А меня за что?

Автор: Шева Двери спустившегося на первый этаж лифта распахнулись.
Ожидавший его крупный, вальяжный Дед Мороз вошёл в лифт. Глянул в зеркало, огладил длинную ватную бороду. Поправил мешок за спиной. Чему-то улыбнулся.
Будто на эту улыбку в лифт вскочил Ебиходов.
Довольный, что успел.
Двери уже начали закрываться, как придержав их, в лифт впрыгнул третий пассажир. Выскочивший невесть откуда, как чёрт из табакерки, полицейский.
- Чуть хвост не прищемило! - дружелюбно бросил стражу порядка Ебиходов.
Тот косо посмотрел на Ебиходова, но смолчал.
Ебиходов глянул на нажатую кнопку, - как раз нужный ему этаж, самый верхний.
Стоявший к нему вполоборота полицейский с мрачным, бандитским лицом Дэнни Трехо, играющем главного мексиканского нарко-злодея в фильма «Хороший, плохой, мёртвый», неожиданно развернулся к Деду Морозу и внезапно ударил его в торец.
Раз, второй…А затем начал метелить с двух рук.
В ответ Дед Мороз только похрюкивал, постепенно орошая бороду и верхнюю часть белоснежного тулупа брызгами и ручейками алой крови.
Полицейский, хотя в голове Ебиходова почему-то мелькнуло уже подзабытое слово - милиционер, не останавливался, работая с оседающим телом Деда Мороза как с массивной спортивной грушей.
От страха и ужаса происходящего Ебиходов по стеночке лифта спиной тихонько съехал вниз, на пол. Бережно придерживая в кармане пальто бутылку водки.
И так и остался сидеть, вжавшись в угол.
Лифт остановился на верхнем этаже.
С шумом открылись двери.
Полицейский взглянул на съёжившегося Ебиходова.
Сверху вниз.
И со словами, - Что, прохвост? Поджал хвост?, - ткнул его кулаком в нос.
Не сильно.
Не больно.
Но обидно.
- А меня за что? - возмутился Ебиходов.
- Как свидетель проходишь! Который ничего не видел! Смекаешь? – пояснил полицейский, - Опять же, - этаж совпал. И тебе урок будет - нехуй по чужим Снегурочкам шастать!
И вышел из лифта.
Ебиходов почему-то решил не выходить.
Мелькнула до обидного трезвая мысль, - Да ну его нахуй эти гости! Сам напьюсь!
Бросил взгляд на мычащего на полу Деда Мороза.
В голове всплыли строки из далёкой юности:
Вот, говорят, Милицанер убийцей был
Но нет, Милицанер убийцей не был
Милицанер константен между землёй и небом
Как частный человек, возможно он убил*.

