ПСИХОВАННЫЙ И ЗОЛОТО ИЛЬИЧА 11.

Автор: Санитар Федя Глава одиннадцатая
Клуб владельцев «Porsche»

Название говорило само за себя. Клуб именно владельцев, а не любителей или кого-то там ещё сбоку припёку. Намёк на принадлежность к избранным, к элите, к небожителям почти. Потому как можно любить, а можно просто владеть. Разница огромная. Любовь может быть платонической, на расстоянии, а слово «владеть» звучит шире, объёмнее, чем «любить», и подразумевает обладание во всех ипостасях. Это значит, что ты можешь поиметь свой автомобиль в выхлопную трубу, если захочешь.
Аркадий набрал номер Стаса с визитки.
- Алло!
- Привет, Стас! Это Аркадий!
- Аркадий? Какой Аркадий?
- Ну, брат, ты даёшь. Вчера проиграл мне бутылку Rose от Dom Perignon, а сегодня спрашиваешь, какой Аркадий. Ну, брат, я так не играю.
- Аркадий? – вдруг обрадовано выдохнула трубка. – Восемь выхлопных труб? Резина «Pirelli» и крутое двадцати шести дюймовое литьё необычной формы? Так сразу бы и сказал! Привет, брат!
- Привет, привет, - ещё раз сказал Аркадий. – Твоё вчерашнее приглашение ещё в силе?
- Хочешь приехать в Клуб? Приезжай обязательно, покажешь ребятам свою тачилу, посмотришь на их тачки. Да и долг действительно нужно возвратить. Здорово ты меня вчера сделал. Собираемся мы через два часа. Записывай или запоминай адрес.
Стас продиктовал адрес Клуба, и Аркадий отключил мобильник. Через два часа был на месте. Ни Тимати, ни Павла Воли не наблюдалось. Были напыщенные сынки, дочки, одетые однообразно, словно детдомовцы. Но в прадо-правду-гуччи-армани. Мажоры, которые сами не могут заработать и копейки, но с лёгкостью просаживают папины капиталы. И которым нечем себя занять, кроме как потусить и выпендриться друг перед другом. Но выпендриться особо нечем, потому как одеты одинаково, и машины у всех одной марки. Разнообразие в модели, цвете и годе выпуска. «Porsche 911», «Porsche Cayenne», «Porsche Carrera», «Porsche Boxster» и «Porsche Cayman». И потому остаётся этим пустоголовым лоботрясам в Клубе бухать и притворно умиляться каждому новому шильдику, поставленному на крышку багажника или радиаторную решётку мастером тюнинга. Аркадий подумал, какого чёрта здесь делает Император подделок? Богатейший человек, скупец, вдобавок – возраст… Что может связывать его с беззаботными юнцами?.. Вербует в Орден?..
Скучающая публика преобразилась, стоило Аркадию въехать на своём «Cayenne» на территорию Клуба. Он из машины выйти не успел, как вокруг неё образовалась толпа. Посыпались слова типа: «Вау! Клёво! Класс! Шик!» И какие-то ещё в духе Эллочки людоедочки, когда она выражала восторг при виде чайного ситечка. Кто-то гладил, восхищённо причмокивая, литые диски, кто-то щупал резину, а один парнишка поочерёдно, пересчитывая, засовывал палец в выхлопные трубы. Аркадий вылез из машины, закурил и молча наблюдал за происходящим.
Подошёл Стас и обнял Аркадия, как старинного приятеля.
- Здравствуй! Здравствуй! – сказал. – Видишь, какой интерес вызвал твой «Cayenne»? И они ещё не знают, какой табун скрывается под его капотом.
В руке у Стаса была бутылка шампанского Rose от Dom Perignon.
- Вот, - сказал он. – Как договаривались. Открыть?
Аркадий среди машин высматривал «Porsche Carrera» с номером «666», среди молодых людей пожилого человека с поросячьими глазками и оттопыренными самоварными ушами. Не видел ни машины, ни Императора подделок. И тогда Аркадий ответил:
- В принципе я не тороплюсь. Шампанское можно потом выпить.
