Trash. X-mas Mistery. /Снеговик/.

Автор: Дик Кант Прекрасным декабрьским утром семья Обасанджо проснулась в своем новом домике в маленьком украинском городке, расположенном недалеко от Полтавы. Не смотря на то, что утро было субботним, и не было никакой необходимости будить детей так рано, чтобы собрать в школу, а самим отправляться выполнять свою высокую миссию, их, вопреки возмущения, все-таки разбудили. Проснувшись, с недовольными лицами они направились к окну, к которому их усердно пытались завлечь родители. То что они там увидели, было тем, что мы видим довольно часто с некоторой периодичностью, и никогда не виденное ими вживую в силу определенных географических и климатических особенностей, которыми обладает страна их происхождения.
Обычная нигерийская семья: папа Джозеф, мама Глори, сын Айзек и дочь Агбани, - до недавнего времени относительно спокойно проживавшая в столичной Абудже, проповедовав местным жителям все прелести и преимущества христианства, была вынуждена покинуть страну, потому что, мягко говоря, просто достала федеральные исламистские власти. В предоставлении политического убежища оплотом демократии Соединенными Штатами (в данном случае речь идет о Соединенных Штатах Америки, а не о Мексиканских Соединенных штатах, как мог подумать читатель) им было отказано, так как и своих негров там хватало, но учитывая многолетнее плодородное сотрудничество с братом Джозефа шпионом Идрисом Обасанджо, некогда занимавшего высокий пост в правительстве Нигерии, а в последствии эмигрировавшим в США, американцы пошли на уступки и в качестве утешительного приза предоставили всей семье возможность отправиться в составе христианской миссии в Украину учить местное развивающееся население духовности. Не будучи в восторге от нигерийской системы наказаний и пенитенциарных учреждений, семья Обасанджо в полном составе отправилась в Восточную Европу…
Нет, ничего удивительного в том, что чернокожее семейство впервые в жизни увидело снег. Рок обитания в Экваториальной Африке с ёё климатом и региональным уровнем доходов для большей части населения созерцание снега воочию превращает в несбыточную мечту, поэтому мы, люди проживающие в этом уголке земного рая, даже представить себе не можем тех переполняющих чувств радости, которые в тот момент испытали Агбани и Айзек. Джозеф и Глори тоже видели снег впервые, но, будучи людьми взрослыми, они не могли радоваться как дети.
Сильнее желания поскорее выбежать на улицу и потрогать, понюхать и даже попробовать снег на вкус, было только чувство голода, преследовавшее семью уже несколько дней. Дело в том, что в результате технической ошибки они остались без финансирования, а выданых перед отъездом наличных денег едва хватило на перелет и обустройство. Но к Рождеству обещали все исправить и выплатить компенсацию. Семья жила надеждой.
Этим утром Глори еще удалось наскрести немного продуктов, но как жить дальше, она представляла с трудом. В арахисовом масле Глори обжарила лук, перемешала его с ломтиками сухой дыни. Вместо свежих помидор и перца она использовала их консерврованые аналоги, за ненадобностью и просроченностью брошенные бывшими запасливыми хозяевами домика под кроватью в спальне. Обильно полила смесь кетчупом, дабы придать всему этому хотя бы подобность свежести, добавила немного порезанной свинины и поставила на огонь тушиться.
Этот «ёгуси» детям пришелся не по вкусу. Айзека даже немного стошнило.
После завтрака дети выбежали на улицу, родители пошли в представительство миссии поинтересоваться, не перечислены ли им деньги к Рождеству.
Дети потрогали, понюхали и попробовали снег на вкус. Желая утолить голод, они начали его есть, но он был холодный и на долго их не хвтило…
Наладить контакт с местными детишками, катавшими снеговиков и при возможности отчаянно пытавшимися попасть снежкой друг другу в глаз, радуясь первому несколько запоздавшему снегу, им не удалось. Вовсе не потому, что местные были ярыми сторонниками расистского мировозрения. Здесь просто не Америка, и появление таких цунареф на улицах окраины городка, который несколько лет добивается признания за ним статуса районного центра, вызывает не меньшее удивление, чем вид снега у человека, всю жизнь прожившего в тропических лесах экваториальной Африки. За людей их принять не могли, дал о себе знать также и языковый барьер между йоруба-английским и украинско-русским суржиками, а детская жестокость по отношению к животным известна всем. Маленьких Айзека и Агбани каждый в безочередном порядке дернул за нос, как можно сильнее ущипнул за щеку, а потом отдали их на растерзание своей радости первому несколько запоздавшему снегу, не брезгуя и пинками под зад, в область головы, живота и туловища. Потом белые дети ушли и продолжили катать снеговиков, а черные, с трудом встав на ноги, тоже ушли, и начали в сторонке наблюдать, как катают снеговиков белые дети…
- У нас тоже будет свой снежный человек, -сказал Айзек Агбани, - лучше, чем все их вместе взятые.- И они пошли к себе во двор, чтобы созидать там, и не подвергать себя опасности вновь стать объектом прикладной радости первому несколько запоздавшему снегу белых детишек.