На этой ностальгической, поэтической ноте Ебиходов проснулся.
И радостно почувствовал себя как заново родившимся, - Приснится же такая ерунда!
За окном падал и кружил густой, лохматый снег. У соседей через стенку с утра бравурно гремел телевизор с беспричинно бодрыми новогодними песнями.
Всё было хорошо, всё было просто расчудесно.
Никаких «левых» Дедов Морозов, никаких ревнивых милиционеров, никакого даже намёка на Снегурочку.
Нос вот только чесался.
Ну, чесался, - это же совсем другое дело. Это же совсем не обязательно, чтобы к тому, это же совсем может быть и к другому!
Последнюю субботу уходящего года Ебиходов решил посвятить богоугодным делам: собрал всё грязное, закинул в машинку. Пока стиралка жужжала, сделал в комнате влажную уборку. Сам себе удивившись. Даже полил давно порыжевший высоченный кактус на кухне. Развесил на балконе бельё.
Сходил в магазин, подкупив кое-что уже на Новый год. При этом категорически запретив не то что заходить, - даже приближаться к отделу с алкоголем.
Строго-настрого приказав себе, - И никакого пива! Которое, как известно, хуже яблока из Эдема.
Придумал же кто-то такую напасть-капость. Прямо капкан для мужиков.
Сильных духом, но слабых телом.
И фильм тот правильно было назвать, - Берегись капкана! Тем более, что капкан по ходу был.
Вернувшись домой, Ебиходов еще раз покормил кота. Домашняя скотина - это святое. Сварганил нехитрую похлёбку, закинул её в себя.
И заскучал.
Телевизор включать было рано, - на улице светло, вечерние сумерки еще не подкрались.
- А чего дома сидеть? Пойду-ка я прогуляюсь, окунусь в предновогоднюю атмосферу, - решил Ебиходов.
…На улице было хорошо. Ночью заснежило и обычный тёмный, грязный, неприглядный срач вокруг преобразился. Где-то даже заставив вспомнить добрые детские зимние сказки.
Взбудораженные приходом настоящей зимы, детишки во дворе носились как оголтелые. Кто с санками, кто с пласмассовыми кругами, в нынешнее время заменяющими санки, кто лепил снеговика, кто крепость, кто уже баловался снежками, - дела хватало на всех.
На проспекте, куда вышел Ебиходов, волшебными сказочными домиками светились киоски, украшенные разноцветными, мигающими электрогирляндами.
Где-то уже бахкали хлопушки и петарды.
Пару раз Ебиходова обогнали Деды Морозы со своими Снегурочками.
Ладная фигура второй Снегурочки, её такой приятный, звонкий как колокольчик голос, почему-то, Бог знает - почему? взволновали Ебиходова и привели его в сентиментальное состояние.
Ему вдруг стало жалко себя.
Вон - люди активно готовятся встречать Новый год, смеются, радуются, - а он что?
Чем он хуже?
Опять же - нос чешется!
- Надо взять бутылку водки и пойти в гости! – решение было спонтанным, импульсивным, где-то даже неожиданным, но обсуждению не подлежало.
Потому что даже поэт пел, - Уж если я чего решил…
К кому и куда идти тоже вопросов не возникало.
К Комову - а к кому же еще? Тот и обрадуется, и поймёт, и поддержит.
Умный, чертяка. Даром, что нищеброд. Как он красиво всё расписал, когда Ебиходов пожаловался ему как-то на фамилию. Достают, мол, все, кто ни попадя, насмешки строят.
- Это ты, брат, зря, - сказал ему тогда Комов, когда они вдвоём первую приканчивали, - Так нельзя. Надо себя помнить.
- Это еще Лопахин у Чехова так говорил, - строго заметил он.
- Да знаешь ли ты, что твою фамилию сам великий Антон Палыч увековечил? В том же «Вишнёвом саду». Был там такой конторщик, к Дуняше сватался. Ну, почти твоя фамилия, - Епиходов. Дак у тебя на порядок лучше! Звучит-то как! Не подмётки рвёшь, а на ходу ебёшь!
В старые-то времена прозвища, из которых потом фамилии получались, по настоящим заслугам давали. Может, ты даже из древнекняжеского рода! А может, наоборот, - прапрапрадед опричником был!
Насчёт княжеского роду и опричника Ебиходов тогда сразу засомневался, но сама комовская трактовка ему понравилась.
И действительно, если вдуматься, Ебиходов, по ходу, - звучит гордо.
И убедительно.

С бутылкой во внутреннем кармане пальто Ебиходов вошёл в знакомый подъезд.
Перед лифтом уже стоял один человек. Ряженый Дед Мороз.
- Вот и славно! Добрый знак! – подумал Ебиходов.
Двери спустившегося на первый этаж лифта распахнулись.
Ожидавший его крупный, вальяжный Дед Мороз вошёл в лифт. Глянул в зеркало, огладил длинную ватную бороду. Поправил мешок за спиной. Чему-то улыбнулся.
Будто на эту улыбку за ним в лифт зашёл Ебиходов.
Двери уже начали закрываться, как придержав их, в лифт впрыгнул третий пассажир. Выскочивший невесть откуда, как чёрт из табакерки, полицейский.
- Чуть хвост не прищемило! - дружелюбно бросил стражу порядка Ебиходов.
И тут же осёкся.
В голове вдруг неожиданно, как какашка в унитазе, всплыл утренний сон.
С тоской и осознанием грядущей безальтернативности подумал, - Ну не йобжежтвоюмать! Господи, за что мне это?
Вдруг вспомнил, как нараспев, с лёгким подвыванием, Комов как-то читал ему, как Милиционер пьёт пиво в буфете Дома Литераторов.
А гнилая литературная братия ему завидует:
Он представляет собой Жизнь,
Явившуюся в форме Долга.
Жизнь кратка, а Искусство долго.
И в схватке побеждает Жизнь.*
Взглянул на напыщенного, довольного собой, еще ничего не подозревающего Деда Мороза, почему-то вспомнил такую милую Снегурочку с проспекта, и шмыгнул носом, - Хуйтам, Вишнёвый сад! Скорее - Без вины виноватые.



* Стихи Д.Пригова