- Вот и здорово, - обрадовался Стас. – Потусишь, с ребятами пообщаешься. Видишь, как они заинтересовались твоей тачкой?
- А что в сегодняшней программе?
- Как обычно. Бухнём, курнём, нюхнём. Одна тёлочка подготовила что-то вроде доклада на тему эволюция марки «Porsche». Её послушаем. И приедет ещё один человечек…
Аркадий закурил и, прищурив один глаз, другим внимательно разглядывал собеседника. Потом выпустил в сторону струю дыма и небрежно спросил:
- И кто это?
- О, крутой чел, брат, - сказал Стас. – Подгоняет парням из Клуба недорого то «Porsche Carrera», то антиквариат, то ещё что. Я у него приобрёл «Подсолнухи» самого Ван Гога. Оригинал, представляешь? Сказал, все остальные «Подсолнухи», кочующие по миру, - копии и подделка. Представляешь?
Представляю, подумал Аркадий. И всё встало на свои места. Стало ясно, для чего этот старпёр проводит время в Клубе с бестолковыми юнцами. Впаривает им продукцию своих подпольных мастерских, штампующих, как сказал Пётр Ильич, сотнями полотна Малевича и даже вот – Ван Гога. Подгоняет «Ferrari F355 GTS», в основе которого лежит платформа от «Pontiac Fiero». И «Porsche Carrera», смастряканный из ушастого «Запорожца». Ловкач, нечего сказать! Потому как лучшего места для сбыта своих подделок, не сыскать. Все эти однообразно одетые юнцы, прожигатели жизни и папиных кошельков, ни черта ни в самой жизни, ни в искусстве тем более не смыслят, потому что при их шаблонном образе жизни им этого просто не дано. Если читать, то только ценники на модных тряпках или гламурные журналы с картинками. Если культурно отдыхать, то или в сгоревшем «Дягилеве», или в недавно открытом «Дятлове». Собственно, потому в глянцевых журналах, так много картинок с фотографиями и так мало текста, что постоянные читатели читать практически не умеют, и лишь делают умный вид, разглядывая картинки с рекламой нижнего белья «Figovyi list»и грудь Ани Семенович. Но на этом не поумнеешь. И духовно вряд ли обогатишься, бухая, покуривая и нюхая в модном «Дятлове», вместо того чтобы сходить в музей или на «Лебединое озеро». Культурно-духовный пробел представители золотой молодёжи пытаются восполнить тем, что ходят на выставки новомодных художников или полусумасшедших модельеров, где после идиотского перформанса под названием «Люди-губки ждут дождь» вам выливается на голову машинное масло или обычное дерьмо. Ещё забавляют себя тем, что скупают на папины денежки фальшивые произведения искусства у разных мошенников и аферистов, вроде этого Императора подделок. Потом развешивают эти ничего не стоящие поделки по дому и с гордостью показывает таким же пустоголовым приятелям. Сами себя они считают людьми искушёнными и ушлыми. Таких в Орден так просто не заманишь. Гораздо проще их дурачить, впаривая поддельные картины и авто.
- Нет, ты представляешь? – взволнованно повторил Стас. – Самого Ван Гога!
Аркадий не удивился бы, узнав, что за поддельные картины Малевича и Ван Гога разворачиваются настоящие баталии между желающими приобрести «шедевр» живописи. Но ситуация благополучно разруливается, когда «выясняется», что художник сделал несколько вариантов, и их хватит каждому новоявленному коллекционеру.
Парнишка, который пересчитывал пальцем выхлопные трубы, важно спросил:
- Имитация? Или все они действующие?
- Все, - ответил Аркадий. – Выхлоп просто замечательный.
- Прямой выхлоп? – уточнил парень. – Точечный?
- Бьёт прямо в точку. А звук такой, что оглохнуть можно.
- Продемонстрируешь? – умоляюще попросил парнишка.
