Акленсия

Автор: Khristoff - Что ты желаешь, деточка?
Огромный, просто исполинских размеров Дед Мороз с фальшивой бородой и в нелепом синем халате, склонился над Оленькой, уставившись на нее своими отнюдь не волшебными и далеко не добрыми глазами. Оля растерялась, не в силах вымолвить слова, борясь с постыдным желанием заплакать и убежать в детскую комнату.
В этот вечер вся семья собралась в большой гостиной их новой квартиры, которую дали папе на работе. Полукругом за оробевшей Олей выстроились, образуя амфитеатр: папа одетый в шерстяной джемпер поверх синей рубашки, дедушка, одетый так же как и папа, и, в общем, очень похожий на папу, только седее и на лице больше морщин; мама, не успевшая еще снять кухонный передник и без обычного толстого слоя яркой косметики, которая так нравилась девочке, бабушка в стеганом, совсем непраздничном халате с неизменной книгой в вечно трясущихся руках. И младший брат, маленький вредный мальчишка, который постоянно издевался над их кошкой, воровал из серванта конфеты и фломастеры из ее школьного ранца, а в случае опасности, прятался у мамы под юбкой.
Заплакать на виду у всех, убежать и спрятаться, а потом весь новогодний вечер и ночь сидеть как на раскаленных углях и испытывать жгучий стыд за минутную слабость – этого никак нельзя было допустить. Но и ответить достойно этому страшному дяде с противным запахом изо рта, обрамленного грязной ватной бородой, Оля была не в силах. А потому, она продолжала стоять, не в силах оторвать испуганного взгляда от нависшей над ней туши Деда Мороза.
- Оленька, ну же, говори дедушке, что ты хочешь? – подбодрила ее мама.
- Да, доченька, не бойся – дедушка добрый, - добавил папа, а ее собственный дедушка согласно кивнул, сверкнув линзами очков в массивной стальной оправе.
- Я хочу…. – наконец, прошептала еле слышно Оля, потом прокашлялась, закрыла глазки и звонко прокричала:
- Я хочу, чтобы мой брат и дедушка поскорее сдохли, они ужасно надоели мне!
Все в изумлении замерли, уставившись на девочку, кроме Деда Мороза, который, казалось, не понял ничего из сказанного.
- Повтори деточка, дедушка старый, он плохо слышит, - попросил он, наклоняясь еще ближе к Оле.
- Я хочу, чтобы мой брат и дедушка умерли. Умерли прямо сейчас. А еще я хочу, чтобы папа и мама перестали избивать бабушку и разрешили бы мне смотреть ночные фильмы – прокричала Оля в самое ухо «фальшивому», как она его мысленно назвала про себя. Тот, наконец, поняв смысл пожелания, отпрянул в сторону и растерянно поглядел на собравшихся членов семьи. Последние прореагировали на Олину выходку по-разному. Мама, разумеется, заплакала и убежала на кухню, вытаскивать из духовки курицу, бабушка углубилась в книгу, стараясь не растрясти непослушными пальцами ветхие страницы. Брат повалился на ковер и ненатурально затрясся в хохоте, дедушка, схватил его и хорошенько встряхнул, кивая подбородком на свой офицерский ремень.
- Всыпать? – коротко бросил он.
- Оставь его, - попросил папа, - сегодня праздник. Вот что…
Он поманил пальцем ничего не понимающего Деда Мороза, и когда тот подошел к нему, взял его под локоть и увел его в прихожую.
- Вот, возьмите, - вложил он в руку растерянного мужчины несколько мятых купюр, - Вы их честно заработали. Вы извините, что так все получилось. Ничего такого раньше никогда не было, Оленька – очень хорошая, воспитанная девочка. Семья у нас дружная, никогда не то чтобы драк, ссор даже не бывало.
- Да я собственно… - протянул было Дед Мороз, но папа, не выходя за рамки вежливости, настойчиво вывел его из квартиры.
- Еще раз, извините, что так вышло. Надеюсь, что не доставили проблем. Извините.
- Да я собс…
- Ах, да, вот, - папа сунул в карман синего халата бутылку водки, обернутую в плотную коричневую бумагу.
- А подарки?! – наконец, закончил свою мысль мужчина, кивая в сторону большого мешка.
- Какие подарки? Ах да, подарки! Давайте их сюда. Да с мешком.
- Мешок казенный. Я не могу…
- Вот, возьмите еще. Все, спасибо большое. Еще раз простите. С наступающим Вас.

