Весомое обстоятельство (конкурс)

Автор: Абсент Разменяв седьмой десяток лет, Кузьмич оброс дремучими суевериями, при этом оставаясь по-детски наивным. Елка к Новому году, полагал он, должна быть в квартире у каждого. И ни какая-нибудь пластиковая поделка из Китая, а настоящая, пахучая, на родной земле выросшая.

Тратить деньги на вечнозеленое деревце казалось Кузьмичу непозволительным расточительством, когда сосновый лес, можно сказать, находился под боком. Полчаса езды на велосипеде, при условии ехать трезвым по дороге безо льда и снега. Первый пункт условия выполнить было практически невозможно. Что касалось второго пункта - с ним Кузьмичу всегда везло, вот только везение это было ему совсем не в радость.

На дело Кузьмич собрался выезжать среди ночи, но случился непредвиденный инцидент. Около полуночи местные бандиты устроили под его окнами перестрелку. Стреляли так раскатисто, озаряя яркими всполохами небо, что Мурка, приблудная кошка, испугавшись, спрыгнула с батареи, где она по обыкновению дремала, и спряталась предположительно под кроватью.

Кузьмич наблюдал за разборками криминальных группировок, мельком выглядывая из окна кухни, опасаясь, что шальная пуля может задеть его, срикошетив, при этом лукаво щурясь и почесывая бороду в надежде, что все бандиты наконец-то друг друга перестреляют.

Не став искушать судьбу, он решил остаться дома, а намеченное мероприятие перенести на сутки позже. Немного погодя, когда выстрелы и бравые возгласы поутихли, а оставшиеся в живых бандиты унесли трупы своих мертвых товарищей, он решил заварить чаю. Попивая из треснувшей рюмки, Кузьмич слушал шепот снежинок, которых не было видно за окном, но они были, разумеется, они были где-то выше. Гнездились, множились в недосягаемом пространстве, не желая являться на глаза. Снежинки шептали Кузьмичу о том, что он в очередной раз упускает что-то очень важное, но что конкретно – не говорили. И еще они смеялись над ним игриво, звонко, злорадно точно так же, как в прошлую и позапрошлую бесснежную зиму.

Кузьмич пытался, но не мог вспомнить, когда в Сонном и его окрестностях последний раз шел снег. По сути, снега здесь никогда не было, несмотря на то, что в другие времена года город едва не потопал от дождей. Являлся ли это феномен аномальной особенностью климата данного региона или же был неким проклятием города – Кузьмич не знал, но намеревался в очередной раз вызвать, выманить миллиарды снежинок из небесных нор, подобно тому, как чернокнижники вызывают демонов. С той разницей, что заклятием станет его желание, озвученное в новогоднюю ночь с последним двенадцатым ударом часов.

Разумеется, живая елка являлась необходимым атрибутом в этом ежегодном ритуале. Но должно было иметь место еще что-то очень весомое, о чем, издеваясь, шептали, намекали ему снежинки. Быть может загадывать желание следовало на саамском языке? Или нужно было осушить залпом бокал шампанского вместо традиционной кружки водки? Кузьмич терялся в догадках.

Еще один уходящий год, еще одна попытка засыпать Сонный снегом в новогоднюю ночь, еще один шанс сразиться с серой угрюмостью улиц. Сколько еще у него таких шансов? Быть может этот последний? Ведь он уже далеко не молод. Работу сердца сплошь контролируют экстрасистолы, да и печень уже не та.

Кузьмич вышел из дома поздним вечером. Собрался идти в лес пешком, только сейчас сообразив, что велосипеда у него нет, как, в общем-то, нет и ножовки. Все отдал за долги. Кузьмич решил, что главное добраться до леса, а уже там он поймет, как быть дальше. Он шел, пошатываясь, чувствуя, как мороз щиплет кожу, прислушиваясь к мрачному посвистыванию ветра и подозрительному хрусту асфальта под ногами.

Утомившись от вчерашних бандитских разборок, город спал, поглядывая сквозь сон на Кузьмича редкими квадратами светящихся окон. Прошло какое-то время, прежде чем лабиринты улиц остались за спиной.

Кузьмич вышел на опушку леса. Осмотрелся. Впереди стеной выстроились гигантские сосны. Справа невдалеке стояли небольшие странные строения. Что это? Дома гномов-переселенцев? Кузьмич гулко хохотнул. В тусклом свете луны разобрать было сложно. Он подошел ближе. Строения преобразовались в четыре железных контейнера. Кузьмич готов был поклясться, что точно видел их раньше, но только не здесь, не в лесу.

Он заглянул в один из контейнеров. В нос шибанул смрад. Кузьмич отпрянул. Выругался матом и остолбенел, случайно бросив взгляд на сосновые ветки у ног. Сердце учащенно забилось. Трудно было поверить, что задача решится сама собой. Кто-то оставил здесь елку. Бросил между двух контейнеров. Должно быть, кто-то из единомышленников спилил, но вынужденный спасаться бегством от лесника, спрятал ее здесь, чтобы забрать чуть позже.
А что если за контейнерами засада? Что если там притаился лесник с ружьем? Кузьмич вздрогнул. Ведь если его застрелят - Сонный навсегда останется без снега.

Переборов в себе страх, он решил обойти контейнеры с тыла. Лесника не нашел, но нашел нечто другое, от чего на душе вдруг стало тепло и немного грустно.

Это была пластмассовая кукла. Она лежала на боку, спиной к ржавой стенке. Кудрявая красавица в ситцевом платьице.