Аркадий сел за руль, завёл двигатель и несколько раз до отказа надавил на педаль газа. Раздался чудовищный рёв, эхом прокатившийся по территории Клуба. Табун из восьмисот чистокровных скакунов нетерпеливо бил под капотом копытом, требуя выпустить его на волю. Многие присутствующие, оглушённые этим рёвом, впали в благоговейный экстаз. Самые отчаянные подносили ухо прямо к выхлопным трубам, нисколько не заботясь о сохранности своих барабанных перепонок. И лишь по упитанным и изумлённым мордам всех этих лоботрясов можно было догадаться, что они восторженно выкрикивают свои излюбленные словечки типа: «Вау!» или «Класс!», потому как, кроме чудовищного рёва, ничего больше не было слышно.
Когда Аркадий заглушил машину и выбрался из неё, на него смотрели как на божество. Он подумал, что среди этой публики может смело провозглашать себя Мессией. Мессией на эксклюзивном «Porsche Cayenne». И даже Стас смотрел на него такими восхищёнными глазами, что наверняка готов был сию минуту уступить ему своё лидерство в Клубе.
Сам Клуб, вернее, помещение для сборищ было оформлено в виде огромного салона дорогого автомобиля: кожаные диваны с подголовниками, повсюду зеркала, стилизованные опять же под автомобильные, в окна вставлены плазменные панели, на которых пейзаж менялся, как во время загородной поездки. Аркадий и Стас сели на диван в первом ряду, и Стас подсказал Аркадию, что необходимо пристегнуться. Этот штрих, очевидно, должен был символизировать, что для собиравшихся здесь людей вся жизнь – дорога. Аркадий, ухмыльнувшись, послушно пристегнулся. Приятная девушка в униформе стюардессы стала разносить на подносе стимуляторы – бухло, курево, пакетики с понюшками. Стас выбрал вино, которое при нём же открыли, и предложил Аркадию:
- Это одна из бутылок, дошедших до нас из далёкого 1745 года, когда Людовик XV женил своего сына. В тот же день Мари Дюплесси, впоследствии названная маркизой де Помпадур, стала любовницей короля. Представляешь? – Стас любовно погладил красноречиво запылённую бутылку: - Возможно, её касались пальцы самого Людовика. Это не просто бутылка, это – олицетворение целой эпохи.
Аркадий от вина отказался, понимая, что вино скорее всего из тех же «погребов», что и «Подсолнухи». Ещё подумал, что, судя по всему, бизнес у Императора подделок процветает. Вино со свадьбы сына Людовика XV. Вино с потонувших кораблей испанской армады. На закуску холодец из Кука. А что приготовит на десерт человек со столь буйной и криминализованной фантазией? Интересно, о чём он пишет в своей книге? Делится секретом, как точно передать небрежный вангоговский мазок и как нанести на полотно сетку кракелюр? Как за два часа настоять вино, якобы пролежавшее на дне морском почти пятьсот лет? Да и кто сам он, наконец? Коллаборационист? Фальсификатор? Патологический фантазёр? Важная шишка в Ордене? Как бы там ни было, скоро Аркадию предстоит это выяснить.
Стас, налив в бокал эпохальное вино, ещё раз предложил его Аркадию. Получив вторичный отказ, взболтнул вино в бокале круговыми движениями, понюхал, а затем с выражением величайшего наслаждения на лице стал смаковать, отпивая маленькими глоточками. Аркадий забеспокоился, как бы он не отравился этим суррогатом, но свет в зале неожиданно пригасили, как в кинотеатре перед началом сеанса. На возвышение в центре зала, стилизованное под водительское место, поднялась девушка в плотно сидящем костюме, пиджак и короткая юбка, удобно устроилась на сиденье, сексуально по нему поёрзав, пристегнулась, как остальные, ремнём безопасности и начала свой доклад. Зажглось несколько софитов, эффектно устремив на докладчицу свой свет. Одновременно с этим пейзаж за окном сменился картинками из истории фирмы «Porsche». Белая рубашка под пиджаком была расстёгнута так, что был виден ярко-красный лифчик. У неё волосы в мелкую кудряшку, пухлые губы и скромные голубые глаза. Когда она забрасывала ногу на ногу, Аркадию показалось, что он увидел красные кружевные трусики. В общем, она невероятно сексуальна. Сексуальна