Echo De Lapensee (на конкурс)

Автор: Марат Князов Юра Чекист здорово осунулся. Прозвище "чекист" прилипло к нему ещё в детстве. Оно досталось в наследство от деда, сотрудника НКВД. Маленький Юра часто показывал одноклассникам его старую фотографию. На ней стоял строгий, уверенный в себе человек в наглухо застёгнутой гимнастёрке. На дедовой груди лихо перекрещивались кожаные портупеи, талию стягивал ремень. Левой рукой он по-хозяйски подпирал бок, а в правой держал револьвер, из которого целился прямо в объектив фотоаппарата. Из-за револьвера и низко надвинутой фуражки, родственного лица было почти не видно, но Юра всегда предполагал с ним близкое сходство. Правда за последнюю неделю юрины нос и скулы заострились, щёки впали. С каждым днём, он больше походил на военнопленного из хроники, чем на грозного чекиста с револьвером. И вовсе не безответная любовь или тяжёлая болезнь были тому причиной. Чекиста мучили голоса. Ярые трезвенники вряд ли приняли бы Юру в свои румяные ряды, но до зелёных белок с рожками он не напивался никогда. Наркотиков тоже не жаловал, и в свои тридцать не пробовал даже безобидного косячка.

— Неужели совсем не пробовали? — переспросил Юру упитанный, тщательно вычесанный доктор. При этом всплеснув руками так широко, будто сам он не продержался бы без косячка и часа. Юра с минуту посидел молча, потом качнулся вперёд и пухлое, коричневое кресло под ним скрипнуло.
— Нет. — ответил он.
— А как же, позвольте, это началось?
— Да я ведь объяснял. Кликнул ссылку, там запись…
— Аудио? — уточнил доктор.
— Естественно, — подтвердил Юра, — аудиозапись для синхронизации полушарий.
— А на кой Вам понадобилась эта синхронизация?
Чекист нахмурился.
— Вы специально меня путаете?
— Ни в коем случае.
— Ну как же. Ведь только я начинаю отвечать, тут раз - другой вопрос, раз - и опять новый!
— Не волнуйтесь, я задаю только важные вопросы и всегда вовремя.
Эти слова доктор произнёс мягко, посмотрев при этом словно из-под очков, хотя никаких очков на нём не было. Чекист ответил не сразу, явно к чему-то прислушиваясь.
— Короче. Из глупого любопытства я открыл дурацкую интернет-ссылку и стал слышать голоса.
— Те же голоса, что и на записи?
Чекист чертыхнулся и вышел не прощаясь.
Объяснять доктору, что в наушниках был один только писк не хотелось.

На самом деле всё началось не сразу после открытия злосчастного файла, а на следующий день утром. Голоса не появились ниоткуда, они выросли прямо из повседневного шума, разговора соседей за стенкой, крика уличных мальчишек. Сначала из раскрытого окна донёсся хрипловатый гомон двух рыбачков. Часам к одиннадцати они вылезали каждый на свой балкон, закуривали и принимались обсуждать утренний клёв. Обычно Чекист пропускал их байки мимо ушей, но сегодня прислушался и обомлел. Рыбачки говорили о нём.
— И давно он гусю шею мылит?
— Да, почитай, класса с пятого. Сперва-то, не знал как подступиться, да и наяривал по нём ладошкой.
— Это как же ладошкой?
— Ну, на манер, будто лещей лысому выписывал. Хлесь ему с одной стороны, хлесь с обратной.
Не успел Юра толком побледнеть, как к разговору присоеденилась молоденькая девушка, крикнувшая прямо через весь двор, звонко и весело, так, что наверняка стало слышно каждому открытому в раннее июньское утро, окну.
— Ой, небыстрый способ, ой небыстрый, ха-ха-ха!
— Уж помучился малый, — продолжил рассказчик, немного неодобрительно, — Но потом, ничего, сообразил. Мужичка забрал в кулак…
— И стянул с него армяк, — продолжила наглая девка, и захохотала будто от щекотки.
Второй рыбак сплюнул. Было слышно как слюна ляпнулась под окном.
— Ну, ладно, по ребячеству. А сейчас зачем? Ведь приходит к нему, эта… Ленка что ли? — спросил он.
— Не Ленка, не Ленка, — заверещал девичий голос, — Ленка от него зимой ушла. Сейчас Светка ходит, так он с ней…
— Тихо! — оборвал её голос, выдавший юркину подноготную школьных времён, — Он нас слышит.
— Точно, слышит! — обрадовалась пересмешница с другого конца двора, — Закрой хавальник, балбесина!
Юра щёлкнул зубами, так звонко, что в глазах зароились разноцветные мошки. Следом, он захлопнул окно.
— Ишь, закупорился, — проскрежетала соседская бабка за стенкой.
— Пусть. — успокоил её дед, — Нас ведь теперь, что после дождика грибков, хех-хех.