Кузьмич вспомнил детство. У его старшей сестры в детстве была точно такая же кукла. Принцесса с механической начинкой и ключом в спине. Сестра поворачивала ключ до упора, и кукла начинала шевелить руками, ногами, вертеть головой, пока завод не кончался. Кузьмичу не разрешалось поворачивать ключ. Можно было только смотреть.

Он решил забрать куклу домой. Приподнял ее и понял, что не унесет вместе с елкой. Кукла оказалась тяжелее, чем можно было предположить. Видимо из-за множества стальных деталей внутри. Всех этих штоков, шестеренок, редукторов – сложного механизма, который на время делал ее живой.

Кузьмич решил нести елку и куклу поочередно короткими дистанциями, чтобы не терять из виду. Путая следы, постоянно оглядываясь, кое-как добрел он до города. В лабиринтах сонных улиц по-прежнему ни души. Вот дом. Вот подъезда скрипучая дверь.

В подъезде с куклой стали происходить необъяснимые метаморфозы. Кузьмич заметил, что пока тащил ее на четвертый этаж до квартиры, она немного выросла и потолстела.

Зайдя в квартиру, он положил куклу в прихожей на пол. Спустился за елкой, а когда вернулся, обнаружил, что кукла изменилась до неузнаваемости. Теперь она походила не на маленькую принцессу из детства, а скорее на тучную престарелую женщину с одутловатым лицом. Левый глаз куклы скрывала гематома, черные с проседью волосы местами слиплись, возможно, от крови. Ситцевое платьице на ней превратилось в испачканную в грязи клеенчатую куртку, порванную в нескольких местах.

Кузьмич устало вздохнул. Перешагнув через куклу, стараясь не сильно елозить по ней ветками, он потянул елку на кухню. Прислонил к углу возле холодильника. Снял с ветки непонятно как оказавшийся на ней обрывок гирлянды. Нервно скомкав, швырнул под стол. Вернулся за куклой, взял за ворот, потащил к елке, только сейчас обратив внимание на то, что от куклы несет мочой и перегаром. На кухне Кузьмич перевернул ее на живот, снял куртку. Под ней оказался свитер и лосины. Он похлопал куклу по спине, пытаясь определить, торчит ли там ключ. Ключ не прощупывался. Кузьмич поспешно снял с нее свитер. Опасения подтвердились. В спине не было ни ключа, ни отверстия, куда можно было бы его вставить. Стало быть, куклу нельзя оживить. Кузьмич запаниковал, но быстро взял себя в руки, сообразив, что ее нужно разобрать. Для начала забраться в живот и попытаться понять, как устроены все ее штоки, редукторы, шестерни. Авось получится обуздать мудреную механику.

Он перевернул куклу на спину, любуясь привлекательностью ее пышных форм. Пусть немного потрепанная, но в целом она была хороша. Пластмассовые детали оказались подогнаны друг к другу так плотно, что корпус выглядел литым. Не понимая, как правильно разобрать куклу, Кузьмич решил вскрыть ее ножом. Он подошел к столу, ударом кулака по столешнице согнал хозяйничавшую там Мурку, затем взял нож. Зашипев, Мурка убежала сквозь стену в соседнюю комнату, где спряталась предположительно под кроватью.

Кузьмич подошел к кукле. Склонился над ней, приставил нож к животу. Убрал, затем снова приставил в другом месте, чуть повыше, присматриваясь, где лучше сделать первый разрез.
В этот миг совершенно неожиданно кукла подняла правую руку, медленно поднесла к лицу и тихо постанывая, стала ощупывать гематому. Затем встала на четвереньки, поднялась на ноги и, сделав пару шагов, грузно села на табурет.

- Где я? – спросила она поникшим голосом, растерянно глядя по сторонам.

- У меня в гостях, - ответственно заявил Кузьмич, пряча нож за спиной.

- Какой сегодня день?

Кузьмич опешил. И, правда, какой сегодня день? Он бросил взгляд на последнюю страницу, вот уже который год висевшего на стене отрывного календаря. Затем посмотрел на замершие часы над дверью, на маленький черно-белый телевизор, в разбитом экране которого куражился президент…

- Тридцать первое декабря, минута до Нового года, - сказал он и поинтересовался учтиво. – Ты водку пить будешь?

- Буду! – без колебаний ответила кукла.

Кузьмич заулыбался.

- Тебя как звать-то? – спросил он, протягивая кукле кружку водки, отсчитывая в голове удары часов.

- Люба… Любовь Савельевна, - взяв кружку, кукла попыталась улыбнуться в ответ, демонстрируя отсутствие нескольких зубов.

- Любовь, - задумчиво повторил Кузьмич, выпил водку залпом и загадал желание.
Следующие несколько секунд ничего не происходило, а затем небеса разверзлись, и посыпался снег.

Только сейчас Кузьмич понял, о чем шептали снежинки, только сейчас уяснил, какое весомое обстоятельство каждый раз упускал из виду – нельзя встречать Новый год в одиночестве.

Обалдевший от нахлынувшей радости, он высунулся из окна, упиваясь чудесным видом засыпанной снегом улицы, жадно ловя ртом снежинки.

Под его окном остановился десятилетний мальчишка, который нес пакет мусора, очевидно, на контейнерную площадку за домом. Впервые в жизни видя снег, юнец достал из кармана куртки смартфон и стал снимать метелицу в лучах утреннего солнца.

Первым делом в новом году Кузьмич решил помыть куклу, чтобы отбить дурной запах. Подумывая о том, что если она сломается, вобрав в себя воду – он запросто сможет высушить ее изнутри, вскрыв с помощью ножа.

Немного позже Кузьмич таки нашел у куклы отверстие, а у себя ключ, но это уже совсем друга история.