до неприличия, до такой степени, что Аркадию хотелось остановить движение всего этого метафорического экипажа, увезти красотку в свои апартаменты в отеле «Golden Muraveinik», чтобы показать свою роскошную кровать и неукротимую мощь гладиаторского тела. Ещё ему хочется верить, что и она была бы не против подобного поворота событий, но понимает, что она – пустышка, помешанная на своём автомобиле. И весь её вызывающе сексуальный облик – фикция, дополнение к тому, чтобы более эффектно выглядеть, выбираясь на свет Божий из своего «Porsche». Чувственность и наслаждение любовных утех ей чуждо, как гвоздь на дороге. И потому она старательно будет их объезжать, опасаясь «проколов» и возможных последствий. Ничто не в силах растормошить её главное женское предназначение, впавшее когда-то в спячку, скорее всего – после покупки папой дорогого автомобиля, на который она станет молиться, как на икону, и которому будет поклоняться до конца дней своих, лишённая тех малых прелестей и удовольствий, что свойственны и доступны дамам без авто. Если и выйдет вдруг замуж, на мужа ей будет плевать. В больнице, попади он туда, она не станет его навещать. Но случись поломка любимого авто, и она переживать будет страшно. С утра до ночи станет околачиваться в сервисе, чтобы быть рядом с любимым существом, доставая всех без исключения тупыми вопросами и ещё более тупыми советами, а в кабинет к механику будет входить с обречённым лицом, как на прием к маммологу. К концу своей жизни она превратится в ужасно безобразную и сварливую старуху, размалёванную, в дорогущей когда-то шубе, ныне изъеденной молью, и опять же выползающей из своего излюбленного и так же подряхлевшего автомобиля. Но выглядеть это будет не так эффектно, как в годы её молодости. И прохожие будут похихикивать, тыкать пальцами, распаляя злость старухи, потому как модель её автомобиля безнадёжно устареет к тому времени. И сама она станет напоминать пропахший нафталином экспонат штутгартского музея «Porsche», служа скорбным символом растворившегося без следа в едких парах бензина эротизма, заблудившейся среди механических шестерён страсти, увязнувшей в машинном масле нежности и напрасно сгинувшей в дурмане выхлопных газов молодости.
Определённо, не мой типаж, подумал Аркадий. И ему расхотелось останавливать экипаж и везти эту красотку куда бы то ни было, несмотря на её ярко-красный лифчик и мелькавшие, когда она перекладывала ноги, кружевные трусики. Она даже не догадывалась, что участь её предрешена. Единственное, что хотелось сделать Аркадию, - это посоветовать девчушке продать свой автомобиль и бежать отсюда без оглядки. Но разве она послушала бы? Она увлечённо и обстоятельно рассказывала, когда родился Фердинанд Порше, как он разработал ступенчатый двигатель, и какое название получило транспортное средство, на которое этот двигатель был установлен. И как сынок Ферри Порше успешно продолжил дело папаши, а не провалил и не профукал по обычаю. Когда она начала рассказывать, в каком году на всех моделях начали применяться дисковые тормоза, Аркадий стал сладко засыпать. И снились ему полчища уродливых старух на ретро автомобилях, которые гонялись за ним, безлошадным, по столичным улицам, тянули к нему длинные костлявые пальцы и вдобавок норовили переехать.
Разбудил его Стас. Легонько толкнул в плечо и прошептал на ухо:
- Вот он, о ком я говорил. Пришёл. Наверняка припас что-нибудь интересное. Золотой просто человек.
Аркадий при последних словах неприятно поморщился. И тут без золотой примеси не обходится. А может, сам того не подозревая, Стас прав? И этот человек с маленькими свиными глазками и самоварными ушами действительно владеет тайной золота Ильича?
Доклад подходил к концу, Император подделок стоял у входа в полумраке и небрежно курил сигарету. Весь его вид словно говорил: есть желающие приобрести шестнадцати цилиндровый «Cadillac», принадлежавший когда-то Аль Капоне? Или хотя бы парочку натуральных яиц Фаберже? Записывайтесь в очередь! У меня этого добра на всех хватит!