Когда папа вернулся в гостиную, Оля все еще продолжала стоять не шелохнувшись и не раскрывая глаз. Он бережно взял ее на руки и отнес на кухню, поглаживая ее по волосам и бормоча под нос:
- Как же так? Как же так? Бедная, бедная девочка!

На кухне папа посадил ее на табурет, сам присел на край стола. Мама, стояла у плиты. Все еще плача, она отдирала от противня подгоревшую курицу. Оля раскрыла глаза. Папа закурил. Пришел дедушка и тоже молча задымил дешевой папиросой. Прибежавший брат, засунул было в рот фломастер, набор которых получил в подарок, но папа его одернул и тот переключил свое внимание на тараканов, бегающих вдоль плинтуса.
Через две минуты, когда мужчины докурили, мама, которая к этому времени перестала плакать, спросила, ни к кому, впрочем, персонально не обращаясь:
- Ну и что мы будем теперь делать?
- В смысле? – переспросил дедушка.
- В смысле, того, что курица сгорела, и у нас нет ничего на праздничный стол из горячих блюд. Только картошка!
- Давай я схожу в магазин и куплю чего-нибудь мясного, - предложил папа.
- В магазин! Да ты на часы посмотри – четверть десятого, все уже давно закрыто. Господи, ну что за наказание! – Тут мама опять заплакала, уткнувшись в занавески. Папа подошел к ней и неумело погладил по плечу, пытаясь успокоить. Дедушка снова закурил, а брат убил двух тараканов и теперь водил фломастером по плинтусу, оставляя жирные ярко-красные полосы.
- Я знаю, что мы будем делать, - неожиданно сказала Оля.
Все, уже не в первый раз за этот злополучный вечер уставились на нее.
- Я придумала. Раз это я виновата в том, что у нас нет праздничного удина, то предлагаю зажарить мою ногу и съесть!
Наступила гробовая тишина. Наконец, дедушка, осторожно поглядывая на маму, произнес:
- А что, это идея.
- И то верно, - оживился папа, - давайте съедим Оленькину ногу! Она у нас хорошая деточка, послушная.
- Ну, не знаю, - неуверенно протянула мама, - у нас и масла не хватит, да и кто ее разделывать будет?
- Я! я ее разделаю, - сказал папа, - а вместо масла жирком ее польем, чтобы с корочкой!
- Ну, давайте, я согласна. Только бабушке не говорите, а то она расстроится. Оленька, - обратилась мама к дочке, - ты твердо решила что хочешь пожертвовать свою ножку на новогоднюю ночь?
- Да мамочка. Только я прошу не резать меня больно - я боли боюсь.
- Больно не будет, деточка, - улыбнулся папа, и отправился мыть руки.
- Молодец, внучка, - похлопал ее по плечу дедушка, - ты очень храбрая и хорошая девочка. Подобно спартанской матери Акленсии твой поступок.
- А кто это, дедушка? – спросила заинтересованная Оля.
- О, это древняя история про отважную женщину из древнегреческого города Спарта. Хочешь, я тебе расскажу про нее, пока папа будет отрезать тебе ножку?
- Очень хочу! – радостно закричала Оля, так любившая дедушкины рассказы про давние времена
- И я хоцу! – вторил ей брат, который всегда все за всеми повторял, как попугай.
- Ну что ж… - начал дедушка, закуривая очередную папиросу. В это время папа, разложил на столе инструменты и аккуратно уколол девочку обезболивающим.