Сначала ничего не получалось. Слепленные снежки упорно отказывались увеличиваться в размерах от наслоения при контакте со снежной гладью, а в редких случаях, увенчавшихся успехом, они вскоре раскалывались, рассыпались и приходилось все начинать сначала. Долго провозившись со снегом, дети все же овладели этой незамысловатой на первый взгляд техникой. Нос был сымитирован посредством шишки, упавшей с растущей во дворе ели, глаза и рот – мозайкой выложенными угольками. Одна рука держала палку с раздвоенным «V»-образным концом, другая – найденную в чулане ножовку. Негритятам Снеговик казался идеальным, хотя на самом деле был редким уродцем, с выражением лица, как у «дауна». Но дети радовались, бегали, прыгали вокруг него. Никогда прежде они не чувствовали себя такими счастливыми.
Родителям Снеговик очень понравился, но будучи людьми взрослыми, они не могли радоваться, как дети…
Деньги перечислили. Началась подготовка к Рождеству. В Рождественской эйфории дети совсем забыли о Снеговике, все свое внимание посвятив рождественской елке, которую украшали всей семьей, забыли и о легких телесных повреждениях, нанесенных им белыми детьми, которых родители даже не заметили из-за пигментации. Люди радовались, Снеговик стоял во дворе один, всеми забытый и никому не нужный. Изредка Снеговика навещали собаки, чтобы пометить свою территорию, но радости от такого общества он не испытывал.
Часы шли, Рождество приближалось, а о Снеговике так никто уже и не вспоминал. До самой рождественской ночи…
Глори хорошо потрудилась на кухне, и на праздничном столе стояли и игбская «апа», и йорубские «амала» и «ёба», и иджебское «икокоре», и любимое блюдо «ёгуси», на этот раз прготовленное из свежих продуктов. Эта семья, высоко чтившая христианские традиции, никогда не соблюдала постов, так как по их мнению это не играло никакой роли в воспитании духовности. После молитвы, произнесенной Джозефом за столом, все принялись за еду, а хорошо поев, отправились спать, чтобы утром встретить Рождество.
Глори уложила детей в зале и отправилась к мужу в спальню, где после длительной любовной игры они одновременно достигли оргазма и заснули непробудным сном.
Дети засыпать не спешили. Вот уже несколько лет они безуспешно тешили себя надеждой, что увидят Санту, который принесет им подарки. Как и каждый год, они были уверенны, что на этот раз им повезет и они не заснут. Но сон наступал, невзирая на желания детей, и опять рушил их детские мечты.
Вдруг Айзеку показалось, что за окном кто-то есть.
- Ты слышишь? - спросил он сестру.
- Нет. А что я должна услышать?
- Там. За окном. Там кто-то есть.
Минуту вслушиваясь в тишину девочка изрекла:
- Да. Теперь слышу. Может Санта? Может в этой стране Санта заходит в дом через окно, - девочка улыбнулась.
В окно кто-то постучал.
- Открой, - попросила Агбани.
Айзек встал с кровати, подошел к окну и начал всматриваться в темноту. Ничего не было видно.
- Открой, - повторила сестра.
Айзек открыл окно. За окном стоял Снеговик.
- Наконец-то, - буркнул себе под нос Снеговик, -сколько можно ждать, - и залез в дом.
- Привет, - по-английски поздоровался Снеговик, сел на кровать и положил возле себя палку с «V»-образным концом и ножовку.
- Привет, - ответили дети. – Ты говоришь по-английски?
- Конечно, а кто сейчас не говорит по-ангийски.
- Белые дети, избившие нас позавчера, совсем не понимали ничего по-английски. А почему у тебя такой ужасный канадский акцент?
- Мой отец Циклон, родился в Канаде, а я осадками выпал здесь.
- А разве снеговики разговаривают?
- Сегодня же Рождество, а на Рождество случаются чудеса.
- А зачем ты пришел?
- Я пришел, чтобы вас убить, - спокойным голосом ответил Снеговик.
- А зачем, - поинтересовалась Агбани.
- Не знаю, наверное потому, что вы меня бросили одного.