Девица завершила свой доклад фантастическим предположением, что возможно в скором будущем инженеры «Porsche» создадут автомобиль, поражающий своими возможностями воображение. Дескать, сохраняя все очевидные достоинства и стиль, он сможет плавать и летать. Аркадий подумал, что в этом фантастическом предположении не так уж и много фантастики. И лучшим тому подтверждением служил его собственный автомобиль. Правда, летать он пока не умел, но плавать – вполне. Да и заслуга в том была не инженеров из Штутгарта, а команды Технического Отдела под руководством Эдуарда Петровича.
Раздались жидкие хлопки. Предназначались они скорее изредка мелькавшим красным трусикам и верхней расстёгнутой пуговице на рубашке, позволявшей увидеть кусочек красного же лифчика, чем самому докладу. Многие, набухавшись, накурившись, обнюхавшись, спали, надёжно пристёгнутые ремнём безопасности к своим диванам. Те, кто не спал, вставали с диванов, тут же забывая про девицу и её пафосный доклад, тянулись к выходу, окружая Императора подделок. Интересовались, чего он приволок на этот раз?
Стас, выпив всю бутылку «эпохального» вина, выглядел тем не менее трезво. Он подвёл Аркадия к Императору подделок и сказал:
- Познакомьтесь.
Аркадий протянул руку и произнёс:
- Аркадий.
Император подделок осторожно руку пожал и ответил:
- Иннокентий. Можно просто Кеша.
- Ну, Кеш, чем порадуешь? – спросил Стас. – Помнишь, что я просил? «Мягкие часы» Сальвадора Дали. Ты обещал.
- Я что? – ответил дружелюбно Кеша. – Я кентам завсегда готов. Меня фаловать не надо. Фуфло не стану задвигать.
- Видишь? – сказал Стас Аркадию. – Я же говорил, золотой человек.
Аркадий по речи понял сразу: Кеша из бывших уголовников. К тому же, если рассуждать логически, он человек Верховного Жреца, он последний, кто видел живым Петра Ильича, и, возможно, именно он оставил на месте преступления ампулу от яда с изображением Скорпиона…
На улице стоял автомобиль Императора подделок. «Porsche Carrera» с номером «666», гружённый полотнами Ван Гога, Малевича, Сальвадора Дали. Пошла бойкая торговля. «Подлинники» разлетались, как горячие пирожки в базарный день, и по вполне приемлемым ценам.
- Кореш, - обратился панибратски Кеша к Аркадию, - тебя что интересует? Гоген? Рубенс? Приколошматишь на стену, зырить станешь. Лафуза!
- Картинами не интересуюсь, - лениво проговорил Аркадий.
- Есть и другая халява.
- Меня интересуют тексты, - сказал Аркадий. – У вас, гляжу, этого нет.
- То есть? – не понял Кеша.
- Я сотрудник издательства «Grafo», - пояснил Аркадий. – Наша задача, по крайней мере, моя лично – отыскивать авторов и тексты.
Было заметно, Кешу эта информация крайне заинтересовала.
- И что? – спросил он. – Что дальше-то?
- Читаем. Рецензируем, редактируем. Потом книга идёт в печать. Автору – слава, деньги.
- А вам какой понт?
- Ну, мы тоже зарабатываем. Кстати, сотрудничаем чаще всего с авторами, отвергнутыми другими издательствами. Ищем, так сказать, самородки и таланты.
- Гонорары?
- Высокие. А вы почему интересуетесь?
- Знаешь ли, брателла, я и сам в некотором роде… гм… автор.
- Вы пишите? – Аркадий сделал удивлённое лицо.
- Пишу, да. Уже написал.
- Роман, повесть?
- Про жизнь…
- Автобиография, значит. Мемуары. Кому показывали?
- Показывал? – гневно вопросил вдруг Кеша. – Да я все копыта отбил, пока по этим шкуродёрам мыкался, коцы истоптал, соляру искатал, и ни одна падла не гужанулась. А ведь недорого хотел бодануть, всего полтора зелени. А они кричат, задарма не надо. Вассер голый, в общем.
- Полтора чего? – спросил Аркадий.
- Ясен кадык, мулика! Полтора мулика зелени. Чего не ясного.
- Ну, подобные гонорары мы выплачиваем раскрученным авторам, Оксанке Дрёпски, Сергею Мамаеву. Оле Тузовой. И многое зависит от текста. Может, он и на два потянет.
