Не по Фрейду

Автор: Шева С чего и где всё началось, Комов не помнил.
Вроде в баре каком-то.
Или кафешке.
В заведении - это точно.
Будто и был-то с кем-то. Но потом остался один. Это он помнил чётко.
Что еще запомнилось, - нежарко было. А скорее, даже прохладно, если не холодно. Вроде как поздняя осень, или ранняя, совсем ранняя весна.
Зябко, одним словом, было.
Хотя, с другой стороны, причина могла быть и в мандраже.
Из бара очень быстро, почти мгновенно, какими-то тёмными, плохо освещёнными закоулками они переместились в строящееся здание.
Неподалеку.
Лестницу на верхние этажи он поначалу не заметил, а потом уже было поздно.
Сдуру, в горячке, он забежал в тупиковую комнату.
Единственный плюс был - комната была большая, со строительной рухлядью посередине. Вроде как есть к чему спиной прислониться.
Что он быстро и сделал.
Тех было трое. Или четверо.
Похоже, эти трое ворвались в здание сразу за ним, а четвёртый был на подходе, - поотстал, пока бежали.
Но сейчас его торопливый топот был слышен уже рядом.
Эти трое в комнате довольно ухмылялись, - вариантов у него не было.
Никаких.
Стали они по-киношному - главный спереди, один - слева, второй - справа.
Бритва в руке у Комова может и сдерживала их от быстрого прыжка на него, но лишь на какие-то мгновения.
Носорогом вбежал четвёртый. И не останавливаясь, с разбегу, задев даже плечом вожака, ринулся на Комова.
Толстяка подвели его же напор и габариты.
Он не смог увернуться.
А точнее - сам и налетел на отчаянный взмах бритвой.
Вскрик - и лицо жирдяя будто располовинилось, причём нижняя часть стала вдруг ярко-алой. А сам он, на удивление, осел на колени, схватившись руками за лицо.
Комов еще успел заметить, как чужие, толстые пальцы стали красными и кровь с них начала стекать на грязный пол.
В следующий миг троица сорвавшимися с цепи овчарками бросилась на Комова.
Он еще раз, наугад, наотмашь, изо всех сил взмахнул бритвой.
И сжавшись в комок, подумал, - Всё, конец!
…И проснулся.

Среди множества образов «Золотого телёнка», суетящихся под ногами Остапа и его славных подельников, есть один персонаж, который, при всей своей второстепенности, интересен, а может быть, даже уникален, тем, что очень наглядно живописует невозможность и неспособность человеческого разума контролировать его же ежедневное, а точнее, - еженощное порождение, - сны.
Да, конечно же, речь идёт о Фёдоре Никитиче Хворобьёве, бывшем попечителе учебного округа, служащем советской власти заведующим методологически-педагогического сектора местного Пролеткульта.
Которому вместо милых его сердцу депутата Госдумы Пуришкевича, патриарха Тихона и градоначальника Думбадзе постоянно снились так противные и ненавистные ему членские взносы, стенгазеты, председатель общества друзей кремации.
Что поделаешь? Не вольны мы в выборе сновидений.
Особенно обидно, когда ты так хочешь, чтобы тебе приснился близкий, родной, или любимый человек, чтобы хотя бы во сне обнять его, словом обмолвиться, да даже помолчать, - но с ним, - ан нет.
И если бы только - нет, а то ведь, как метко заметил еще Гойя, - сон разума рождает чудовищ.
Которые беззастенчиво, нагло и бесцеремонно поселяются по ночам в твоей голове.
Нет, нельзя сказать, что кошмары мучили Комова так уж часто, но - что было, то было. С другой стороны, проснувшись, и очнувшись после такого страшного сновидения, вот как сегодня, Комов неизменно чувствовал радость от возвращения в настоящую реальность.
Пусть она и была незамысловата, где-то и в чём-то проста до аскетизма, но, слава Богу, это была такая привычная и родная реальность.
Еще классик сформулировал: жизнь - это реальность, данная нам в ощущениях.
А ведь как приятно ощутить под собой удобный стульчак унитаза, услышать рокот бачка, радостно вбирающего в себя воду после завершения процесса, почувствовать бодрящие и одновременно ласкающие тебя струи тёплого душа, а затем - тонизирующие, заставляющие ожить тело энергичные прикосновения большого банного полотенца, освежающий вкус зубной пасты, ароматный и такой привычный, но каждый раз будто заново наполняющий тебя живительной энергией вкус горячего кофе, который ты стараешься не смазать, не испортить, аккуратно откусывая, чтобы не накрошить, сыр или гренки.
Или то и другое, как нравилось Комову.
Ну а дальше день всегда даёт тебе толчок, хочешь ты этого, или нет.
Место приложения толчка тоже не меняется.
И ты бежишь, а то и летишь куда-то, зачем-то. Будто это имеет смысл.
А жизнь - не просто непростая, а хитрющая к тому же, тоже пролетает.
Мимо.
Будто вы и вместе, а в то же время - на параллельных непересекающихся курсах.

В этот раз завершающий, утренний сон был нетрадиционен и удивителен.
…Комов шёл по коридору.
Навстречу - стайка девчонок. Совсем юных - первый, может, второй курс.
И проходя мимо, одна вдруг задержала на нём взгляд на какие-то доли секунды больше, чем при обычном случайном взгляде.
Но он заметил, и ему показалось, да нет - он был уверен, что это - она.
По инерции пройдя несколько шагов, он остановился.
Повернуться и пойти за ними он не мог.
Стыдно - что он поплетётся? Как старый, никому не нужный бродячий пёс?
Которого выгнали из дому.
Неожиданно кто-то тронул его за плечо. Две девчушки из той же компании.
Мило улыбаются, - Зря вы. Подойдите к ней. Она тоже переживает. Но не хочет показывать…
…Проснулся Комов будто окрылённый.
Будто где-то блеснул лучик.
Будто в чём-то, давно забытом и тупиковом, что он прятал глубоко-глубоко в душе, появился шанс.
Комов обвёл глазами полинявшие, выцветшие обои, еще крепкую, но уже немодную мебель, затем упёрся взглядом в старую, еще перестроечных времён, трёхрожковую люстру «с позолотой».
Еще раз вспомнил сон.
И впервые почувствовал, что он не хочет возвращаться в свою реальность.
И не потому, что она плоха, нет.
Просто перед ним вдруг отчётливо встала та, другая, былая реальность.
Из которой он выпал.
Ну и что, что параллельный мир. Сколько лет после Эвклида прошло, а доказал таки Лобачевский, что не так всё просто в этой, условно говоря, геометрии.
И незыблемый постулат может оказаться и не постулат вовсе.

Целый день послевкусие этого странного сна не давало ему спокойно заниматься делами. Периодически напоминая о себе, будто заноза.
Почему в сердце?
Просто.
Где-то.
И уже поздним вечером Комов не выдержал.
И набрал заветный номер.
И услышав, нет, не знакомый, - родной голос, запинаясь, будто через силу, сказал, - Здравствуй. Это я. Приснилась ты мне…не знаю, к чему. А знаешь что - давай увидимся.
И через паузу, - Всё-таки.