- Всех снеговиков рано или поздно бросают, и все другие снеговики из-за этого тоже убивают детей?
- Конечно нет. Все снеговики добрые, они любят детей, а я больной, псих. Меня слепили черные дети, а это не нормально, поэтому я не такой, как все.
- Понятно, а когда ты нас убьешь?
- Сейчас и убью, еще кое-что сделаю и убью.
- А можна мы попрощаемся с родителями?
- Вам не зачем это делать. После того, как я убью вас, возьмусь и за родителей, а завтра на Рождество вы встретитесь с ними на небе. У вас хорошие родители, вы все обязательно окажитесь в раю.
- Ну, ладно, - сказал Айзек.
- Хорошо, - согласилась Агбани. – Ты сказал, что убьешь нас после того, как еще кое-сто сделаешь. Что ты собираешься сделать?
- Я хочу, чтобы Айзек снял с себя пижаму. Давай, снимай, - обратился к Айзеку Снеговик. Тот послушно последовал настоятельной просьбе Снеговика. – А теперь, - на этот раз он обратился к Агбани, - я хочу, чтобы разделась ты. - Девочка сняла с себя одежду, и глазам Снеговика и Айзека предстало прекрасное обнаженное, хоть и не достаточно развитое женское тело. По реакции Айзека Снеговик понял, что ему это нравится. – Ложитесь на кровать, - он продолжал, - возьми его член… - Дальше комментарии Снеговика были излишни, девочка все поняла сама.
Агбани провела языком по головке,спустилась к корню члена, и взяла его в рот целиком. Айзек застонал. Еще никогда он не чувствовал такого блаженства. «Дрочить – это совсем не то», - подумал он. Одной рукой Агбани держала член, медленно его посасывая, другой нежно поглаживала мошонку брата, Снеговик ходил вокруг в посках места, с которого бы ему открывалась полная панорама происходящего действия. Снеговик пристроился сзади так, чтобы видеть никогда прежде не знавшую мужских ласк вагину Агбани, и очень пожалел, что дети в процессе его создания не сообразили приделать ему язык – уж очень хотелось лизнуть киску. Снеговик Прикоснулся щекой к промежности девочки.
- Не надо, - сказала она, - пожалуйста, ты холодный и у меня может обостриться цистит.
- Это не страшно, - парировал Снеговик, - сегодня даже первые симптомы вряд ли проявятся, - а завтра ты уже будешь на небе наслаждться райской жизнью.
- Тогда ладно, - ответила та, - только постарайся, чтобы мне было хорошо.
Снеговик на секунду прижался холодной щекой к лону Агбани, потом просунул между ее ног свой нос, функцию которого исполняла чешуйчатая еловая шишка, и медленно задвигал ним взад-вперед, таким образом стимулируюя ее клитор. Вскоре девочка кончила. Айзек застонал, предчувствуя оргазм.
Неожиданно в дымоходе что-то затрещало, и с грохотом упало вниз.
- Блядь!!! – выругался кто-то матом, - йоб твою мать, - продолжал он, не заметив в комнате детей, - нахуй я сюда полез?
Когда пыль и сажа из трубы осели, дети и Снеговик увидели прекрасного белого юношу, с посохом, на который была насажена козья голова, в одной руке, с мешком в другой, одетого в козью шкуру.
- Терве! – на непонятном никому языке первым поздоровался незнакомец.
- Здраствуйте, - в один голос поздоровались с ним по-английски все три участника оргии.
- Как Вас зовут? – раздражительно спросил Айзек, недовольный прерванием минета.
- Йоулупукки, - ответил юноша. – А Вас?
- Меня Айзек, это моя сестра Агбани, а это…
- Позвольте представиться, - вмешался Снеговик, - меня зовут Снежок.
- Очень редкое и необычное имя, - заметил Йоулупукки.
- Да, но я уже привык, и ничего необычного в нем не вижу… Йоулупукки, Санта Клаус, Пьер Ноэль, Дед мороз в конце концов – это все вы?
- Это все я, но настоящее мое имя - Йоулупукки. Но, этот запад, они просто исковеркали мое истинное имя, особенно эти американцы… Как же я их за это ненавижу. А тот урод в Рованиеми - самозванец. Американский ставленник. Как Хамид Карзай.
- Так Вы выходит финн? – спросил Айзек.
- Чесно говоря, нет. Я не финн. Я эстонец, родился и всю жизнь прожил в Эстонии. Но эти русские, вечно носящиеся со своим коммунизмом, как курица с яйцом, ненавижу русских, после оккупации моей страны, зделали жизнь там просто невыносимой. Я эммигрировал в США, а спустя сорок лет переехал поближе к дому в Финляндию. Теперь собираюсь вернуться на Родину. «Му исамаа, му ьон йа рёом, куи каунис олед са! («Отчизна моя, моё счастье и радость, как же прекрасна ты»), - приложив правую руку к сердцу Йоулупукки запел Гимн Эстонии.