- Два мулика? Текст – просто песня. Академия, уркачи, пайка. Дорога на Луну…
- Вышак давали? – удивился Аркадий. – А как же тогда вы здесь?
- Лататы делал. А потом митрополит пятнашку ввернул.
- Понятно, - сказал Аркадий. – Огромный гонорар обещать не могу, но посмотреть вашу рукопись – пожалуйста. Завтра сюда привозите её, я заберу, посмотрю, потом дам ответ.
- Два мулика, - восхищённо пробубнил Кеша. – Лафуза! И зачем до завтра париться? Сегодня забирай!
- Рукопись у вас с собой?
- На хазе. Доедем? Серьёзно, они меня задолбали. То портфель редакторский переполнен, то вы не наш автор, то, дескать, каракули с ошибками задолбали.
- Так у вас рукописный вариант?
- Ну да, не фуфло. То ваще – вы в школе хоть обучались? А зачем мне школа? Я в тюремных университетах парился. Пацан правильный был. Это щас скурвился, как барыга последний. Подгоняю корешам кому что надо. И манжета чуть что – жим-жим, а раньше всё по барабану было.
- Что ж, поехали, - сказал Аркадий. – Может, именно вы – наш автор. Наш второй Пелевин. Наш Акутагава Рюноскэ.
- Что за чмо? – спросил Кеша.
- Японский новеллист, - ответил Аркадий. – Мировая знаменитость к тому же.
- Лафуза, - ответил Кеша, блаженно улыбаясь. И по его мечтательному взгляду было понятно, что он уже видит свою нефотогеничную физиономию на обложках своего супербестселлера. Презентации, цветы, внимание прессы и поклонницы, толпами бегающие за ним в надежде получить автограф. Именно это и нужно на склоне лет амбициозному человеку, пресытившемуся сначала жизненными ухабами, а затем, если брать формулировку УК, нетрудовыми доходами.
Кеша, к разочарованию многих обалдуев, стал сворачивать свою торговлю бесценными в прямом смысле этого слова полотнами, просил за которые, кстати, очень недорого. Стас успел-таки урвать «Мягкие часы» Сальвадора Дали, и был невероятно доволен.
- Жалко, что вы уезжаете, - сказал он, вручая Аркадию проигранную в гонке бутылку шампанского. – Но Кешу разве остановишь? Он давно одолел всех своими мемуарами. Получил отказ во всех, наверно, столичных издательствах, а тут – ты, ищущий авторов и тексты. Я и не знал, что ты в издательстве работаешь. Ладно, брат, пока. Заезжай.
- Удачи, - сказал Аркадий.
Кеша хлопнул Стаса по ладони, прощаясь, и констатировал, что ему сегодня фартит.
Они выехали с территории Клуба. Кеша ехал первым, показывая дорогу, Аркадий следом. И сразу же сделал вывод, что кроме двух бичей российских дорог в период оттепели – байкеров и подснежников – существует третий всесезонный бич. Яркий его представитель ехал впереди, нарушая все правила, бешено сигналя, демонстративно подрезая всех без разбору, и красноречиво показывая всем высунутую в окно руку с оттопыренным средним пальцем. Дескать, фак ю вам всем, и всем становилось ясно, за рулём хам, лихач, невежда, грубиян, дегенерат и отморозок, в грош не ставящий ни свою, ни тем более чужую жизнь. Превращающий каждую поездку в подобие русской рулетки, где вместо револьверного барабана вращаются автомобильные колёса, и где бесшабашное ожидание «выстрелит – не выстрелит» сменяется не менее бесшабашным «доедешь – не доедешь». Законопослушные и опытные автомобилисты при встрече с подобным демоном применяют неписаное и единственно надёжное в таких случаях правило «Трёх Д» - Дай Дорогу Дураку.
Скоро приехали. Загородный коттеджный посёлок под названием «Поле чудес». По дороге встречались названия и похлеще. «Эдемский сад», «Райские кущи», «У Шрека на болоте», «Тридевятое царство», «Кудыкина гора» - некоторые из тех названий.