- В Древние времена, был в Греции город Спарта. Город, где жили только герои. Все мужчины там были воинами и постоянно воевали с многочисленными врагами, а все женщины – отважными матерьми и женами, которые содержали хозяйство, выращивали детей, сеяли хлеб, следили за рабами. И вот в один год напали на Спарту несметные полчища врагов из Персии. И надо же так случиться, что все армии города сражались в это время в другом месте. И только лишь триста лучших воинов, личной охраны царя, смогли выйти против ста тысячного войска врагов.
Они заняли очень хорошее место – в горах в узком проходе, так, чтобы персидские солдаты не смогли бы воспользоваться своим колоссальным численным преимуществом….
- Дедушка, что такое колоссальный?
- Это значит очень большой, не перебивай, пожалуйста. И вот заняли они этот проход, Построили стену и долгое время отражали все нападения проклятых персов. Вражеский командир бросал в атаки все новые и новые полки, даже свою личную гвардию послал, но все без толку. Спартанские рыцари, гоплиты, как они себя называли, стояли насмерть. И тогда персидский царь подкупил одного местного крестьянина, и тот за вознаграждение указал им обходную тропу, по которой персидские лучники ночью прокрались в тыл греческому отряду. Утром враг напал со всех сторон на горстку храбрецов, осыпая их стрелами и маленькими копьями-дротиками. Но и тогда не сдались спартанцы. Прижавшись спинами друг к другу, они организовали круговую оборону и отошли к небольшой сторожевой башне, за стенами которой и укрылись.
Тогда персы, видя, что ни силой, ни предательством победить отважных спартанцев не удается, решились на последнюю меру – взять их измором. Они окружили башню и принялись ждать, когда ее защитники падут от голода.
Через месяц все продукты, что были у греков, закончились. И они стали думать, что делать дальше. Самый старший и опытный воин Демокрил сказал тогда.
- Братья, настал наш последний час, пришла пора умирать. Мы храбро сражались и не посрамили своей чести перед богами. Предлагаю я вам проткнуть друг друга мечами, чтобы не попасть в плен к поганым персам.
- Погоди, Демокрил – мы всегда успеем умереть. Не лучше ли продолжить борьбу, пока нас не спасут наши братья?
- Как же мы будем сражаться? Силы без еды уходят, скоро рука не сможет сжимать меч.
- Но мы можем есть самих себя!
- Опомнись Прокл! Что ты предлагаешь?!
- Это лучше чем позволить персидским собакам вторгнуться на земли священной Эллады!
Тут все воины поддержали Прокла. Потому что нет ничего хуже для мужчины-воина, понимать, что враг будет топтать его родную землю, есть хлеб его, надругаться над женой и детьми его.
Довольно долго воины спорили, как и что в первую очередь съесть, как тут из дальнего угла башни вышла спартанка-женщина, которая была в отряде с обозом.
- Не спорьте воины! Все ваши чресла важны в бою, а потому возьмите меня. Насытьте ваши тела, влейте силу в руки и ноги, дабы яростней прежнего разить ненавистного врага!
- О прекрасная Акленсия! – воскликнули мужи, пораженные героической женщиной, - Жертвенность твоя воздастся тебе. Да прославлено будет имя твое и воспет в веках твой подвиг!
Тем же вечером, воины съели у Акленсии обе ноги, а ночью, вырвались из башни и единым строем, щит к щиту, прошли сквозь персидские заградительные порядки, сея вокруг смерть и ужас. Истекающую безногую Акленсию, нес на плече Демокрил. Когда воины вернулись в Спарту, весь город вышел их встречать, как героев. Но особенно чествовали безногую Акленсию, чье имя стало нарицательным, и означало отвагу.
С тех пор, гербом Спарты стало изображение безногой девушки, которую несут на руках воины на фоне остророгих гор. И именно отсюда идет старинный обычай отрезать себе часть тела, в знак преданности своей стране, своему народу.
Так что Оленька, твой поступок очень благородный и я, и папа, и мама, все мы безгранично гордимся тобой.

Пока дедушка рассказывал, папа с мамой, споро отрезали Оле ногу, и,посыпав ее специями и натерев чесноком, зажарили в духовке.
К полночи, вся семья собралась за праздничным столом. Оля, хоть и неважно себя чувствовала, тоже присоединилась к веселью.
- После первого тоста, за ее отважный поступок, папа спросил:
- Дочка, а признайся нам, зачем ты Деда Мороза, просила о смерти дедушки и брата, и говорила, чтобы мы с мамой, перестали обижать бабушку?
- Потому что папочка, это был дурацкий, ненастоящий Дед Мороз. И ужасно противный к тому же! Вот я и попросила у него дурацкие, ненастоящие пожелания.
Вся семья дружно засмеялась удачной шутке и продолжила новогоднюю трапезу. До утра все веселились и были счастливы. Потом уже, лежа в кровати, Оленька, прошептала маме, которая пришла уложить детей и спеть им традиционную песенку для сна:
- Мамочка, я хочу, чтобы меня называли теперь Акленсией, хорошо?
- Хорошо, моя девочка, - ответила растроганная мама.
- Обещаешь?
- Обещаю. Спи, моя Акленсия.