюсь.
- Я рад.
- Но ты, все равно дурак.
- Несомненно.
- И я тебя ненавижу.
- Хорошо. А теперь пошли в постель.
- Ладно.

Прошли два дня, и она уехала в большой город, где её ждала работа, черепашка и одиночество, отгоняемое частыми телефонными звонками. Через месяц наши отношения превратившиеся в бесконечные разговоры, начали терять свежесть, остроту, и к её обещанию приехать на Новый Год, я отнесся вполне прохладно. Не знаю, что повлияло больше, расстояние или то, что я постоянно вспоминал те её слова, где она сказала, что ради большой цели можно пожертвовать всем: чувствами, людьми, отношениями. То есть мной. Может не сейчас, так позже. Через месяц, или год. Но пожертвовать.
Время просто шло. Мы поругались из-за какой-то мелочи, и обоим показалось, что будет легче, если не мириться. Мы и не помирились.