Моя палата номер шесть

Автор: отец Онаний Руксэндра с утра ворчит в своей палате. Жалуется на Мухаммеда. Руксэндра бормочет, что Мухаммед снова ворует её трусы. Ворует, чтобы нюхать или носить, или Бог его знает зачем ещё. Но то, что это именно Мухаммед она не сомневается. При этом Руксэндра слепая. Но, единственная из всего отделения ходит. Её нужно два раза в день выгуливать по периметру. За это время она рассказывает про своих мужчин.
Ослепла Руксэндра от рук другой женщины, у которой она увела мужа. Другая женщина плеснула кислотой в лицо разлучнице и с тех пор свет для Руксэндры погас. Остались только воспоминания. Потихоньку крыша тоже поехала. А на старости лет её и вовсе поместили к нам. За то у Руксэндры у единственной своя отдельная палата. А Мухаммед, видите ли, ворует у неё трусы. Конечно же всех это умиляет, и только Мухаммеда злит. Он говорит, что бабкины трусы ему не нужны. У него есть молодая жена и ещё любовница, у которой силиконовые сиськи размером каждая с бабкину голову.

Саша-онанист сегодня возбужден больше обычного. Ему не дали закончить начатое. Подняли с постели, отобрали хуй и потащили мыться. У Саши после очередного инсульта отказала правая сторона тела, а крыша поехала и того раньше. Теперь Саша дрочит, неистово наверстывает упущенное в юности.

А вот Сара Э., к примеру, ест какашки. Конечно, собственные, а чьи же ещё. Каждый сам себе добытчик. Хочешь есть какашки - ешь свои. Поэтому Сару перед сном нужно пеленать как кокон. Иначе пиши-пропало. Потом какашки будут у неё в ушах, в носу и полный рот запретного плода, который так сладок.
Улыбчивая Сара Э. ни за что не отдаст по-хорошему. Приходится ложкой разжимать её челюсти и выковыривать дерьмо. Говорят, что Сара Э. была балериной и довольно не плохой. Но было это триста лет тому назад. Теперь она копро-гурман и мешок с костями.

Давид Ц. сегодня в плохом настроении. С утра не дал себя усадить в каталку. Так и сидит на кровати, покачиваясь из стороны в сторону как китайский болванчик. Оцарапал Мими. А Мими среди санитаров самая добрая. Если бы Давид оцарапал Гасана, тот бы сразу врезал ему ладонью по лбу, для успокоения и чтобы следы не остались. Пришлось помогать Мими поднимать болванчика. Давид царапался и даже норовит укусить. С трудом, но удается пересадить его в каталку. Случайно ободрал его руку. Кожа тонкая как папиросная бумага отошла большим лоскутом и начала кровоточить. Мими побежала за лейкопластырем и бинтом. Кожу вернули на место, приладили мертвый клочок к полуживому телу.

Зинаида снова не в духе. Ей видите ли мешает Маша. В палате две старухи, обоим хорошо за восемьдесят. Образование страшные сплетницы. Обе ненавидят друг друга до такой степени, что жить друг без друга не могут. Стоит их хоть ненадолго расселить по разным палатам - начинается скандал. Верен мне Машу, верните мне Зину. Фашисты! Возвращение и снова война сплетней.

Сегодня день рождение у Сереги. Серега работает здесь десять лет. Ему исполнилось шестьдесят. Но он вполне бодр и не выглядит на свои годы. Спросил его, что он будет делать когда пойдет на пенсию (в Израиле пенсионный возраст для мужчин наступает в 67 лет), ответ был в стиле заведения - лягу сюда и буду вам срать, а вы мне жопу мыть. Возможно, все мы этим кончим. Главное к этому времени стать полным идиотом.