— А грибками, грибками питерскими не увлекаетесь, или марочками голландскими? — спросил доктор серьёзно и озабоченно.
— Зачем мне врать, док? Я же пришёл сюда не насильно.
— Да, да, я помню. Второй раз, кажется?
— Точно, второй. За первый Вы меня извините. Понимаете я…
— Прекрасно понимаю. Но не будем отвлекаться. Почему же Вас так тревожат соседские диалоги?
Юра поглядел на плохонькую репродукцию картины "Крик", висевшую прямо над уютным рабочим столом доктора. И взгляд его отразил ужас ничуть не меньший, чем у странного подобия человека, изображённого на ней.
— Не только соседкие. Со вчерашнего дня я слышу их повсюду.
Психиатр пикнул кнопкой диктофона.
— Они вытворяют со мной поганые вещи, док. У них на меня целый архив. Все мои поступки, особенно плохие. Плохие и подлые. И такие, которых не расскажешь. Из той самой области, которая. Ну…
— Интимные подробности половых отношений?
— И это тоже. Но в таких деталях о которых знаю только я. Они меня слушают. И смотрят. И пишут, наверняка пишут. И грозят меня выдать. Да что там, они читают мои мысли, док!
Глаза Чекиста сверкали, в трещинках пересохших губ выступила кровь. Он раскачивался в кожаном кресле, как камлающий шаман. Доктор проворно приподнялся с места, и ухватил его за руку.
— Позвольте сосчитать Ваш пульс, — проговорил он настолько убедительно, что Чекист тут же прекратил раскачиваться.
— Ууу, какой частый. Вдохните и задержите дыхание. Ещё раз. Ещё. Так, а теперь продолжайте рассказывать. Только спокойно. Хорошо? — и он снова упёрся в Чекиста мягким, но властным взглядом выпущенным словно из-под невидимых очков. Юра кивнул.
— Они знают обо мне всё. Позавчера, например, пацаны гоняли в футбол. У нас большой двор, док. Четыре двенадцати подъездных "девятины" поставлены квадратом, игровое поле по самому центру. И вот несколько охламонов пинают мяч, по очереди выкрикивая цифры. Я прислушался, это были номер счёта и пин моей банковской карты. Они повторяли их целый день, а бабка с дедом через стену записывали.
— С чего Вы взяли?
— Я слышал, как они искали бумагу и ручку.
— Да, да, да. Очень занятно.
— Вы мне не верите.
— Не волнуйтесь. Верю. Ваш случай совершенно обычен. Мы, мозговеды, называем этот вид слуховых галлюцинаций Echo De Lapensee, что переводится как "мысленное эхо".
Доктор открыл тяжёлый серебряный портсигар, с чернёной гравировкой, какой-то морской баталии на крышке.
— Не возражаете.
Пациент не возражал, и он закурил.
— Не стану утомлять Вас терминами. Обычные слуховые галлюцинации от третьего и второго лица. Вряд ли это диагноз. Виной всему нервное переутомление или срыв. Думаю мы обойдёмся курсом лёгких препаратов. Госпитализация уж точно не потребуется.
Он выпустил красивую струйку дыма и ободряюще улыбнулся.
— Они посоветовали мне обратиться к Вам, док.
— Очень мудро с их стороны. — доктор рассмеялся, затушил сигарету и раскрыл окно.
— Соседское радио повторяло адрес. Я пришёл. А тут Вы. Разве не странно?
— Давайте договоримся, — теперь, голос и взгляд доктора переполнились, самой что ни на есть, первозданной убедительностью, — "Их" нет. Все эти "они", всего лишь шутка Вашего подсознания, над сознанием. Радио не могло сообщить Вам моего адреса. Это был телевизор.
Он расхохотался. Юра не реагировал, казалось всё его внимание обратилось к шуму доносящемуся с улицы.
— Не далее, как неделю назад, я разместил рекламу на местном ТВ. На неё-то Вы и купились, понятно?
— Слышите? — спросил Юра одними губами, и кивнул в сторону окна.
Доктор удивлённо замер, потом прислушался к невнятному гулу и гомону и грустно покачал головой.
— Из дома напротив диктуют цифры, а женщина под окном, уверяет подругу, что это данные банковской карты. На этот раз Вашей, док.
Психиатр вырвал страничку из ежедневника, снял колпачок с необычайно пузатой авторучки и положил их перед Чекистом.
— Запишите.
Юра записал. Доктор поглядел и отложил лист. Потом достал из верхнего ящика стола очки и рассмотрел написанное снова. Чекисту показалось, что через настоящие очки его глаза смотрят гораздо злее.
— Я угадал?
— Нет, — ответил доктор.
Лицо его осталось равнодушным.
— Вы врёте, — сказал Юра и поднялся из кресла.
— Приходите завтра. Я назначу Вам курс и выпишу рецепт. Обязательно приходите, — скороговоркой произнёс он Чекисту в спину. Но тот уже захлопнул за собой дверь.