Кешин дом напоминал следственный изолятор как снаружи, так и внутри. Высоченный бетонный забор, сверху по нему колючка, внутри самого дома скромный или, скорее, аскетический интерьер с тюремными мотивами: на окнах решётки, в дверях глазки, обслуга, наряженная по прихоти хозяина в форму сотрудников исправительных учреждений, с дубинками и связками бряцающих ключей на поясе. Вместо кровати - деревянная шконка, пристёгивающаяся к стене, как в карцере. Вместо роскошных люстр голые лампочки, горящие день и ночь. Вместо столового серебра алюминиевые миски и гнутые ложки. Словом, никаких удобств или излишеств. И всё это не по причине отсутствия средств и не из скупости. Хозяин дома, проведший за решёткой не один десяток лет, не просто ностальгировал по прошлому, иного образа жизни он и представить не мог. Приходя домой, он переодевался в полосатую робу заключённого особого режима, и не только принимал в таком виде гостей, но также и их заставлял переодеться, чтобы, так сказать, не выпадать из формата. Впрочем, большинство гостей были, что называется, того же поля ягода. Иногда Кеша над ними беззлобно подшучивал. Разыгрывались целые представления. То вдруг дубаки нагрянут со шмоном во время обеда, то бишь баланды, охаживая дубинками всех без разбору, в том числе и хозяина. То распихают всех по карцерам, то заведут гостей скопом в сырой подвал, где дворник Степан, наряженный прокурором, мрачно зачитает расстрельный приговор, от которого у человека, впервые попавшего на «представление», волосы встают дыбом, а сам Кеша блаженно щурится, как мартовский кот на крыше, предаваясь сладостным воспоминаниям.
Аркадий, проявивший интерес к рукописному творчеству Кеши, был почётным гостем. Потому Император подделок не стал наряжать его в арестантский бушлат, как других, а показал свою коллекцию электрических стульев, гильотин, дыб, кольев, на кои насаживали во времена Ивана Грозного, котлов, в которых кипятились в масле фальшивомонетчики, топоров и прочих приспособлений для проведения смертной казни, собранных им со всего света. С особой гордостью продемонстрировал медвежью шкуру, внутрь которой опять же во времена Ивана Грозного зашивали непокорных бояр и бросали собакам.
- Очень интересно, - деликатно сказал Аркадий. – Но мы же приехали за рукописью, не правда ли?
- Сперва похаваем, - гостеприимно провозгласил Кеша, и привёл Аркадия в столовую, где стоял намертво прикрученный к полу стол, на нём миски.
Они сели на грубую необструганную лавку.
Кеша схватил миску и застучал ею по столу, заорав во всё горло:
- Баландёр! Баландёр, пайку!
В двери отворилось маленькое окошко, кормушка, как принято называть в тюрьмах, и, подойдя к нему по очереди с миской, Аркадий и Кеша получили по порции «баланды» – исходящего ароматами харчо.
- У кума хавчик не такой, - удовлетворённо сказал Кеша, проворно заработав ложкой. – На второе фазан, омары. И компот.
- Шамай, не подавись, - пожелал ему Аркадий вместо приятного аппетита, зная, что так принято у старых уголовников.
- По фене ботаешь? – уважительно спросил Кеша, также пожелав Аркадию пошамать и не подавиться.
- Я же говорю, редактор. Читал разные рукописи, в том числе бывших законников и положенцев, немного выучил ваши правила и арготическую лексику.
- Кого-нибудь печатали? – осторожно спросил Кеша.
- Из вашего контингента пока нет.
- Видел книжку жмурящегося ныне Яши Гнедого, якобы законника. «На нарах» называется. В издательстве «Шлямбур Пресс» вышла. Фуфло полное! И какой из Яши законник? Шнырём последним был, а туда же – в авторы.
- Правильно, - улыбнулся Аркадий. – Писатель своих собратьев по цеху не жалует, и это закономерно.
- А с чего мне его жаловать? – удивился Кеша. – Он на кичмане ни разу не был. Кусочником был, бобиком. Он и полуцветным даже не был, так, халамидник. Чернуху мечет в своей книжке беспонтовую. И на сходняки воровские его ни разу не приглашали. А он так чешет, словно сам там присутствовал. Последний слам без него заключали.