Пение эстонского патриота было вознаграждено бурными аплодисментами слушателей.
- Тише! – сказал Снеговик, - разбудите родителей, и, тогда мне придется Вас всех убить прежде, чем мы закончим нашу игру… Не во время ты зашел, - обратился Снеговик к Йоулупукки. У меня нету выбора, я вынужден убить и тебя. Даже, если бы я отпустил тебя сейчас, до того, как убил бы детей, это очень помешало бы реализации моих планов на ближайшее будущее, так как, я думаю ты заметил, что здесь я растлеваю малолетних. И ты сдал бы меня милиции.
Йоулупукки был в ужасе. «Нихуйя себе Рождество, - подумал он, Варфоломеевская ночь какая-то, и ниибет, бля…»
- А если Я дам тебе честное слово Йоулупукки, что никогда никому об этом не скажу, подаришь ли ты мне мою жизнь?.
Снеговик, немного подумав, ответил:
- Слово Йоулупукки говоришь? Хорошо, я оставлю тебя живым, если ты возьмешь участие в нашей маленькой игре.
- Какую роль в ней должен буду сыграть я?
- Мы будем заниматься тем, чем занимались до твоего появления, а ты в это время будешь лишать Агбани анальной девственности.
По коже девочки пробежали мурашки. Все заняли свои прежние места: Айзек лег на спину, широко разведя ноги в стороны, Агбани приняла коленно-локтевое положение, выставив на обозрение все свои женские прелести, и вновь приступила к члену брата, а Снеговик пристроился у неё в промежности и задвигал своим носом, как прежде.
- Снежок, - снова прервал игру Йоулупукки. – Учитывая мои немного отклоненные от нормы сексуальные предпочтения, я хочу попросить Вас пересмотреть мою роль в этой игре и внести в нее некоторые коррективы. Дело в том, что я гей, и хотел бы лишать анальной девственности Айзека, в то время, как Агбани продолжала бы делать ему минет, лежа на спине, а Вы бы занимались тем же, только в слегка измененном положении. К тому же, боюсь, лишая девочку анальной девственности, мне пришлось бы разместить свои яйца у Вас на лбу, а это было бы чревато их отморожением и полной потерей моей репродуктивной функции.
- Ну, что ж, - сказал Снеговик. – Это станет изюминкой нашего вечера.
- Но я не хочу, чтобы мне присунули в жопу, - закричал Айзек, явно не в восторге воспринявший такое новшество.
- Ты, хочешь умереть спокойно, или в муках? - обратился к ребенку Снеговик? – Тогда молчи и терпи.
- Тебе это понравится, - вмешался Йоулупукки, - скинув с себя козью шкуру и взяв в руку свой жезл соддомской любви…
Эстонец был прав. Ему понравилось. Понравилось всем. Но пришло время умирать. Йоулупукки, клятвенно пообещавший никогда никому не проронить о случившемся ни слова, оделся, подобрал мешок с подарками, выпрыгнул в окно и вскоре скрылся из виду. Снежок по очереди задушил еще не вышедших из состояния экстаза детей. «Они умирают счастливыми», - думал Снеговик, изо всех сил пытавшийся удержать судорожно содрогащиеся тела, которым не хватало воздуха…
- Джозеф!!! – закричала Глори, проснувшись в холодном поту, у меня плохое предчувствие, что-то случилось с детьми. – Едва успев договорить это, она увидела Снеговика, входящего в комнату.- Джозеф!!! – истерически кричала Глори, - что это такое? Сделай что-нибудь.
Джозефу ничего сделать не удалось. Просто не успел. Он соскочил с кровати, но быстрый Снеговик палкой с “V”- образным концом за шею пришпилил Джозефа к стене и отпилил ножовкой ему голову. Обезглавленное тело упало и из раны ключом забила кровь, оставляя не белоснежных стенах комнаты “петровскую” роспись. Глори тут же потеряла дар речи и способности адекватно воспринимать мир и реагировать на внешние раздражители. Снежок привязал ей к кровати, и четвертовал в средневековом стиле. Закончив, Снеговик навсегда покинул этот дом, насвистывая “Jingle Bells”.
Еще почти три месяца еженедельно происходили подобные убийства. Город был окутан страхом. Не имея ни единой зацепки, правоохранительные органы вскоре закрыли уголовное дело…
Весной Снеговик расстаял.