В ближайшем магазине Чекист купил бутылку водки. Дома выпил половину, едва ли не залпом, чем-то зажевал и сделал телевизор погромче. Голоса отступили. Дикторы пробовали ехидно ухмыляться, рекламные ролики озвучивали двусмысленности, но он не обращал внимания. Впервые за последнюю неделю Юра раскинулся на диване совершенно беззаботно и заснул. Проснулся уже заполночь. Таймер выключил телевизор. Стёкла были залиты дождём. Капли барабанили по подоконнику, шлёпали по листьям. Лязгнула входная дверь в соседнем подъезде. Кто-то вышел. Тяжёлые шаги загромыхали по домовой отмостке и стихли прямо под его окном.
— Внук! — прозвучало в темноте.
От этого оклика в глазах у Юры сверкнуло. Необычный свет на мгновение озарил комнату. "Молния", — подумал Чекист, но грома не последовало.
— Выйди ко мне, внук! — скомандовал голос.
Несчастный, напуганный, ничего не понимающий Юра вскочил с дивана, и выбежал из дома в одних носках. Он постоял на улице несколько минут и убедился, что под окном никого. Вернувшись он бросился к холодильнику и трясущимися губами допил водку. Задвинул шторы, вставил бируши и с головой накрылся одеялом. Удивительно, но сразу же получилось уснуть. Юра видел сон будто снова и снова пробует пройти по ссылке ведущей к таинственному аудиофайлу. Но вместо него открывается совершенно белый экран, на котором сношаются две огромные нарисованные мухи. Прямо над ними выведено число четыреста четыре, а внизу подпись: "Не мешай мухам ебаться". Вскоре это занятие ему наскучило и он вышел на прогулку. Улицы в этом сне были необычайно широки. Строения по левую и правую сторону даже закрывались какой-то сизоватой дымкой. Рядом шла симпатичная девушка, время от времени теребившая его в области паха. Вдруг, какой-то встречный прохожий вклинился между ними и оттолкнул девушку.
— Юра, внук, ну же! — громко произнёс он командным голосом, и Чекист узнал деда. Тот стоял перед ним в выглаженной, зелёной форме. Фуражка на нём была синяя, с ярко-красным околышем. Портупея и планшет пахли дорогой кожей. Сапоги сверкали. Неожиданно прямо на дедову фуражку спустилась огромная мохнатая бабочка. Она до того походила на летающую вагину, что Юра опешил. Дед одним движением сбил её в сторону.
— Внук, выйдем от сюда. Здесь не дадут поговорить.
— Но куда?
— Я покажу. Держись.
Он протянул большую крепкую ладонь, и Юра ухватился за неё будто маленький. Дед потянул в сторону и сильно дёрнул. Широкая улица исчезла, Чекиста закрутило, словно штормовой волной, а когда круговерть утихла он осознал себя дома на диване. Рядом сидел довольный дед.
— Сними фуражку, — попросил Юра. Тот расхохотался широко, раскатисто. Снял и нацепил на внука, надвинув козырёк ему на нос.

