Семь дней, которые меня потрясли - Часть II

Автор: Честный Казах Часть II

Бараны упорно не хотели идти в загон, норовили разбрестись, но собаки, в отличие от нас, знали свое дело, и, в итоге, скотинка, стройными рядами, как пленные эсэсовцы, уныло блея, брела в свое неприглядное обиталище.
Когда добрались до "кибитки", ноги буквально отваливались от шастанья по горам, МакЛаудов среди нас не было. Жопа от непривычного сидения в седле представляла из себя один огромный синяк. "Облегченки", несмотря на все удобства, натирали через носки нещадно, а великой мудростью наматывания портянок, ни я, ни Тима, по причине отсутствия армейского опыта, не обладали - я как новоиспеченный студент, а Тима, как недавно недорого купивший "белый билет", который, кстати, впоследствии помешал ему занять неплохую должность в "теплом местечке". Мы, конечно, утром пытались самостоятельно освоить эту хитрую науку, при помощи найденных в "кибитке" Берика подозрительно воняющих тряпок, но я робко упомянул, что когда-то где-то читал, что если их намотать неправильно, со складками, то ногам вообще будет полный пиздец. После этого подобные нечеловеческие эксперименты прекратились.
Курить было нечего, сигареты кончились еще днем, но мы собрали окурки "Кэмела", оставшиеся после нашего вчерашнего пиршества, благо, с прошлой ночи бычками было щедро усеяно почти все пространство перед вагончиком. Многие были скурены меньше, чем до половины, так что проблема недостатка никотина временно была решена.
Но была и хорошая новость - к нам пришли наши старые боевые подруги, две Наташи, и даже принесли чего-то пожрать, какие-то вареники. Их было не очень много, но мы были рады и этому.
- Че, девчонки, соскучились?
- Да хуле дома делать, скучно, а у вас тут и посидеть можно, и водка осталась.
В тот момент я почти влюбился в них за их бесхитростную откровенность. Правда, водка в тот вечер, на голодный желудок, не пошла, во всяком случае, у меня. В один прекрасный момент романтического застолья я почувствовал острую необходимость "позвать ихтиандра" - так там называли процесс отторжения желудком выпитого и съеденного как следствие интоксикации организма. Помню, как одна из Наташ тащила меня, буквально на себе, как медсестры в кино тащат раненых бойцов, к речке, в которую я упорно не хотел блевать, мотивируя это тем, что ниже по течению находится поселок, который забирает водопроводную воду именно из этой горной речушки.
- Ишь ты, какой заботливый. Тут по речке овцы ходят, коровы, лошади, срут в нее, а он блевать не хочет!
Я сразу вспомнил как пил воду в поселке. Из колонки. Ведь не хотел туда блевать, а блеванул.
- Ну че Ихтиандр сказал? - Тима высыпал из пакета в ладонь последние остатки волшебной чуйки.
- Гуттиэре звал, - отшутился я.
- Кого?
Где-то в ночи собаки гоняли то ли барсука, то ли сусликов - это была практически их единственная пища, собаки были, как говорится, на подножном корму.
- Бля! - Тима хлопнул себя по лбу, - у меня ж дома, в городе, собака уже второй день нихуя не кормлена!
Где-то с годик назад Тимины пацаны по какому-то случаю подогнали ему подарок - щенка питбуля, дорогого, с родословной чуть ли не на несколько листов. За год псина прилично вымахала, и, несмотря на дорогую дрессуру и переломанную об его свинячью морду мебель, показывала очень дурной норов.
- И че будешь делать?
- Да хуле делать, возьму волыну, зайду домой, если начнет рычать, придется пристрелить нахуй. Жалко, конечно, но хуле делать?

День 2
Утром болела голова. Мы с Тимой выпили на двоих последнюю бутылку обжигающего от холода чимкентского пива, отправили девчонок домой и пошли загонять баранов на близлежащую сопку. От отсутствия сигарет пухли уши. После повального обыска "кибитки" нашли заныканную Бериком пачку алматинского "Полета". "Ничего, до обеда продержимся! - подбадривали мы друг друга, - а там, глядишь, Берик нарисуется".
Определенно, Б-г не оставил нас. Мы сидели на сопке, как вдруг заметили идущего к нам со стороны гор паренька, турка-месхетинца.
- У носорогов тут плантации неподалеку, - заметил Тима.
Паренек засек нас и начал обходить по большой дуге.
- Ола! Ола!! Буря гель! Ола!! Нереге китиюрсун?! Ола! ("Мужик! Мужик!! Иди сюда! Мужик!! Куда пошел?! Мужик!" - турец.) - закричали мы ему.
Паренек подошел, поздоровался. За спиной у него был рюкзак, из которого пробивались высокие, с метр, стебли, с такими знакомыми пятиконечными листьями.
- Ола, как местная в этом году? - поинтересовался Тима
- На, курни, узнаешь, - месхет вытащил из рюкзака пару жирных стеблей и кинул нам.
Турок пошел дальше по своим турецким делам, а мы вскочили на коней и поскакали к "кибитке". На халяву доставшиеся нам стебельки мы, безо всяких изысков, без гемора, типа натирания пластилина и прочего, закинули на железную, раскаленную под солнцем, крышу вагончика.
Вечер застиг нас сидящими на сопке и тоскливо глядящими вдаль, в сторону поселка. Мы ждали Берика. Солнце близилось к горизонту. Вдали, у подножья, показалось стадо коров, пастух которого был практически нашей единственной связью с внешним миром. Вскочив на коней, уже как заправские ковбои, мы поскакали к нашему Метатрону.
- Ассалом магалейкум, жыгыттер!
- Салам! Берика видел?
- Уй, видел!
- Ну че он там, собирается приезжать сегодня или как?
- Уй, не, сегодня не приедет - он пьяный совсем на Жамангараева лежит.
- Бляааа!!
Нас ожидала еще одна страшная голодная ночь в горах. Коровник, войдя в наше положение, пожертвовал нам пол-пачки "Полета", кусок подозрительного хлеба и немного вяленого мяса, но менее тоскливо от этого почему-то не становилось.
Уже под ночь, когда мы загнали баранов, добрались до вагончика и рухнули изнеможденные на грубые жесткие лежаки нашей "кибитки", Тима заметил:
- Нам еще повезло!
- ?!
- Жамангараева метров на сто ближе досюда, чем Малькеева.

Тело Берика приближалось, неумолимо, но слишком медленно.