- Слам – это простите?..
- Союз. В начале девяностых заключили его пузочёсы с законниками. Я там был, а Яша нет. Чего он может знать?
- Ничего так себе баландец, - сказал Аркадий, закончив трапезничать. Было действительно вкусно, но, кроме того, не хотелось показаться невоспитанным. Хозяин вполне мог бы и обидеться. – И фазан ништяк.
- А омары?
- Просто песня!
И от этих слов Кеша расплылся в благодушной улыбке, глазки сделались ещё меньше.
- Бурдолага отменная, - сказал он.
- Перейдём к рукописи? – предложил Аркадий.
- Шнырь! – заорал Кеша. – Шнырь!
Прибежал шустро мужичок в телогрейке и кирзовых сапогах. Управляющий.
- Слышь, кореш, - обратился к нему дружелюбно Кеша. – Принеси-ка роман, что я тиснул.
Управляющий убежал, вернулся с пачкой ученических тетрадей.
Кеша бережно взял их в руки и также бережно передал Аркадию.
- Смотри, кореш, чтобы без фармазонства. Не сделай из меня карася. Врубаешься, о чём я? Плагиат, всё такое, а меня по бороде.
- Я понял, - деликатно сказал Аркадий. – Вы боитесь, что ваш текст попадёт в недобросовестные руки, ведь так? Такое практикуется сплошь и рядом, особенно с начинающими авторами. Компилируют их труд, выдавая за свой, а автора действительно – по бороде. В каждом уважающем себя издательстве имеется штат стилистов и литературных негров на этот случай. Приносит, допустим, никому не известный человек свой текст, а текст – просто песня, хотя и нуждается в литературной обработке, глубокой шлифовке, да и вообще полон ляпов и орфографических ошибок. Но ясно – написал гений. И что делает в таком случае недобросовестный редактор? Хотя нет, для начала следует сказать, что делает в таком случае добросовестный редактор. Он правит рукопись, орфографию там, стилистику, и подсказывает автору, где что и как изменить и исправить. Автор, разумеется, прислушивается, потому как он тексту – мать родная, отец, сват и брат в одном лице, и похоже это на советы профессионального доктора больному, как лучше вылечить пустяковое заболевание. И в этом честном тандеме автор-редактор получается шедевр. Недобросовестный редактор поступает иначе. Он вместо того, чтобы лечить пустяковое заболевание, продаёт втайне от хозяина весь его организм на запчасти. Он пишет рецензию, что текст никуда не годный и переделывать его нецелесообразно, а сам отдаёт его стилистам и неграм, и те, вытащив из текста, как из донора органы, сюжет, типажи, быстренько превращают его в убогую, но вполне пригодную для печати книжку, и выходит она чаще всего под раскрученным именем. Но торговец органами и те, кто их покупает, – не мать родная тексту и даже не мачеха. Это промышленники псевдолитературы. Исчадия ада, способные зарезать без ножа, и на совести которых не одна загубленная талантливая душа. Могу вас успокоить, в нашем издательстве «Grafo» это не практикуется. С нашими постоянными авторами и графоманами мы всегда и во всём честны. Если рукопись нам подходит, держите денежки и спустя пару месяцев изданную книгу в шикарной суперобложке. Если нет, получите рукопись назад. Но, думаю, до этого дело не дойдёт. Думаю, всё будет хорошо.
- Поверю, кореш, на слово, - растроганно ответил Кеша. – И оставь номер своей мобилы на всякий. Так, брякну, побазарим.
Аркадий оставил Кеше номер своего мобильника, тот продиктовал ему свой. Можно было откланиваться. Кеша проводил его до автомобиля. Аркадий бросил на заднее сиденье тетради, сел за руль.
- Покеда, кореш.
- Удачи, - ответил Аркадий, радуясь тому, что покидает наконец-то этот мрачный особняк. И подумал: «А ведь мог завесить стены Гогенами и Малевичами. В аквариумы рыбок своих генно-модифицированных запустить, пираний или как там их. Всё веселее было бы. Так нет, надо было ему на окна решётки и коллекцию из гильотин и электрических стульев. Чёрт те что…»