Дети

Автор: Тов. Птиц Я почти ненавидела этих детей. Две девочки и три мальчика. Всем не больше десяти лет. Впервые я столкнулась с ними в мае, когда они азартно поливали мои окна из водных пистолетов. Я подняла жалюзи и крикнула:
- Прекратите немедленно!
Они тут же послушались, но уже через минуту, струи воды снова забарабанили по стёклам.
Повторное появление не принесло результатов. Сколько бы я ни стояла в распахнутом окне, сколько бы не грозила найти их родителей, позвонить в полицию, спуститься и отобрать у них пистолеты – всё это лишь вызывало смех, волну шуточек и замечаний:
- Иди ищи! А я сирота! Что, что ты нам сделаешь? Давай, давай!
Они наглели с каждой минутой, а я бегала по комнатам, как муравей в костре, бессильная и соображала, что, чтобы мне такого с ними сделать и не сесть в тюрьму.
Финальным аккордом послужило оскорбление: «Тупая корова!»
Я?
Июль. Я слышу крики котёнка и нехотя спускаюсь во двор. Люся уже там. Люся и дети. Всё в том же составе. Мы с Люсей ищем котёнка, пытаемся прислушаться, найти его по крику, а дети – дети как обычно, проявляют себя с лучшей стороны.
- А мама говорит, что кормить кошек запрещено и она на вас на всех вызовет полицию.
- Нет, это разрешено, пусть вызывает.
- А у меня папа офицер и он всё равно найдёт за что вас наказать! И что ты мне сейчас сделаешь?
«Я бы подошла и обняла, - думаю я про себя, - судя по симптомам, именно этого от папы-мамы-офицеров тебе и не хватает, но уж больно рожа у тебя противная. К тому же, я тебя почти ненавижу.»
- Ты даже котёнка не можешь найти, тупая вообще!
- Зачем ты обзываешься? – спрашивает Люся восьмилетнего мальчика. Он, ещё двое мальчишек, один немного старше и выше, и две девочки ходят за нами по пятам.
Группа мужчин с тяжёлой судьбой и алкогольной зависимостью наблюдают за нами с крылечка, посмеиваются.
Мальчишка вытягивается во весь рост и заглядывая мне в глаза кричит:
- Потому что я могу! А почему бы и нет? Что? Что ты мне сделаешь за это?
- А я, например, могу тебя стукнуть, сильно, и что?
- А ты только попробуй! Попробуй, - все дети галдят так, как будто нашли золотую монету и не верят своему счастью. – Да ты и не сможешь, я тебя тоже так стукну!
- Нет, - говорю я тихо, прислушиваясь к крикам из кустов, - Я сильнее тебя, я в два раза выше тебя, я могу очень сильно тебя покалечить, если захочу.
Я надвигаюсь на него всей мощью моего немалого роста. Я – грубость, решительность, зверь.
- Да ты только попробуй, я заявлю в полицию, и мой мама, моя папа… - ребёнок задыхается от смешанных чувств радости перед открывшимися возможностями привлечь внимание родителей и страхом, что действительно схлопочет сейчас. Мальчик готов бежать в любую минуту. Я расслабляюсь, смотрю на него свысока:
- Я могу, но я не делаю этого. Я же взрослая. Я не делаю всё, что могу. В отличие от тебя, кстати.
- Так ты, что, не будешь меня бить?
- Нет конечно. Нафиг надо. Я буду наслаждаться сознанием того, что я могу тебя треснуть.
И я топаю на него ногой. Бу! Вся стая детей разбегается. Девочка визжит и тут же, устыдившись, обливает нас новым ведром словесных помоев. А старший мальчик заявляет:
- Я расскажу маме, что ты тут говорила, тебя найдут и посадят в тюрьму. Мы – дети.
- Хорошо, расскажи, пусть посадят. – больше я не даю им пищи для обсуждений.
Люся достаёт котёнка из кустов. Он маленький и очень грязный. Альпинистом ползёт по одежде. Очень хрупкий. Дети обступают нас и рассматривают зверя. Громко обсуждают откуда он появился и что он жутко грязный, уродливый и никому такой не нужен.
- Брось его обратно, - говорит мальчик, - он скоро сам сдохнет.
Говорит и тянет ручки погладить.
Один из алкоголиков подзывает нас:
- А ну дай посмотреть?
Он берёт котёнка на руки, разглядывает.
- Прям как я, никому не нужен. Всё, я беру его с собой.
- Вот и пристроили, - говорю я мальчишке, чуть ли не язык ему показала, - А ты говорил, сдохнет.
Люся сомневается.
- А где вы живёте?
- Да тут, на соседней улице.
- А как вы его понесёте? Он же вырвется, попадёт на дорогу. А у вас есть еда для него? А вы вообще дома бываете?
Мужчина встаёт, отодвигает рукой Люсю и слегка покачиваясь возвещает:
-Всё, я решил, беру его себе.
Котёнок царапается у него на руках, на коже выступают капли крови, но мужчина под наркозом, не замечает.
- У вас кровь пошла, - говорю я ему.
- Не важно, пустите.
Мы тревожно расступаемся. Я обращаюсь к другим дядечкам – мол, помогите, не нужен такому котёнок, он и сам себе не нужен! Но мужики только смеются, пожимают плечами, один из них говорит:
- Раз Михалыч что-то решил, то всё, железно.
- Это я – Михалыч, ясно? – оборачивается ко мне шатающийся тип и продолжает идти. Он очень крупный, высокий, неухоженный и пьяный.
- Тётя, отберите у него котёнка, пожалуйста.
Мальчишка почти плачет. И восьмилетний задира, и его старший друг и две девочки, и Люся все выглядят обеспокоенно. Мы гурьбой идём за пьяным.
- Всё лучше, чем на улице? Нет? – говорю я.
- Куда ему котёнок, смотри как он его держит.
И точно, котёнок уже задыхается в огромных лапах мужика.
- Послушайте, давайте мы его помоем, отнесём к ветеринару и вам вернём, вы каждый день тут сидите, мы завтра его вам дадим.
- Нет, - раздвигает наши ряды мужик и идёт далее. Мы обступаем его вновь, дети чуть поодаль, я и Люся в авангарде.
- Дайте хотя бы посмотреть на него.
- Нет! Уйдите, а то зашибу!
- Сделайте же что ни будь, - слышу я плачь детей, - вы же взрослые!
Люся решительно останавливается. Мужик напарывается на неё и начинает махать руками, делает неуверенный шаг в сторону, чтобы обойти её. И пока он машет на неё своими лапищами, я выхватываю котёнка. Мы все не бежим, нет, отступаем назад, в сторону нашего двора. Мужик неловко разворачивается, бежать нет смысла, он не в силах повторить манёвр, самое страшное, что может случится – он повалится на нас как подрубленное дерево, и мы стоим на достаточном расстоянии чтобы не попасть под его крону.
- Покажи, покажи котёнка, он цел? – на моих руках виснут дети.
- Вау, круто вы его!
- А чем вы его будете кормить? Я могу попросить маму, и она купит ему еды.
- А он не помрёт один на улице?
- А может вы его сфотографируете, и мы покажем друзьям?
Мне тепло от детских рук. Не знаю, что чувствует Люся, но я расправляю плечи и думаю про себя: «Так вот ты какой, супергерой!»