— Шапочку снять не желаете? — спросил доктор, на следующий день, когда Юра расположился в кресле. В ответ Чекист ещё глубже надвинул синюю бейсболку с красным козырьком и надписью Сочи.
— Нет, не желаю.
— Вы сегодня странный. Снова тревожили голоса?
— Меня от них избавили.
— Да?! Кто же?
— Один офицер.
— Военврач?
— Не важно. Это не… — и он зашёлся кашлем, который тут же превратился в глухой хрип. Глаза у Чекиста бешенно выкатились, спазматически задёргался кадык, пальцы вцепились в ворот.
— Господи, господи, Настя! — воскликнул доктор обращаясь по видимому к секретарше, — Воды, скорее!
Он выбежал в приёмную, поднял там переполох и через минуту вернулся с графином и стаканом. Но больному уже полегчало.
— Не беспокойтесь, всё нормально, док.
От воды Чекист отказался.
— Вы очень меня напугали, Юра.
— Ого! Кажется наши беседы потеряли статус анонимных.
Доктор сконфузился.
— Видите ли, Юрий, мне действительно пришлось навести о Вас некоторые справки. Случай-то практически уникален.
— Ещё вчера Вы уверяли меня в обратном.
— Да, но до того, как Вы написали пароли всех моих кредиток. Я был обязан подстраховаться и заявил куда следует.
— Надо же, и тут он прав. Прав решительно во всём!
— Кто прав?
— Тот офицер, помогавший мне разобраться с голосами. Он всё объяснил. О вашей организации, ещё в древности овладевшей излучением "Пси", направленное действие которого купирует самую важную часть человеческого сознания. И о тех, кто противостоит вам, размещая в сети специальные ключи для перезапуска мозговой деятельности.
Доктор вскинул брови и часто заморгал.
— Вы превратили человечество в скот, док. Вы отсекли нас от промысла творца и заставили суетиться возле корытца с помоями. А скотный дворик обнесли изгородью безумия. Очень удобно, не правда ли?
На лице у эскулапа промелькнуло подобие улыбки.
— Это серьёзное обвинение, Юрий. Боюсь с такими мыслями Вы опасны для социума.
— Да, я знаю. Каждого, кому удалось проломить заборчик поджидает новое испытание. Зона выворачивания сознания. Полоса мысленного эха. Echo De Lapensee, как вы её называете. Красивое название, а на деле, безликие глашатаи сводящие с ума и направляющие прорвавшихся в руки таких, как Вы. А потом психушки переполненные аминазиновыми овощами. Система работает безотказно.
— Юра, вряд ли мне удастся убедить Вас, но поверьте, Ваши выводы строятся на ложных предпосылках.
— Вы учли всё, док, кроме одного. Нам стали помогать с той стороны, и предпосылки полученные оттуда самые верные.
— Сомневаюсь.
— Напрасно. Вы ведь не станете отрицать, что год назад подверглись нападению? Здесь, в этом кабинете.
Доктор ослабил галстук и несколько раз сжал кулаки, будто собирался сдать кровь с обеих рук сразу.
— Я вижу и Вы навели некоторые справки. Не понимаю зачем.
— Вас ведь хотели убить графином. Наверное таким как этот, — и Юра с улыбкой показал на принесённый доктором графин.
Психиатр молниеносным движением опустил графин в ноги и спрятал руки под стол.
— А для пущей безопасности, — продолжал пациент, — коллеги порекомендовали Вам сделать под крышкой стола специальные крепления, чтобы под рукой всегда находился пистолет.
— Но, но, но, — забормотал доктор тоненько и сипло, медленно поднимаясь из кресла.
— Вот этот, — подытожил Чекист. Затем встал, занял положение с упором левой руки в бок и выстрелил доктору в лицо.


п. Лазаревское. Июнь. 2017 г.
Пляжные лежаки за номерами: 117, 225, 333.